Прометей: каменный век II

Был прилив, и моего дела то и дело касались рыбки, но, когда ногу обхватило что-то холодное и склизкое, испугался не на шутку. Рванулся к берегу, гребя изо всех сил. Но что-то, схватившее мою лодыжку, не отпустило. Оно перехватило ногу выше, в районе колена, мешая мне дрыгать ногами. Я почувствовал, как меня начало тянуть назад и новый захват щупальца уже пришелся в районе талии.

Теперь я испугался не на шутку, до берега было рукой подать, буквально тридцать метров, но там никого не было видно поблизости. Я заорал что было мочи. Никто не появился на берегу, никого не было поблизости, кто мог бы услышать и помочь. Набрав в легкие воздух, нырнул и чуть не потерял сознание от страха при виде огромного осьминога, который продолжал опутывать меня щупальцами.

«Вот надо было тебе полезть в воду в такое время года», — мелькнула мысль. Я попытался рвануться, но легче было сдвинуть бульдозер с места. Собираясь нырнуть снова, заметил вторую опасность: стремительно приближающийся треугольный плавник акулы.

«Не понос, так золотуха», — осьминог потянул меня под воду и тем самым спас от атаки акулы, которая потеряла из виду поплавок из человека. Круто развернувшись, акула ринулась в атаку, но теперь на ее пути первым оказался осьминог. Из меня пузырьками наверх уходил последний воздух, когда разинутая пасть акулы отхватила огромный кусок от осьминога.

Прозрачная вода мгновенно окрасилась в голубоватый цвет, и щупальца отпустили меня. Задыхаясь, пробкой выскочил из воды по пояс и заработал руками с такой скоростью, что, наверное, Майкл Фелпс захлебнулся слюной.

Я не оглядывался назад, но каждой клеточкой кожи спины буквально чувствовал оскаленную пасть акулы. Выскочив на берег, оглянулся, акулий плавник описывал круги на месте сражения, периодически акула исчезала в глубине, потом появлялась снова. Даже с моего места было видно голубоватое пятно на поверхности воды, диаметром около метра.

Привлеченная звуками боя, к месту сражения спешила вторая акула. Еще минут десять акулы пировали, периодически откусывая куски уже от мертвого осьминога, несколько кусков его полупрозрачной плоти колыхались на мелкой зыби. Несмотря на ненависть к акулам, сегодня я остался жив только из-за нее. Никакие мои усилия не помогли бы мне вырваться из захвата осьминога, практически задыхался, когда атака акулы спасла мне жизнь.

— Если когда-нибудь я построю корабль или большую шлюпку, я назову ее акулой в честь вас, — вслух пообещал хищникам, которые, расправившись с осьминогом, теперь неторопливо бороздили воду в бухте. Накинул на себя майку, это дикарям не холодно, я в зимние месяцы одевался, нет смысла рисковать.

Сегодня я ступил дважды: в первый раз, когда заставил людей вхолостую копать шахту среди скальной породы. Но тогда мы просто потратили полдня и немного устали. Вторая тупость мне чуть не стоила жизни. Через месяц исполняется три года, как я на этой планете, а ума практически не прибавилось. Теперь я знал, сколько нужных вещей не захватил с МКС. Ведь у меня было время подготовиться, я не покидал станцию экстренно. Конечно, времени было в обрез. Станция снижалась, и ее надо было поднимать. Но и эту задачу я мог выполнить, навигацию проходили все без исключения. Я тогда забил спасательную капсулу едой, а именно еда оказалась самой доступной после приземления.

Может мне воздвигнуть памятник себе перед дворцом? И надпись на постаменте: «Самый тупой попаданец на две Вселенные»! Это же надо: сунуться в море без подстраховки и еще отплыть на тридцать-сорок метров во время прилива. Именно во время прилива к берегу тянутся морские обитатели. Пока дошел до дворца, уже высох: мартовское солнце ощутимо греет.

Меня беспокоил вопрос одежды: пока у меня еще есть трусы и майки, есть пара спортивных костюмов, которые я очень редко надевал. Но все это не бесконечно. Переходить на шкуры или одежду из травы как мои соплеменники? Может настало время попытаться получить ткань или вязать из шерсти, благо домашние животные появились. Но шерсть летом в здешнем климате — это капец. Есть, конечно, ткань парашютов, но она мне нужна для паруса. Ну на крайний случай шить одежду для меня, Нел и Михи. Мальчик от матери унаследует лишь половину выносливости к окружающей среде, правда от меня он унаследует иммунитет человека двадцать первого века.

Сделал крюк, чтобы посмотреть, как идут дела у Рама. Тот трудился в поте лица, около пяти криц уже лежали на песке рядом с печью. Шестая выплавлялась из куска железной руды, что Рам под завязку втиснул в топку печи. Не стал задерживаться, чтобы его не отвлекать. Просто попросил позвать меня, когда начнет ковать нож.

Нел с малышом сидели на стволе у входа в дворец: я распорядился приволочь и положить его там, чтобы люди могли присесть, ожидая меня. Испытал чувство вины при виде этой идиллической картины: Миха чуть не остался без отца, да и Нел. Хотя Нел нашла бы себе мужчину. Каменный век не тот период человечества, когда носят траур по мужу годами. Взял сына на руки, тот сразу меня обоссал, видимо хотел пометить, чтобы чужие дети не покушались.

— Нел, может я тебе няньку возьму?

— Что такое нянк? — спрашивает меня жена, наблюдая, как сынишка ищет грудь у меня.

— Нянька — это помощница, чтобы смотрела за Михой, — объясняю, передавая сына ей. Что-то он активно ищет грудь, может просто голоден.

— Зачем? Я же смотрю за ним, — Нел освобождает грудь из-под травяного подобия лифчика, и малыш сразу берет верный прицел. Грудь у Нел увеличилась, даже слишком. Пожалуй, на четвертый размер потянет. Как закончит кормить малыша, уменьшится. А если нет? Хм, это сложный вопрос. При всем желании и максимальном рассмотрении местных женщин, никто из них не сравнится с моей Луома. Местные женщины здоровые, высокие, с мощными бедрами и массивной грудью. Помотал головой, отгоняя наваждение, представив себя с этакой Мисс Бодибилдер каменного века.

— Нам не нужен нянк, — голос Нел немного категоричен. — Ми-ха наш сын, и ему хорошо. Да, Ми-ха?— спрашивает она, и малыш сопит, причмокивая.

— Хорошо, Нел, просто я хотел, чтобы тебе было легче, — сдаюсь я.

— Макс, ты моя прелесть, мне легко. Я помню, как мы жили в своем племени до встречи с тобой. Всегда не хватало еды, не хватало шкур укрыться от снега, нас преследовали враги. Потом появился ты, и еды стало много. Не стало врагов, мы приплыли сюда, здесь тепло. В наш дворец, — Нел с трудом выговорила это слово, — поместилось бы все мое племя. Почему мне должно быть тяжело, Макс Са?

— Ну у тебя нет айфона, здесь нет интернета, и ты давно не ходила к визажисту, — смеясь, сострил я, наблюдая, как вытягивается лицо жены.

— Что такой афон и интет, Макс?

— Это вещи, без которых женщины моего прежнего племени не подпускают мужчину к себе, — я уже смеялся в голос.

— А зачем их спрашивать? Мужчина главный, если женщина роняла кровь и принимала мужчину, она должна принимать всегда. Мужчина добывает пищу, защищает, мужчина умный, он все знает.

Нел замолчала, а я горечью подумал: как жаль, что женщины в моем времени утратили это понимание и не считают, что на них обязанность по продолжению рода, а секс для них — просто бонус за красивую жизнь.

Опускались сумерки, на вечернем небосклоне зажигались звезды, рождающаяся луна поднималась над водной гладью моря, а мы так и сидели. Два необычных для своего времени человека, встретившиеся в чужой Вселенной, прорвав временную преграду в десятки тысяч лет.

Глава 13. Шторм и неожиданная гостья

Утром проснулся рано, но в утренней тишине разносился еле слышимый стук молота: Рам уже что-то ковал. Быстро проглотив пищу, рванул в кузницу. Просил ведь этого неандертальца позвать меня, когда будет ковать нож. Но оказалось я зря волновался: Раг выкопал пластинку, которая остывала, и сейчас трудился над топором. Преимущества железного топора дикари поняли быстро. Топор был главной реликвией племени, с ним ложились спать, ежесекундно начищали и точили. Теперь топор сверкал, словно был сделан из нержавеющей стали.