Прометей: повелитель стали

— Сэр, вы позволите? Это опытный образец, но его никто не примерял. Это только ваше право, надеть его первым, как полноправного хозяина всех этих земель.

Получив разрешение, Уильям осторожно нацепил на меня доспех. Доспех висел на мне за счет наплечников, неплохо облегая всю фигуру спереди. Американец затянул веревки, продетые через отверстия под мышками: теперь доспех сел прочно, даже немного мешая дышать. Потом стянул вторые веревки на уровне поясницы: ощущение было, словно я снова облачился в противоперегрузочный костюм.

Небольшая скованность движений присутствовала, особенно при наклонах туловища и приседании. Жесткий металл царапал кожу и если изнутри не наклеить мягкий материал или обработанную кожу, то будет сильное раздражение. В остальном доспех сидел как влитой. Сняв его, я вздохнул полной грудью, рассматривая толщину металла. Она была неравномерной, но в среднем держалась на уровне трех миллиметров.

— Это пока опытный образец, мы будем дорабатывать его, — извиняющимся голосом произнес Лайтфут, приняв мое молчание за недовольство.

— Уильям, вы с Рамом сделали потрясающую вещь. Вы молодцы, надо будет просто кое-какие моменты довести до ума и начинать производство. Я не ожидал такого качества за такой короткий срок. А как он выдержит стрелу или копье?

— Мы не проверяли, сэр.

— Так давай проверим прямо сейчас, — я поставил доспех, прислонив его к печи. Три броска копья с бронзовым наконечником оставили лишь царапины и небольшие вмятины. Проверять лук не было смысла: если не пробило копье, то стрелу выдержит так же. Тем более, что лучников мы не встречали, а копья были с каменными наконечниками. Сделав ряд предложений, я оставил кузнецов заниматься своим делом.

Загон и широкие мостки Тиландер сделал, как и обещал, за четыре дня. Когда солнце клонилось к закату, Канк стал вести первого верблюда по мосткам. Тот вначале немного упирался, испуганно кося глазами вниз, но все равно позволил себя перевести через ров. Стадо последовало за вожаком, сразу в загон: эти мостки открывались внутрь него. Верблюды успокоились и принялись за еду, ощипывая травку и пробуя солому, которой у нас было очень много.

— Сэр, вы довольны? — Тиландер стоял рядом, любуясь загоном и мостками.

— Да, Герман, все очень надежно и быстро сделано. Теперь очередь за частоколом и больше не буду тебя отвлекать.

— Без проблем, сэр, все равно больше здесь нечего делать. А работа позволяет не думать о доме и держит в тонусе.

— Насчет дома, Герман: как только проверим мореходность нашего судна и убедимся, что оно выдержит переход через Атлантику, мы сделаем попытку вернуться.

— Благодарю, вас сэр, — Тиландер попрощался и стал объяснять задачу своей бригаде лесорубов.

Форма будущей крепости была проста: квадрат, в одну из сторон которого встроен уже существующий дворец. Кроме того, планировались башенки по углам, чтобы можно было обстреливать нападающих, если возникнет такая ситуация. Для частокола старались рубить нестроевой лес: в ход пошли даже толстые ветви ранее срубленных деревьев для корабля.

Колья вкапывались на глубину полметра, связывались между собой веревками и небольшими железными скобами из низкокачественно железа. Такое некачественное железо было у кузнецов, в основном это перекаленное или недокаленное вследствие несовершенства технологии. Работа продвигалась довольно быстро, за день мы успевали сделать пятьдесят метров частокола. С учетом всех сторон квадрата надо было сделать частокол почти на четыреста метров.

Небольшую задержку вызвали ворота, потому что у нас не было петель. Но Тиландер, покопавшись во внутренностях самолета, нашел такие петли и после некоторых мучений, смог их приладить. Башенки вначале планировались невысокие, для одного — двух стрелков. Но в процессе строительства этот момент я пересмотрел: теперь башенки были двухъярусные и одновременно там могли находиться шесть — восемь лучников.

Когда первая башня была готова, я поднялся на верхний ярус: обзор открывался отличный, правда несколько пальм закрывали небольшой сектор обстрела. Но подобраться без риска к частоколу не было возможности. При высоте кольев около трех метров, такую преграду с ходу не преодолеть. А приставные лестницы дикари вряд ли догадаются сделать. Внутри крепости или детинца оказывались все три погреба, полные припасов, но не было источника воды.

До ручья было всего сто метров, но если враг захватит поселение, поход за водой может стать серьезной проблемой. Других вариантов не было, пришлось ставить людей копать колодец. Вода в этом месте появилась лишь на глубине трех метров. Стенки колодца выложили из камня, скрепляя их глиной и вдавливая в грунт, затем сделали сруб и я законсервировал его.

Теперь мой дворец превратился в крепость: только одна сторона, обращенная в сторону степи, была относительно незащищенной. Три окна выходили на южную, сторону предполагаемого прихода врагов, и были слишком большими: человек мог пролезть спокойно. Их пришлось уменьшить, оставив небольшие бойницы. Южная сторона дворца оказалась снаружи частокола, который примыкал к его торцам. Но сам дворец, сложенный из полуметровых в диаметре бревен, был куда более серьезным препятствием, нежели частокол.

Ворота я сделал выходящими на запад, так как большая часть Плажа располагалась западнее меня. Только хижины воительниц Мии были юго-восточнее крепости. Еще с момента как сюда прибыли, рыжеволосые кичились своим расположением вблизи моей резиденции. Вспомнив одного из диктаторов с моей Земли, решил сделать их личной гвардией, чтобы в случае дальнейших контактов с дружественными племенами, вносить сумятицу в умы дикарей.

Мие эта идея понравилась, а когда я сказал, что первая партия доспехов будет сделана для ее воительниц, ее радость перешла в неудержимый сексуальный голод. По взглядам, что на меня кидала Нел, после того как мы с Мией закончили, понял, что ее организм полностью восстановился и в ближайшие дни придется устраивать марафон и с ней.

После обеда решил проведать Канка и верблюдов. Позвав с собой Лара, Бара и Рага, перешли ров и нашли верблюдов в кустарнике, который они обгладывали. Мальчик вскочил при нашем появлении, он еще не привык к нам и немного побаивался. Я потрепал его по курчавой голове и осторожно подошел к верблюду. Не переставая жевать, размалывая веточки кустарника, вожак скосил глаза в мою сторону. Дотронулся до его шеи и почесал за ухом, пришлось встать на носки.

Когда разомлевший верблюд опустил голову еще ниже, легонько стукнул его ногой по коленному суставу с задней стороны. Это я видел все у того же фотографа-калмыка. После второй попытки, вожак подогнул колени и улёгся на траву, продолжая жевать. У меня был дикий соблазн вскарабкаться на него, но пришлось сдержать себя, так как не было уздечки, а я понятия не имел, как его остановить и заставить лечь, находясь верхом.

Я похлопал вожака по груди, интуитивно чувствуя, что это правильно, и он грузно поднялся. На все мои манипуляции даже Канк смотрел с восхищением. Следующие несколько дней мы приходили к верблюдам регулярно: я приносил им ячменные лепешки и кормил с рук уже не только вожака, но и других. Мои ближайшие соратники тоже осмелели, касались верблюдов руками, даже пробовали покормить. Те в свою очередь перестали обращать на нас внимание и спокойно занимались своим делом, словно люди — это интерьер природы.