Прокурор

А Щукин продолжал:

– Не волнуйтесь, меры примем... Не понимаю я таких. Завод им - жилье, путевки, ясли, а они? Психология какая: побольше взять, поменьше отдать...

Снова позывные селектора. И, когда послышался голос Самсонова, Щукин, хотя и сидел на стуле, словно бы вытянулся по стойке смирно.

– Как идем?
– спросил директор.

– По графику, Глеб Артемьевич.
– Начальник цеха пододвинул к себе бумажку с колонкой цифр: - Уже триста восьмой вышел...

– Уложишься?

– Разобьюсь...

– Разбиваться не надо. Уложись.

В динамике что-то щелкнуло.

– Вот вам ответственность!
– сказал начальник цеха, кивая на селектор.
– Директор работает, а слесарь, видите ли, прохлаждается на рыбалке...

"Между прочим, еще неизвестно, кто прав", - хотела возразить Ольга Павловна. Но снова ничего не сказала. И спросила:

– У вас в цехе парнишка работает. Бойко...

– Ну?
– подозрительно посмотрел на Ракитову Щукин, видимо, соображая, что бы такое мог натворить подросток.

– Сколько ему лет?

– Семнадцать, кажется.
– Начальник цеха все еще выжидал, что же скажет помощник прокурора.

– Еще кто-нибудь из подростков сегодня трудится?
– спросила Ракитова.

До Щукина, кажется, начало что-то доходить. Он поерзал на стуле, переложил зачем-то бумаги с места на место и осторожно произнес:

– По-моему, у нас больше нет таких зеленых... Из ПТУ идут в другие цеха, менее ответственные.

Ольга Павловна поднялась.

– Ну, не буду вас сейчас отвлекать. Более подробно поговорим в другой раз.

Начальник цеха тоже встал:

– Я провожу...

– Не беспокойтесь. Я еще побеседую с людьми...

Последняя фраза, видимо, насторожила Щукина. Он суетливо проводил помпрокурора до дверей. И когда Ракитова спустилась в цех и глянула наверх, то увидела, что начальник внимательно наблюдает за ней сквозь толстое стекло своей конторки.

В цеху было жарко. Около сатуратора с газированной водой стояло несколько человек.

– Как трудимся?
– спросила Ольга Павловна молодого парня в рабочем комбинезоне, надетом на голое тело.

– Нормально, - задорно ответил тот. У него были голубые глаза, реденькие баки и соломенного цвета усы.

– Женат?

– Не успел еще...

На них с любопытством поглядывали две женщины, ожидавшие, когда освободятся стаканы.

– Почему согласились работать в воскресенье?
– поинтересовалась Ракитова.

– Все работают, - удивился вопросу парень.
– План даем, понимать надо!

– В воскресенье надо отдыхать, - назидательно сказала Ракитова. И, чтобы этот тон не обидел, с улыбкой добавила: - А то и впрямь не найдешь времени жениться.

– Так им и в холостяках не плохо, - заметила одна из женщин. Хочешь - пей, хочешь - гуляй, никто не заругает...

– Неженатые тоже нужны, - серьезно сказал парень, отдавая стакан женщине.
– Газеты читать надо. О нас, холостяках, даже научные статьи пишут...

– И все-таки отдых - вещь серьезная, - сказала Ракитова.
– Об этом тоже в газетах пишут. Разрядка...

– У них одна разрядка - "безрукий", - хмуро произнесла другая женщина.

Парень в комбинезоне пропустил замечание мимо ушей.

– Какой отдых?
– махнул он рукой.
– Валяться на койке в общежитии? Уж лучше здесь. Польза. И государству, и себе. Платят - не жалуемся. В тройном размере...

Ольга Павловна вышла на улицу. Возле бочки с песком все так же сидело несколько человек, казалось, те же самые. Но когда Ракитова пригляделась, то убедилась, что другие. В том числе и Бойко. Увидев помпрокурора, он поспешно бросил окурок в бочку.

– Сколько тебе лет?
– спросила Ольга Павловна.

– Шестнадцать...
– он смутился.
– Это я так, балуюсь. А вообще, мне уже почти семнадцать.

– И кто же разрешил тебе выйти сегодня на работу?

На Ольгу Павловну устремились любопытные взгляды.

– Как же, надо...
– опешил паренек.
– Я комсомолец...

– Нельзя тебе. По закону запрещено, - сказала Ракитова.
– Работа ведь сверхурочная, а ты несовершеннолетний...

– У нас перед планом все равны, - усмехнулся высокий жилистый рабочий.

Ракитова обратилась к курившим с тем же вопросом, что и к рабочему в цехе: как они относятся к работе в выходные дни?

Ответили по-разному.

– Начальство приказывает - мы выполняем...

– Клевая работка. Вкалываешь день, получаешь за три...

А один, пожилой, в кепке, махнул рукой:

– Что там деньги. Не мы для них, а они для нас.
– Он поднял над редкой шевелюрой головной убор, почесал макушку.
– Отдыхать человеку тоже надо...

– Ты же первый пришел сегодня, Федотыч, - поддел его кто-то.
– План, говоришь, выдать надо.

– И пришел, - согласился Федотыч.
– Не спорю. Как же не прийти? Щукин разгон такой устроит. Чуть ли не во вредители произведет... А насчет плана я вот что скажу: ежели бы с начала месяца да каждый день все путем двигалось, то и план бы давали, и отдыхали в положенные дни. А то сегодня, видите, как лихорадит. А все потому, что конец полугодия! Завтра, да что завтра, целую неделю прохлаждаться будем, если не больше... Верно я говорю?

Рабочие загалдели.

– Это точно.

– Ты, Федотыч, Самсонову выскажи.

– Зато своей старухе нынче снесешь четвертной.

– Несознательный ты элемент, Федотыч. Никто нас сюда на аркане не тянул.

– Не тянул, - усмехнулся Федотыч.
– Это как сказать...

– Не тянул. Вот Лапшин из принципа не явился, и никто ему ни слова не говорит. Так что не наводи тень на плетень.

Федотыч промолчал. За него ответили другие.

– Лапшину не очень-то денежки нужны. Тесть ему полдома отвалил да мотоцикл с коляской.

– Молоток Лапшин, по закону действует...

Ракитова зашла еще в два цеха. Они тоже работали. Пустовало лишь здание конструкторского бюро.

Ольга Павловна решила поговорить с Самсоновым.

В административном корпусе было прохладно и тихо. Кондиционер поддерживал постоянную температуру. Ракитова зашла в приемную. И встретилась с директором лицом к лицу. Он давал какие-то указания секретарю.

– А-а, у нас в гостях закон, - радушно поздоровался с Ракитовой Самсонов.
– Знаю, знаю... Проверяете, не прячем ли мы снежного человека?