Проклятые туманом

Лето закончилось и наступила осень. Приближалась зима, и я не могла представить весну. Я подумала, что, возможно, тогда будет суд над убийцей. Бейли уедет раньше. А я не буду накручивать веревку или делать узлы для буя, чистить приманки от ракушек. Хотя если и буду не потому, что смогу выйти в море.

Наступит весна, непостижимая весна, и моя жизнь в «Сломанном Клыке» остановится.

Сидя на крыльце, я наклонила голову и просто слушала.

Когда отец сразу после заката ворвался на кухню, я вскочила на ноги.

— Что произошло у вас с Сетом?

Он закатил глаза и прошел мимо меня.

Он испачкался, и я заметила свежие бинты. Я могла сказать отцу, чтобы он просто разогрел себе суп и пошел смотреть футбол. Ведь меньше всего он желал разговаривать со мной. И все же я последовала вслед за ним.

— Кажется, вы поругались. Эшли Джеветт просветила меня.

— Тогда зачем спросила?

Идеальный ответ. Ответ вопросом на вопрос в данном случае для того, чтобы вывести меня из себя, а не разрядить обстановку. Вот такая отцовская логика. Саркастически поддеть и выставить меня глупой. Ну и разозлить.

Перегородив ему путь, я прислонилась к стене кладовки.

— Потому что я хочу услышать ответ от тебя.

Папа оглядел меня с ног до головы. Затем со вздохом протянул руку и открыл кладовку. Отодвинув меня, словно мешок с картошкой, пробормотал что-то невнятное и взял банку с супом.

— Боюсь, ты ничего не добьешься.

На мгновение мне захотелось захлопнуть дверь у него над головой. Но я схватила пальто и хлопнула задней дверью, направляясь в темноту. Когда он разговаривал со мной таким тоном, это выводило меня из себя — я ненавидела такую его манеру общения. Я более спокойная, тихая.

Вся эта агрессия заставляла меня дрожать от адреналина. Повысить голос, хлопнуть дверью — это мой максимум. Тяжело идти в ночь. Если бы я могла включить музыку, возможно все было бы похоже на калейдоскоп.

Но музыки не было. Я слышала звук своих шагов, биение сердца и шум моря, зовущего меня. Суд состоится утром. Отец ждал меня в доме. Не меня, а для того, чтобы вытрясти из меня всю душу. Поэтому я пошла к своему настоящему дому. На пристань, к воде.

На этот раз я не стала дожидаться мистической лодки.

Контроль покидал меня, и я желала лишь одного — море. Океан. То место между землей и небом, которое являлось моим домом, с тех пор как я себя помню — я хотела ощутить это чувство вновь. Я поклялась себе, что после суда я буду держаться подальше от «Джен-а-Ло».

И тогда я с гордостью поднялась на борт. В каюте пахло сигаретами и, думаю, пивом тоже — кислый запах, будто чей-то пот. На приборной доске лежала записка, исписанная знакомым папиным почерком. Сорок два килограмма. Этого мало, чтобы оплатить счет за свет.

Проведя пальцами по приборной доске, вытащила запасной ключ, который был спрятан, и завела двигатель. Я выйду в море в последний раз на лодке, которая вырастила меня той, кем я являюсь, и уничтожила.

Двигатель зарычал, шестеренки посылали мягкую вибрацию по всему корпусу. Я включила лампы, чтобы аккуратно вывести лодку из гавани, не задев другие суда. А затем выключила и направилась в темноту. Маяк освещал те места, где находились мелководье и отмели.

Уходя в ночь, я оставила позади «Сломанный Клык» и Джексон-рок.

Когда я заглушила двигатель, воцарилась абсолютная тишина. Волны шептались, но посторонних звуков не было. Птицы не кричали. Выйдя на палубу, я подняла лицо к небу. Там дальше, в нескольких милях от меня, бушевал шторм — молнии прорезали небо и воду. Я ощущала вибрации исходящие от них.

Тяжелая волна подняла, а затем опустила «Дженн-а-Ло». Несильный толчок, небольшой подарок от бури вдалеке. Темные тучи приближались к синей воде и ко мне, уступая лишь свету луны. Она находилась достаточно близко и была яркой, отражая свет слабым ореолом. Это означало, что скоро пойдет дождь или снег — почти точный прогноз.

На горизонте поднялась еще одна волна. Нет, не штормовая. Луч света, который отразился на ней, не разделился, а покатился словно камень, который уронил великан. Медленно и лениво. Но волна ушла под лодку и следом тягач врезался в стену каюты.

Я поскользнулась на палубе и чуть не упала. Меня окружала черная вода. Когда «Джен-а-Ло» выровнялась, я ощутила брызги на своей коже.

Ухватившись за поручень, подготовилась к следующей волне. Мое дыхание было ровным, но сердце билось слишком быстро. Когда лодку качает, все, что вы видите, искажено. Океан над головой, а небо внизу. Вода заливала палубу, казалось, что она течет тоже неправильно.

Я потянулась к аварийному радиобую, но тут же отдернула руку. Если он подаст сигнал бедствия, прибудет береговая охрана и мне придется оставить «Дженн-а-Ло».

Я не понимала почему паникую — ведь это не первый мой шторм. Качалась на высоких и белых волнах — мы называли их простынями. Я видела много бурь, поэтому вцепилась в косяк двери, когда следующая волна настигла лодку.

Все исказилось снова.

Корма поднялась к небу. Ужасный звук наполнил воздух, тягач грозил вырвать все болты. Холодильник с содовой вынесло на палубу, и он врезался в меня. Лед разлетелся в стороны и холодные куски коснулись моей кожи. Но это удача, потому что, если бы на палубе остались приманки, я была бы уже мертва. Лодка резко опустилась вниз. Холодильник выкинуло за борт, а тягач ударился о стену каюты, оставив после себя глубокий след на дереве. Кубики льда трескались под моими ногами.

Я направилась в каюту, пот катился с меня. Выпрямившись, я повернула ключ. Двигатель зарычал, но тут же затих. Это не имело никакого значения, меня настигла новая волна.

Я ударилась головой о ветровое стекло. Боль, резкая и полная искр, взорвалась в моей голове. Горячая струйка крови потекла по виску. Проигнорировав это, я включила все лампы. И радио тоже. Мне нужно было сориентироваться.

Двигатель работал, но без света двигаться опасно. Ведь вдалеке могут быть другие лодки. «Папина подружка» тоже предостерегала.

Когда загорелись огни, сработала трюмная сигнализация. Радио работало плохо. В какофонии звуков я уловила обрывок предупреждения. Штормовая волна и высокий прилив вызывает трех-четырехметровые волны, которые опасны для малых судов. И уж тем более не должно быть никаких долбанных шлюпок.

Сигнал тревоги завыл: «Будьте внимательны на воде! Проверьте двигатель!» Я выключила микрофон и помехи стихли. Но никто не ответил на мой призыв. При включенном свете я отчетливо видела хаос. Острые, опасные волны впереди меня. Они медленно поднимались, а «Дженн-а-Ло» предвкушала грядущий удар.