Проклятые вечностью

– Отец, – не унималась Анна, – прости меня!

– За что, дитя? Это обитель раскаяния, не у меня надо просить прощения. Господь простит, у него на всех милости хватит!

– Анна, – произнес Ван Хелсинг, коснувшись ее плеча. – Он испил священной воды, оставил былое за спиной. Он готов перейти в другую сферу мироздания, где не будет боли минувшего. Не держи его.

– Сферу? – не понимая Гэбриэла, переспросила Анна.

– Да. В рай!

– Он больше ничего не вспомнит? – поинтересовался Вэлкан, глядя на Ван Хелсинга.

– Нет. Такова цена вечного блаженства. Зато теперь он познает истинное счастье, без горькой памяти о прошлом.

– Но он не вспомнит и то хорошее, что было! – сжимая руку мужчины, произнесла она.

– Увы.

– Анна, нам нужно идти, – произнес граф. – Мы не можем изменить случившегося.

– А Вэлкан? – с надеждой произнесла принцесса.

– Смерть нельзя обернуть вспять, – проговорил вампир, – за пределами Чистилища он лишь бесплотный дух.

Дракула поднял глаза, застыв в молчаливом выжидании. В его взгляде вспыхнул тот огонек, которого Анна всегда так боялась. Проследив за ним, она повернулась, увидев перед собой Валерия. Сотни эмоций и сотни мыслей сейчас кружились в голове графа. В отличие от Анны, он не боялся встречи с собственным родителем, напротив, желал ее. Мечтал взглянуть в глаза того, кто собственноручно подписал приговор сыну и дочери, а все ради чего? Ради власти? Денег? Процветания? Сколько раз он засыпал с мыслью, что встретившись с отцом в загробном мире, разорвет его на кусочки, но когда оное случилось, не видел смысла в этой мести.

Старик, стоявший перед ним, уже не был грозным владетелем Трансильвании, несмотря на то, что он вкусил воды забвения и в его душе воцарился мир, на лице несчастного на века застыла печать страдания, оставленная спасительным пламенем лестницы раскаяния. Валерий с лихвой заплатил и за свое предательство, и за свое тщеславие, но на руки вампира оковы повесила не сострадание к родителю, а осознание того, что, ввергнув его душу в пучину ада, Валерий станет мучеником, потому что будет уверен в том, что кара его не заслужена. А потому и смысла в мести найти он не мог.

– Влад, – охотник положил руку на плечо вампира, пытаясь перевести поток его мыслей в другую стезю. – Нужно идти. – Вампир нехотя кивнул, но противиться не стал, позволяя товарищам увести себя в сторону.

– Вэлкан, прости меня, – проговорила принцесса, кидаясь к брату, но он, повелительно выставив перед собой руку, остановил ее.

– Я уже не твой брат, не тот, кого ты знала. Чистилище изменило и меня. Прежний Вэлкан любил тебя настолько сильно, что он без сожаления отдал за тебя жизнь, без сомнения и в будущем этот Вэлкан простил бы тебя за содеянное, точно так же, как и наш отец. Проблема в том, что настоящий Вэлкан не хочет помнить всего этого! – с этими словами юноша кинулся в Лету.

– Стой, – крикнула Анна, бросаясь ему вослед, но Ван Хелсинг, оказавшийся быстрее своего товарища, сбил ее с ног, придавив к земле. – Не надо: забвение лучше ненависти и злости. Они мертвы и их душам нужен покой, подари его им, если действительно любишь.

– Гэбриэл! – несчастная, заливаясь слезами, уткнулась в его грудь.

– Пойдем, – глядя на показавшегося за спиной девушки принца, отозвался он. – Уже недалеко. Нет времени на прощание.

– Как жаль, что нельзя, испив воды Леты, забыть об этих злоключениях, сохранив память об остальном, – выдохнула Селин, до глубины души тронутая этой сценой. После того, как Анна признала в призраках Чистилища своих родственников, вампирша начала искать взглядом своих, но к собственной радости – не нашла. Видимо, их души нашли покой в небесных чертогах, оно и к лучшему.

Остаток пути они проделали в гробовом молчании. Никто не осмеливался нарушить мысли Анны, отрешившейся от всего вокруг. Сегодня она получила удар, на который не могла ответить. Это сломило ее дух. Она оказалась проклята не только вечностью, но и собственной семьей. Только сейчас девушка задумалась над тем, сколь они с Дракулой были похожи: проклятые, отверженные собственной семьей, познавшие боль утраты, потерявшие смысл в жизни. Сегодня она лучше поняла чувства вампира. Их разделяла пропасть времени глубиной в четыреста лет, но раны по-прежнему кровоточили. И если сегодня вампир, наконец, потушил в своей душе этот огонь, встретившись с родителем, то Анне только предстояло проделать этот путь. Ей предстояло научиться жить с осознанием того, что собственный отец отвернулся от нее, пусть на то и были свои причины. Видимо их семейным проклятием было разочарование отцов в собственных детях, а вовсе не вечность, объятая кровью.

Пройдя по увитой плющом тропе, ведущей на самую вершину горы, они остановились, осматривая открывшиеся им дали. Гора находилась на небольшом острове, раздаренном пополам: огненная бездна и райские кущи – поразительный контраст. По сути, Чистилище выполняло роль ворот в оба загробных мира, но как выбраться из него в мир живых не знал никто.

– Что дальше? – произнес граф, обратив на Ван Хелсинга все свое внимание.

– Понятия не имею.

– Пройдя такой путь, было бы обидно оступиться на финишной прямой, – раздался насмешливый голос за их спиной.

– Адониэль! – прошипел Ван Хелсинг.

– Собственной персоной! – ухмыльнулся ангел. – Зачем с пеной у рта искать вас по всему Чистилищу, если я знаю конечную точку вашего маршрута?!

– Это ты отправил Вэлкана найти меня? – выйдя из своего забытья, проговорила Анна.

– Ваша вылазка не оставила равнодушными небеса, – усмехнулся серафим.

– Судя по тому, что мы до сих пор живы, тебя прислали не для того, чтобы убивать нас, – отирая со лба капельки пота, произнес охотник.

– Вас выпустили из Ада, позволили покинуть Чистилище, возвращают на землю… кто мы такие, чтобы противиться воле высших сил? Я пришел, чтобы помочь и провести вас, – ангел демонстративно пожал плечами. Несмотря на то, что голос его был тих и сладок, в нем иногда проскальзывали нотки сдерживаемой злости. Всем было ясно, что Адониэля сдерживает лишь приказ, а потому даже Дракула, привыкший с сарказмом отвечать на подобные предложения, благоразумно прикусил язык.

– Тогда, может, пропустишь нас? – произнес охотник.

– Как прикажет архистратиг! – ехидно отозвался серафим. Он знал, что вместе с крыльями архангел утратил и свой титул, а потому ударил по больному, смакуя каждое слово.

Взмахнув кровавыми крыльями, он заставил подняться ураган, захлестнувший беглецов своей мощью. Мгновение спустя их непроглядной мантией окутал уже знакомый черный морок, представлявший собой осязаемую энергию. Он заполнил собой не только окружающее их пространство, но и души, перенося в мир людей. Они почувствовали падение в пустоту, а потом все стихло, время остановилось, а вместе с ним остановилось и их перемещение. Лишь мысли, быстрые, как вспышки молний, вспыхивали в их разуме, рождая самые страшные предположения.

Адониэль не мог ослушаться прямого приказа небес, но в то же время не мог он забыть и своей обиды, а потому сделал их путешествие как можно более мучительным, растягивая и без того напряженные моменты, играя на нервах, заставляя сердца трепетать от страха в немой молитве к Создателю и ангелам, исполняющим его волю. Но время не способно было бесконечно стоять на месте, то ли серафиму наскучило с ним играть, то ли он не мог дольше держать в своей узде столь мощную стихию, но вскоре они почувствовали свободное падение, приземлившись уже в знакомых стенах Ледяного замка вампира.