Проклятые Земли

Убрав книгу, вытащил кусок хлеба и вино. Мне еще нужно будет вернуться в форт. И придумать, что делать с найденной повозкой. Не на себе же тащить такой груз.

Так, сжимая в одной руке хлеб, в другой - мех, я и уснул.

[1] «In nomine Patris et Filli et Spiritus Sancti» (лат.) – «Во имя Отца и Сын и Святого Духа».

[2] «Vade retro» (лат.)– «Изыди»

Глава 11

Разбудили меня голоса и скрип колес. Прежде чем раскрыть глаза, выхватил меч и подскочил на ноги. Солнце висело над головой, согревая мир и превращая закаменелую грязь под ногами в чавкающую жижу.

– О, живой, - крикнул заросший бородой до самых глаз огромный мужчина в крестьянской одежде.

Несколько телег, запряженных лошадьми, въезжали в Седые Мхи. Еще одна волна беженцев с юга. Женщины, старики и дети, совсем немного мужчин.

– А мы уж думали, ты мертв, - заявил молодой парень, с гордостью держащий старый меч в руке.

Одно взгляда достаточно - мальчишка только получил оружие, скорее всего, по наследству. И теперь глаза молодого героя горят жаждой приключений. Когда-то и я таким был - пока не умер в первый раз.

– Живой, - кивнул я, убирая клинок.
– А вы откуда здесь?

Бородач, явно старший в группе переселенцев, обвел рукой людей.

– Ты видишь все, что уцелело от Сухого Ручья.

Деревня на западе от Седых Мхов, припомнил я.

– Двадцать человек из пятидесяти домов?
– нахмурил брови.
– А что с остальными?

– Нечисть, воин, - сплюнула дородная женщина в потрепанном сарафане.

Грязные и уставшие, они явно надеялись найти помощь здесь, на моей родине. Похоже, вид разоренной и заброшенной деревни приводил их в уныние, насылал безнадежность. И я их понимал - надежда на спасение, живущая в сердце, оказалась фантомом.

– Увы, здесь давно нет живых, - пожал плечами.
– А Хелмгард под осадой, - развел руками.
– Но здесь недалеко есть форпост. Он отлично защищен, вы сможете найти там временное пристанище.

– Все так плохо?
– отведя меня в сторону, прошептал бородач, глядя в глаза.
– Хелмгард... Там же лучшие наши мечи!

– Пять баронств под пятой Малена сейчас выглядят так же, как и Седые Мхи, - понизив голос, чтобы не тревожить остальной народ, обвел я глазами разрушенные дома.
– Единственный выход - дорога на север, через барьер.

Мужик закатил глаза и тяжело вздохнул. Плечи поникли, но он тут же развернулся к своим и, приложив ладонь ко рту, объявил:

– Не расслабляемся! Небольшой привал, чтобы кони отдохнули, и в путь.

– Но куда, Эван?
– подал голос пацан, любовно поглаживая рукоять.
– Если на севере все теперь захвачено мертвяками.

– Не все, - встрял я.
– Да, на севере сейчас тяжело. Но рабочие руки нужны, как никогда. Вам осталось всего-то дойти до ближайшего форпоста. Там вас встретят и помогут.

Эван обернулся ко мне и запустил мозолистую пятерню в бороду.

– Это недалеко, говоришь?

Я кивнул.

– По дороге как раз захватим одну повозку, буквально пара часов отсюда.

– Бросили?

– тут же уточнил Эван.
– Кто же в такую годину бросает добро?

Я постучал кулаком по ножнам. Здоровяк понятливо кивнул. Не знаю, о чем он думал, но раз согласен идти дальше - это хорошо. На телегах успеем вернуться вовремя. Да и не думаю, что слуги барона скоро сунутся в Седые Мхи. А местных мертвяков, надеюсь, в округе не осталось. Иначе мне снова придется возвращаться сюда. А вид разрушенного дома - никому не поднимет настроения.

* * *

– Сын мой, ты вернулся, - отец Генрих просиял лицом, разглядывая въезжающую в ворота форта процессию.
– И спас этих людей.

Я пожал плечами.

– Они появились уже после, когда стало безопасно. Не знаю, что ждет нас ночью, но...

– Если бы не ты, они бы встали лагерем в Седых Мхах, а там нежить взяла бы свою кровавую жатву, - покачал головой священник.
– Тебе есть, чем гордиться, сын мой, но помни - гордыня смертный грех, - тут же заметил, поднимая палец, старик.
– Итак, ты выполнил мое поручение, пойдем в молельню, поговорим там.

Пока беженцы обустраивались в лагере, с удовольствием и облегчением рассматривая крепкие стены, я направился за отцом Генрихом. Бревенчатая часовенка явно разрослась, пока я ходил в свой крестовый поход - теперь у дальней стены появился небольшой алтарь. Поверх него лежала раскрытая Библия.

Отец Генрих встал к ней, я же опустился на лавку.

– Рассказывай, я вижу, тебя что-то смущает, сын мой, - тихо проговорил священник.

Я пожевал губами, потер подбородок, в очередной раз вспоминая об отросшей щетине. Но он смотрел требовательно, ожидая, когда соберусь с мыслями.

– По дороге в деревню мне попалась еще одна группа беженцев, поменьше этой, - начал я сложный разговор.

– Но сюда они не дошли, - с печальным вздохом договорил он.
– Ты упокоил их, сын мой?

– Если бы я знал, они бы не погибли, - выдавил я.

Никогда до этого не задумывался о последствиях своих действий. Нет, был устав, был сотник - он решал и отвечал тоже он. Вырезать врага - вырежем. А там - спрос с сотника, мы - просто солдаты, выполняем приказ.

– Не всегда можно предугадать все последствия, - снова вздохнул отец Генрих.
– Но, сын мой, мы все, и я, и ты, и эти беженцы, сами в ответе за свой выбор. Да, ты мог обезопасить путь к форту. Но если бы не восставшие разбойники, так нежить Седых Мхов - их бы настигли, так или иначе.

– И это все?
– удивился я.

Священник развел руками.

– На все воля Его, сын мой. Все, что мы можем - сегодня прикладывать чуть больше усилий, чем приложили вчера. Бороться с врагом, как можем - вот наш удел.

– Но...

– Господь дал нам всем свободу воли, сын мой. Только сами люди решают, как поступить. Эти беженцы решили идти на север, и это стало ошибкой. Что бы ты сделал, если бы их настигли не этой ночью, а следующей? В том, что их погубили убитые тобой разбойники - есть твоя вина. Но она лишь косвенная.