Проклятый бывший

– Я хочу довести дело до конца, папа, – ответил он на удивление ровным тоном, и когда отец изрек на это только «Да будет так», Рис сказал себе, что легко отделался. В конце концов, Саймон проделал весь этот путь из Уэльса, похоже, только для того, чтобы упрекнуть его, а теперь выполнил свою задачу и покидал их. Раньше, конечно, было хуже.

Но затем Саймон остановился, коснулся кончиками пальцев столешницы.

– Надеюсь, присутствие моего сына не отвлечет вас, дамы, от важного бизнеса по продаже кристаллов и новых футболок.

– Па, – начал Рис, но Вивьен уже поднималась на ноги.

– Мы действительно продаем ужасно много кристаллов и новых футболок, – заявила она, положив руки на стол. – Также мы продаем поддельные гримуары, пластиковые тыквы и остроконечные шляпы. И тому подобную дребедень.

Морщины вокруг рта Саймона углубились, но он ничего не ответил, даже когда Вивьен улыбнулась и сказала:

– И все же мы все еще ведьмы, которым удалось проклясть вашего сына, а вы даже не подозревали о случившемся. Так что оставьте нас в покое.

Она продолжала улыбаться, глядя на него жесткими глазами, щеки ее слегка раскраснелись, и действительно, как мог какой-нибудь мужчина устоять перед ней в эту секунду?

Вивьен взглянула на него, и, поскольку Рис был совершенно уверен, что у него из глаз буквально выливаются мультяшные сердечки, то встал и кивнул отцу.

– Увидимся позже, хорошо?

Саймон все еще смотрел на Вивьен, но через мгновение кивнул и направился к двери. Провожая отца, Рис остановился на верхней ступеньке крыльца.

– Извини за напрасную поездку.

Саймон повернулся и посмотрел на него, и Рис увидел глубокие морщины вокруг его рта, впадины под скулами.

– Рис, – сказал Саймон, а затем покачал головой, уже держа в руке Дорожный Камень. – Береги себя.

– Всегда так делаю, – ответил он, но едва эти слова слетели с его губ, отец исчез, мигнув, как свет, оставив Риса в одиночестве на крыльце.

– Хочешь, я провожу тебя до дома?

Ах, не совсем в одиночестве.

Вивьен стояла в дверях, все еще в своем ведьмовском платье, но без шляпы, и Рис кивнул.

– Да, мне бы этого хотелось.

Им потребовалось всего около трех минут, чтобы доехать от дома ее тети до его дома, и Рис сказал себе, что он должен быть только рад, что его отец пришел и ушел так быстро. Что он не останется сегодня в доме на ночь.

Он бросил ключи на столик у двери, Вивьен сразу последовала за ним.

– Спасибо, – сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. – И за то, что проводила меня до дома, как леди, и за то, что смирилась с моим отцом.

– Он действительно был не так уж плох, – произнесла она, пожимая плечами. – Совсем не такой страшный, как я ожидала по твоим рассказам.

– Вивьен, ты великолепная девушка, ты женщина со многими талантами, но ложь не входит в их число.

Она слегка улыбнулась на это, а затем пересекла комнату и встала перед ним.

– Хочешь, я уйду? – спросила она, протягивая руку, чтобы убрать волосы с его лица. – А ты сможешь побыть в одиночестве.

– Останься, – попросил он, взяв ее за руку и целуя ладонь, затем запястье. А потом он поцеловал ее в губы, внезапно, отчаянно нуждаясь в ней, желая ее, и ее руки уже были на пуговице на его джинсах.

– Останься, – снова пробормотал Рис, и он знал, что имел в виду не только сегодняшний вечер, но вместо того, чтобы сказать это, просто потянул ее за собой на диван.

– Знаешь, единственное место, где подобный образчик дизайна действительно работает, – это здесь, – заметила Виви, прислоняясь спиной к груди Риса в гигантской ванне на когтистых лапах, расположенной в центре ванной комнаты. Как и остальная часть дома, она была выполнена в оттенках черного и глубокого бордового, но Рис должен был согласиться с ней: здесь настроение определенно было скорее романтичным, чем пугающим. Конечно, дело могло быть в зажженных ими свечах и в том факте, что в данный момент к нему прижималась голая и мокрая Виви, но в любом случае Рису внезапно очень понравилось это место в доме.

– Спасибо, – пробормотал он у ее виска, целуя влажные волосы, и она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него.

– За комплимент твоей ванной?

– За все это. За то, что можешь поставить на место моего отца.

– Он любит тебя, – тихо сказала она, наклоняясь, чтобы переплести свои пальцы с его под водой. – Да, он по-своему самодур, но он напуган. Взволнован. И ты не можешь винить его за это.

Рис не хотел сейчас думать о своем отце и не хотел объяснять Вивьен, что семья не обязательно означает людей, которые заботятся о тебе. У нее были Элейн и Гвин, у нее были тепло, любовь, дом и все то, чем, как всегда надеялся Рис, мог стать Саймон, но никогда им не был.

Ей повезло.

И ему повезло, что она у него есть, даже если это ненадолго.

Глава 28

Когда Виви проснулась на следующее утро, у нее возникло короткое, дезориентирующее ощущение, что она не знает, где находится.

Перевернувшись на другой бок, она откинула волосы с лица и окинула взглядом тяжелые бархатные шторы и обои в клетку.

Дом Риса.

Дом отца Риса.

Отец Риса.

Вздохнув, Виви плюхнулась на спину, воспоминания о событиях прошлой ночи стремительно возвращались к ней. Кое в чем Саймон был прав – они игнорировали проклятие или, по крайней мере, не уделяли ему столько внимания, сколько следовало. Они прокляли весь ее город, и что сделали, чтобы исправить это, за последнюю неделю?

Она взглянула на сторону кровати Риса, уже пустую, и ее тело согрелось от воспоминаний об этой неделе. Глупо было называть это магией, но так оно и было. Снова проводить время с Рисом, показывать ему Грейвс-Глен, ужинать с ним в ее квартире или здесь, в этом причудливом мавзолее, в доме, который почему-то стал казаться немного уютнее

Если честно, ей даже начинал нравиться балдахин.

Но Саймон прав – до Хеллоуина оставался всего один день, и им нужно было серьезней отнестись к этому.

Легче сказать, чем сделать, когда дело касается Риса, – подумала она, откидывая простыни.

Вот почему, когда она спустилась на кухню, вид полностью одетого Риса, с темными очками, висящими в вырезе рубашки, с двумя дорожными кружками кофе в руках, стал небольшим шоком.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, слишком бодро для – Виви мельком взглянула на дедушкины часы в коридоре – начала восьмого утра.