Проклятый целитель

— Кацураги-сан! — женский голос прозвучал, едва я переступил порог больничного коридора, обойдя мешки с цементом и раздвинув пластиковые шторы.

Голос заставил меня вздрогнуть. Айка приближалась по проходу, её белоснежный халат неестественно ярко выделялся в полумраке на фоне обшарпанного коридора. С удивлением посмотрев на девушку, понимаю, что она покрасила волосы, и теперь стала блондинкой. Вчера её волосы были точно чёрными, словно воронье крыло…

— Вы пришли, — она облегченно сложила руки перед грудью, как будто молясь. — Я волновалась, что вы передумаете…

Мне хотелось спросить, почему я должен был отказаться, но промолчал. Но подвох ощущался буквально кожей: оформление через бухгалтерию прошло слишком гладко. Сорок две тысячи сумма неслыханная для ночного сторожа на неполную ставку. Обычно я перебивался двадцаткой, в лучшие месяцы. А тут вдвое больше! При таких деньгах можно и начать немного откладывать, и жить почти как человек. Слишком сладко для правды, а потому я буквально кожей ожидал какой-то подвох.

— Долги сами себя не оплатят, — немного беспечно пожимаю плечами.

После моих слов улыбка Айко стала чуть шире, чем нужно, обнажая ровные белые зубы.

— Тогда пойдемте, покажу вам маршрут. Надеюсь, вас не смущает, что крыло временно без электричества? — извиняюще разведя руками.

Воздух внутри оказался спертым, с привкусом формалина и чего-то сладковато-гнилого, что щекотало ноздри. Скрипучий пол под ногами, стены в чёрных разводах, то ли запекшаяся кровь, то ли плесень, пожирающая штукатурку. Прям сцена для фильма ужасов, проносится в голове дурацкая мысль.

— Вам нужно обходить крыло каждые два часа, — меж тем голос Айко множился эхом, ударяясь о пустые палаты. — Ни пациентов, ни экстренных случаев. Просто следите, чтобы никто… — она сделала паузу, будто подбирая слово, — …не проник внутрь.

Я кивнул, машинально ощупывая карманы: зажигалка, смятая пачка сигарет, складной нож с затупленным лезвием, и небольшой подсумок со всякой мелочью на ремне. В этот момент краем глаза я заметил движение. В конце коридора, у поворота на детское отделение, стояла девочка лет шести, в белом платьице, которое странно мерцало в полумраке. Вода стекала с ее растрепанных волос, образуя маленькие лужицы на пыльном полу.

Её аура была чернее ночи. Точь-в-точь как у тех проклятий, что я привык видеть. Нетипичная для обычного призрака. И в этот момент меня накрыло странное облегчение. Ничего в жизни не даётся даром, и теперь я чётко видел ценник тех сорока двух тысяч в месяц, что мне обещали заплатить. Вот она, расплата: проклятие, принявшее форму ребёнка.

Пальцы сами собой сжали фонарик, но вместо страха в груди расцвело холодное спокойствие. Так вот почему именно меня наняли, недоучку-шамана, чье резюме пестрит провалами. Теперь всё встало на свои места. Если Айка работает здесь, значит призрак не должен быть смертелен. Моя задача проста: не пускать живых в эту ловушку. Но, в случае чего, я в любой момент смогу сбежать. Наверно смогу, тихо вздыхаю про себя.

— Привет, — кивнул я девочке, намеренно не всматриваясь в ее искаженное тенью лицо. Она ответила тем же жестом, растворяясь в воздухе, будто её и не было.

Айка плавно обернулась на звук моего голоса.

— Что-то не так, Кацураги-сан? — вопросительно приподняв бровь.

Я покачал головой, даже не удивившись исчезновению привидения. Лишь одна мысль вертелась на языке: спросить о проклятии? Но губы выдали автоматически:

— Ничего… — качаю головой. — Показалось.

Мне нужна эта работа. Сорок две тысячи в месяц, цифра, от которой кружилась голова. Медстраховка. Свободный график. Возможность отлучаться по своим… делам. Что же до проклятия, мимикрирующего под призрака? Пальцы сами потянулись к правой руке, скользнули по коже там, где под ней пульсировала защитная печать. Проведя пальцами по правой руке, я вдруг подумал, что защитная печать не только не дает кляксе покинуть руку, но она же может защитить меня от внешних проклятий! Она, так сказать, защищает в обе стороны!

Пока я раздумывал о своем, медсестра уже собралась уходить:

— Удачи, Кацураги-сан, — улыбка Айко вдруг стала слишком заботливой, отчего я в очередной раз подумал, что она слишком красива, чтобы работать обычной медсестрой.

Провожая девушку взглядом, для меня стало неожиданностью, что она остановилась на секунду возле выхода, после серьезно произнесла:

— Чуть не забыла, — Ладонь шлепнула по лбу с театральным звоном. — Что бы ни случилось… — Пауза. Глаза сузились, превратившись в щелки. — Не спускайтесь в подвал…

Дверь за ней захлопнулась прежде, чем я успел спросить почему.

***

В подсобке охранника мой фонарик выхватил из мрака довольно примечательную обстановку: портативный телевизор на батарейках с потрескавшимся экраном, ланч-бокс, где под слоем зеленоватой плесени угадывались остатки риса, потертое распятие, висящее криво на гвозде, и Библию с вздутыми от сырости страницами. Складной стул валялся на полу, будто его отшвырнули в спешке. На бетоне белел неровный меловой круг, кто-то старательно выводил символы, но бросил на середине. У порога заметил рассыпанную соль: три мелкие кучки у щели, словно дешевая защита от нечисти.

— Судя по обстановке, прошлый сторож отсюда драпанул, не оглядываясь, — пробормотал я, пиная ногой перевернутый стул. Звяканье металлических ножек эхом отозвалось в полупустом помещении.

Викинув в ведро зловонный ланч-бокс, отчего плесень вспорхнула в воздухе мутными спорами, я уселся на стул, закинув ноги на стол. Мысль, что я здесь не первый, странным образом успокоила меня. Если верить сплетням, то в больнице не было ни странных смертей, ни исчезновений, значит, предшественник просто сбежал. Как крыса с тонущего корабля или как умный человек. Даже жаль, что я не поступлю точно так же.

Потянувшись к телевизору с треснутым экраном, я, не надеясь ни на что, включил его. К моему удивлению он не только работал, но и даже ловил сигнал местного телевидения. На экране появилась телепрограмма про сборку риса, попытавшись переключить канал, я понял, что телевизор все же сломан, на нем работала лишь кнопка включения. Не став выключать телевизор, оставив его фоном, я уселся обратно на складной стул, внимательно посмотрев на свою правую руку.

Экспериментировать с проклятием в жилом доме мне было немного страшновато, и ладно, погибну сам, но у меня через стенку живет Хана, да и другим соседям мне совсем не хотелось навредить. Так что я пока ограничился лишь защитной печатью, что я подсмотрел в одном синтоистском храме. Призрака я не особо боялся, во время спиритических сеансов духи иногда мне отвечали, но они просто появляются с тобой рядом, не в силах ничего сказать, либо сделать. Хоть дух в этой больнице немного отличался, но не думаю, что мне действительно есть чего опасаться.

Главная моя проблема сейчас находится в окаменевшей правой руке. Черная клякса, чужое проклятие, которое сожрало червей, а теперь заперто печатью в моей руке. Понаблюдав за ним, я понял одну неприятную деталь. Печать не дает проклятию сожрать меня, но и она же не дает моей ауре растворить черную кляксу! Это защита работала в обе стороны, чему я был не особо рад.

Поскольку создать нужную мне печать, звучало как нечто из раздела фантастики, было уже чудо, что она вообще работает, я уже какое-то время раздумывал, как мне стоит поступить. По итогу я пришел к одной довольно опасной мысли. Во время медитации снимать защитную печать, после чего постепенно растворять черную кляксу в своей руке с помощью ауры. Это будет трудно, мне придется прикладывать всю свою волю, чтобы удерживать черную кляксу в руке, но я не видел другого варианта. Нужно ее поглотить, пока моя рука окончательно не превратилась в камень.