Проклятый целитель

[Не сдавайся. Надежда есть всегда.] — Соврал я ей, с помощью телефона это оказалось сделать довольно просто.

— Спасибо, — вытерев выступившие слезы, поблагодарила она.

Мне же захотелось нестерпимо закурить, мигрень раскаленной иглой впилась мне в мозг. Я отдавал себе отчет, если сейчас попробую поглотить ее проклятие, то ничего хорошего меня не ждет. Но я лишь кивнул ей, пообещав то, что не в моих силах исполнить. Пожалуй, меня заслуженно называют аферистом, вот только совсем не за то, за что стоило бы.

Дальше мы двинулись молча. Хана выглядело уже не так испуганно, вот только мое лицо напоминало все больше уродливую маску. Когда, спустя пару минут, впереди показался наш жилой комплекс, я невольно подумал, что вполне возможно, что это последнее, что я увижу.

Дверь в квартиру соседа была приоткрыта, внутри на первый взгляд ничего не изменилось, вот только мы еще кое-что не проверили, а именно дверь в ванную. Взглядом показав Хане остаться на месте, я двинулся к уборной…

Хана схватила меня за рукав.

— Может, не надо? — испуганно посмотрев на меня.

Покачав головой, я двинулся дальше. Если мне удастся уничтожить проклятие, без его поглощения, то это единственный наш шанс обоим пережить эту ночь. Если не повезет, то мне придется рискнуть своей жизнью, в конце концов, это моя работа.

Я толкнул дверь. Тьма. Тишина. И этот запах, моментально въевшийся в ноздри. Сладковатый, гнилостный. Как мы его сразу не почувствовали? Ведь ванную ограждает от комнаты лишь тонкая дверь. Достав фонарик из кармана, включаю его. Луч света выхватил из мрака ванную с телом, плавающим внутри.

— О боже… — Хана прижала ладонь ко рту, ощутив аромат, после сего она увидела тело, хотя я ясно ей дал понять, что ей не стоит сюда заходить.

Чем больше я смотрел на тело учителя, тем больше я жалел, что вообще сегодня вышел из дома. Тело было распухшим, словно пролежало тут неделю, кожа у трупа была сине-багровой. Лицо, нет, скорей маска из вздувшейся кожи, покрытой буграми. И глаза… их не было. Пустые глазницы, из которых тянулись тонкие белые нити. Как паутина. Как следы выползающих червей.

Хана резко развернулась и выбежала, ее рвотные позывы послышались из коридора. Я остался, впитывая детали: на полу разбитые банки, хотя раньше в них ползали черви. На стене календарь с пометкой: «Фукусима, участок № 7». В раковине перчатки, пропитанные землей чем-то бурым.

Картина произошедшего сложилась у меня в голове. Он привёз их. И они его съели. Тихо вздохнув, я ощутил в ванной сгусток проклятия, оно было настолько мощным, что даже пожелай я его поглотить, даже будучи «чистым», то оно бы все равно сожрало меня изнутри. Оно уже сожрало учителя, оставив лишь гнилую оболочку.

Увидев достаточно, я вышел из ванной, прикрыв за собой дверь. Хана стояла на коленях в коридоре, трясясь всем своим телом. Когда я подошел ближе, фонарь выхватил из темноты ее лицо: бледное, покрытое испариной. Она медленно подняла руку к левому глазу.

— Кацураги… — ее голос дрожал. — Мне кажется… они собрались у меня в левом глазу, я чувствую, как они там копошатся…

Я резко наклонился, схватив ее за подбородок. В уголке глаза, под нижним веком, шевелилось что-то белесое. Тонкие, почти прозрачные нити. Мой желудок сжался в комок. Ведь помимо этого я увидел, что черное пятно в ее ауре стало стремительно распространяться. Время уже пошло на часы, прежде чем Хана повторит судьбу учителя.

[Не двигайся.] — Написал я на телефоне дрожащими пальцами.

Хана замерла, ее дыхание стало частым и поверхностным. Я поднял руку, ощущая, как моя энергия, с таким трудом собранная, собирается в ладони. Если я смог поглотить проклятие у Маюми… то справлюсь и с этим. О последствиях в этот момент мне совсем не хотелось думать.

Дотронувшись до ее века пальцем, я ощутил вибрацию проклятия. В этот момент я бы мог вызвать скорую и передать ее врачам в смутной надежде, что они смогут ей помочь, но я отдавал себе отчет, что она просто умрет в больнице, попутно заразив персонал.

Стоило моему пальцу коснуться ее века, как черви словно почуяли опасность. Они резко дернулись, выступая из зрачка, пытаясь заразить и меня. Я еще никогда такого не видел, а потому замешкался на секунду.

— А-а-а! — Хана закричала, вцепившись мне в запястье, не давая отдернуть руку, казалось, проклятие взяло над ней контроль.

Черви стали проступать через кожу, я ощущал их: скользких, живых, впивающихся в плоть. Моя рука начала неметь, но я ничего не делал, даже дышать, казалось, перестал. Кожа на пальце стала стремительно чернеть, а под кожей поползли черви, найдя более лакомую цель, чем одна недоучка из старшей школы.

Кожа под воздействием червей на руке стала темнеть, становясь грубой, а по текстуре больше напоминать камень. Но я наоборот потянул проклятие на себя, вытягивая оставшихся червей из тела Ханы. Спустя десяток секунд, я без сил упал на пол, наблюдая, как стремительно чернеет моя рука. Черви проникли под кожу, поглощая мою духовную силу и плоть. Мне точно пиздец. Моя аура не справлялась.

Чего я не ожидал, что черная клякса в голове внезапно нападет на одного из червей, став его стремительно поглощать. Два проклятия встретились, чтобы тут же начать пожирать друг друга. Мигрень на время отступила, клякса перестала пытаться продавить мою ауру, перекинувшись на более опасного для нее врага.

Я сжал окаменевшую ладонь, как вдруг почувствовал, как две тьмы внутри меня схлестнулись в последней схватке. Черви извивались, пытаясь сбежать через трещины в камне, который еще минуту назад был обычной кожей, но клякса сжимала их, как удав добычу. На мгновение боль стала такой, что мир побелел…, а потом меня отпустило. Только тяжесть в руке и странное знание: где-то в Фукусиме что-то проснулось.

С усилием приподнявшись, я посмотрел на Хану. Ее левый глаз налился кровью, став кроваво-красным. Девушка рухнула на пол, рыдая от облегчения. Проклятие покинуло ее, но, чего она не знала, что в данный момент черви боролись с кляксой у меня в теле, пожирая друг друга.

Убедившись, что с Ханой все в порядке, черные следы исчезли, я перевел взгляд на свою руку. Пальцы почернели, словно покрылись коркой вулканического камня. Когда я попытался пошевелить ими, они двигались, но медленно, с трудом.

[Скорая. Сейчас.] — Написал я.

Пока Хана слабо кивала, я набрал номер, отправил анонимный вызов. Затем схватил ее и вынес на улицу. Ночь встретила нас холодным ветром.

— Твоя рука… — прошептала Хана, глядя на мои почерневшие пальцы.