Пронзая ветер
Шрифт:
Когда они подошли ближе, из сарая выбежала большая рыжая собака. Она начала ластиться к девушке. Лоза неодобрительно покачала головой:
— Ах ты, старый предатель, а на хозяйку тебе наплевать?
Пес подобострастно вильнул ей хвостом, но когда побежал за ними, предпочел пристроиться рядом с Ланеттой. Женщина приоткрыла дверь сарая и закричала, стараясь перекричать металлический грохот:
— Пекло, смотри, кого я привела!
Звуки смолкли. К ним вышел огромный мускулистый мужчина с проседью в черной бороде и волосах. Пекло полотенцем вытер пот с лица и уставился на Ланетту темными глазами.
— Милый, смотри, какая славная девушка! Она решила некоторое время
Пекло, не произнеся ни слова, подошел к кадке, стоявшей во дворе, и принялся умываться. Женщина, поняв, что ответа не дождется, пожала плечами и повела Ланетту в дом. Минуту спустя, Пекло последовал за ними, бесцеремонно пнув попытавшуюся проскочить следом собаку.
В помещение Лоза сменила полную достоинства неторопливость на кипучую деятельность. Вскоре девушка сидела за столом, заставленным простой, но сытной пищей. Пока хозяйка суетливо металась от погреба к печке, от печки к столу, от стола в сени и обратно, хозяин стоял, прислонясь к дверному косяку, не сводя мрачно-сосредоточенного взгляда с Ланетты.
Просторная комната была обставлена скромно, но все сияло чистотой. Выскобленный до белизны пол был застелен домоткаными половичками. К большому деревянному столу были приставлены две длинных скамьи с удобными спинками. Большую часть комнаты занимала печь. Кухонный шкаф, шириной в целую стену, заполнили всевозможные чугунки и тарелки. Еще на одной стене, источая благоухание, висели связки разных корений и трав.
— Кушай, дорогая, — ворковала женщина, раскладывая тушеную с мясом картошку по трем глиняным тарелкам. — Уж больно ты худенькая.
Ланетта с удовольствием ела картошку, запивая ее молоком, за которым Лоза сбегала в погреб.
— Пекло, чего ты стоишь? Картошка стынет. Поешь. Да не сверли меня глазами. Я знаю, что делаю… Как нам величать-то тебя, деточка?
— Ланетта.
— Надо же какое чудное имя, — удивилась Лоза. — Я буду звать Лани, потому что ты чем-то напоминаешь мне лань. Такая робкая и беззащитная…
— Лани не убивают своих мужей, — буркнул Пекло, пододвигая себе тарелку. — Лучше сдать ее солдатам. А то и до беды не далеко…
От неожиданности Ланетта поперхнулась молоком и закашлялась.
— Да ладно тебе, — разозлилась женщина. — Вечно ты осторожничаешь. Другие-то, давно на ноги встали, работниками своими обзавелись, а мы — за город уехали, концы с концами еле сводим. Из всех ценностей лишь колечком наговоренным обзавелись. Да и то, Сила у него на убыль пошла. Целый день по лесу пробродила, кольцо на поляну с трюфелями лишь к вечеру вывело. Тринадцать лет верой и правдой служило. Благодаря ему, сколько грибов на рынке продала! А помнишь, как ты испугался, когда его мне один кроссец отдал за то, чтобы я его от солдат схоронила? Единственная ценность за все прожитые с тобой годы, да и то, вопреки тебе доставшаяся! Да пропади пропадом твоя трусость! Давай хоть раз в жизни поступим, как я говорю.
— Делай, как хочешь.
Пекло зло отшвырнул от себя ложку, встал из-за стола и вышел на улицу.
Хозяйка ободряюще улыбнулась оробевшей девушке:
— Не обращай на него внимания, деточка… Ты поела? Вот умница! Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь жить.
Она привела Ланетту в небольшую комнатку над крышей. В ней помещались лишь тумбочка и узкая кровать.
— Это комната моего сыночка, — зачастила хозяйка. — Скучаю по нему очень. Он у меня студент. Не хочет, как отец, быть кузнецом. Да и правильно! Что толку в этих железках! Без Силы одна морока, а на Силу деньги нужна. Да где же их взять? Еле концы с концами сводим. Но теперь ты появилась — прорвемся. Может, даже в Кросс сумеем сыночка на пару лет спровадить. Конечно,
нравы там у вас распущенные, зато лекари отменные и обучают своему мастерству хорошо.Не переставая болтать, хозяйка ловко разобрала постель, тряпкой смахнула несуществующую пыль, задернула веселые занавески на окошке.
— Ну вот! Располагайся, красавица. Теперь ты будешь здесь жить.
Ланетта устало присела. Хозяйка куда-то умчалась и быстро вернулась, держа в руках одежду.
— Переоденься, милая. Это мое. Все чистое! В молодости-то я тоже худенькая была. Это сейчас раздобрела. Если что не так, не волнуйся, подошьем. Сама-то ты шить умеешь? Нет? Это плохо… Ну ничего, научу.
Хозяйка поохала, глядя на глубокие царапины на боках девушки. Затем сбегала вниз, принеся теплой воды. Промыв раны, она помогла надеть простое, сшитое из двух полотнищ платье из удивительно мягкой и тонкой шерсти. Когда с переодеванием было покончено, у Ланетты потемнело в глазах, и очертания комнаты начали расплываться.
— Устала, голубушка, намучилась. Смотри, как тебя отделали! — продолжала ворковать Лоза. — Приляг, отдохни, а я пока твои обноски унесу… Срам ведь один! Может у вас такое непотребство и принято, а в Митриле мужское одеяние носят мужчины, женское — женщины. Все по правилам. Если, конечно, это не шалава какая или актрисочка. А впрочем — одно и то же.
Ее слова растворялись во все усиливающемся в голове шуме. Веки начали закрываться сами собой. Едва коснувшись кровати, Ланетта уснула.
Она стояла у камина, а у ног лежал граф с проломленной головой. Кровь медленно разливалась по полу, неохотно впитываясь в ковер и подползая к ногам.
Виконт попятился к двери:
— Ты поплатишься за это, мужеубийца. Тебе надолго не пережить Арно.
Из комнаты его точно выпускать было нельзя. Она бросилась к нему и выхватила кинжал на его поясе. Когда клинок мягко вошел в грудь, она отстранилась. Крови было много. Не дело, если она запачкает такой богатый ковер. Она огляделась, ища, чем заткнуть рану.
«Прекрати!» — завопил кто-то в ее голове.
Но ей было не до голосов. Платье было безнадежно испорчено, поэтому она без жалости оторвала часть ткани с подъюбника и заткнула рану Фредо. Осталось только подтащить его ближе к трупу графа и придать им нужные позы. Так, чтобы все подумали, будто они сами себя убили. Она с удовлетворено хмыкнула. Все-таки хорошо, что ее одежда была изодрана. Можно будет сказать, что Арно защищал ее от насильника и погиб смертью храбрых.