Прокурор

Владимир Харитонович, как говорится, остолбенел. Зачем-то надел очки, потом снял и некоторое время не мог вымолвить ни слова.

– Так, так, - наконец обрел он дар речи.

– Вы хотели правду...

– Ну-ну... Так договаривай, - скорее потребовал, чем попросил Авдеев.

– Я же хотел жениться на Марине Антоновне! Мечтал, понимаете?!

– Это когда?..
– осторожно спросил Авдеев.

– Когда... Двадцать пять лет назад!

Владимир Харитонович откинулся на спинку стула и так сидел некоторое время, переваривая услышанное.

– И почему не женился?
– спросил он.

Захар Петрович вдруг почувствовал в его словах простую человеческую заинтересованность и желание понять.

– Долго рассказывать...

– У нас время есть.

– Ну что ж, тогда слушайте...

И Захар Петрович рассказал о том парнишке, который приехал в Дубровск учиться на лесничего. Был у того парнишки друг Борька Межерицкий. Когда Измайлов учился на последнем курсе лесного техникума, Борис слег в больницу с воспалением легких, и выхаживала его стройная, молоденькая, симпатичная медсестра. Сначала Захар бегал навещать друга. А когда тот вылечился, продолжал приходить под окна больницы с охапками сирени, чтобы дождаться после дежурства медсестру. И хотя она была старше Измайлова, это его не останавливало: другую он не хотел бы назвать своей женой. Так, во всяком случае, думал Измайлов тогда.

Были объяснения, клятвы, мечты... А осенью он ушел в армию... Посылал в Дубровск одно письмо за другим, но безответно. И когда через год службы получил трехдневный отпуск, поехал не к матери в Краснопрудный, а к невесте...

Но невеста была уже замужем за ученым из Москвы, уехала в другой город. И мать Марины сказала, что пусть Захар не ищет с ней встреч, забудет...

– И все?
– выслушав Измайлова, спросил после долгого молчания Авдеев.

Захар Петрович кивнул.

– Позавчера мы встретились с ней впервые с тех пор...

– Ты не спросил, почему же она так с тобой поступила двадцать пять лет назад?

– Нет, не спросил. А зачем? И так ясно - поманила столица, кандидат наук...

– Тоже верно, - согласился Владимир Харитонович.
– Послушай, а Галине Еремеевне ты никогда не рассказывал об этой Марине?

– Зачем?
– повторил Захар Петрович.
– Это было до нее.

– Хорошо, - сказал Авдеев.
– Кое-что теперь мне ясно. Но кое-что... Выходит, пословица права, что первая любовь не ржавеет? Так?

– Ржавеет, не ржавеет, - хмуро ответил Измайлов.
– При чем здесь это?

– Ну, шевельнулось здесь?
– Авдеев положил руку на грудь.

– Что, этот вопрос тоже в порядке служебной проверки?
– усмехнулся Измайлов.

– Брось, - поморщился Авдеев.
– Мне самому хочется разобраться...

Он встал, прошелся по узкому проходу меж книжных шкафов. И Захар Петрович почувствовал: сейчас спросит самое неприятное.

И действительно.

– Раз уж мы начистоту, - начал Владимир Харитонович.
– У тебя с этой женщиной... Ну, сам понимаешь... Ничего не было?

– Когда?
– с вызовом уточнил Измайлов.

– Позавчера, когда...

– Конечно, нет...

Авдеев хотел еще что-то сказать или уточнить, но в дверь постучали. Бросив "Войдите", он сел за свой стол.

Это был Петелин, зашел отметить командировочное удостоверение участники конференции вернулись с экскурсии.

Измайлов думал, что разговор будет продолжен. Но не дали. Люди шли и шли.

А потом Авдеева вызвал Зарубин.

– Ты когда хочешь домой?
– спросил Авдеев у Измайлова, торопясь к начальству.

– Когда велите...

– Подожди до понедельника, - посоветовал Авдеев.

* * *

Говоря Ракитовой, что он занят, директор завода не кривил душой. Самсонов спешил в гостиницу, где его ждали москвичи - начальник главка Лев Григорьевич Бархатов и главный инженер главка Альгис Янович Раупс. Они уже три дня были в командировке в Зорянске и завтра намеревались уехать.

Прознав, что начальство Самсонова останется в городе на воскресенье, председатель горисполкома Чибисов решил показать им место, которое отвели под строительство спортивного комплекса, а после, если гости пожелают, отдохнуть на лоне природы. Бархатов руководил главком давно. Был знающий и строгий - многим директорам крепко доставалось от него на совещаниях. А вот Раупс пришел в их министерство с полгода назад, проработав до этого несколько лет за границей. Что он за человек, раскусить пока было трудно.

Глеб Артемьевич направлялся в гостиницу в хорошем настроении: он покидал завод, когда добивали, как говорится, последние метры перед финишем - план "вытанцовывался". О чем он и сообщил своему начальству. Его поздравили. Бархатов сдержанно, Раупс - более эмоционально, хотя и был прибалтом, которые отличаются, как это принято считать, уравновешенностью и скупостью в проявлении чувств.

Сидя в "люксе" начальника главка и беседуя с москвичами, Глеб Артемьевич все время раздумывал, как передать им предложение председателя горисполкома. Самсонов высказал Чибисову свои сомнения: вряд ли Бархатов согласится "отдохнуть на лоне природы" - если судить по встречам в Москве, тот отличался замкнутостью и суровостью.

Чибисов же сказал: "Попытаемся..."

И вот теперь, выслушивая от Бархатова замечания о работе завода - а они были достаточно резки и откровенны, - Глеб Артемьевич решил: пусть председатель горисполкома пытается сам.

– И еще я вам скажу, - продолжал нелицеприятную беседу начальник главка, - ассортимент по выпуску товаров народного потребления вами не обновляется уже много лет. Вы, наверное, забыли, что говорил по этому поводу на последней коллегии министерства Бармин...

Бармин был заместителем министра.

– Ох уж этот ширпотреб, - вздохнул Самсонов.
– Ведь все понимают, кажется, что эти самые кофемолки, которые мы выпускаем, качественнее и в большем количестве делали бы на специализированном предприятии. А для нас - обуза... Кругом твердят: специализация, профилирование, а...

– Ширпотреб - обуза?
– недовольно перебил его Бархатов. Неправильный взгляд. В корне. Негосударственный подход... Конечно, не от хорошей жизни вынуждены мы вас загружать...

– Вот именно, загружать, - не сдавался Самсонов.
– А у меня не хватает людей даже для производства основной продукции. В каждом цеху недокомплект.

– Знаю, - кивнул Лев Григорьевич.

– Так помогите! Дайте людей - и я горы сворочу!

– А где я их возьму?
– усмехнулся Бархатов.
– Выйду на улицу Горького в Москве: "Дорогие граждане, слесари и токари, милости просим в Зорянск, к Самсонову?.."

– Что же мне делать?
– спросил Глеб Артемьевич.
– Инженеров к станкам ставить?

– Зачем к станкам?
– снова усмехнулся Бархатов.
– Это все равно, что золотой вазой гвозди заколачивать... Инженерные головы, если их с толком использовать, - это и есть ваш резервный фонд. Направить надобно инженеров, нацелить. Я недавно на Урале был. Там тоже кадры на деревьях не растут. А люди думают, ищут... И находят.