Пронзающие небо

— Отсюда надо бежать. Бежать немедленно.

— Эй, Вихрь! — позвала Оля.

Вырвавшись со двора, могучий конь старался не убегать далеко; ведь чувствовал же он, что его хозяевам в ближайшее время понадобиться его помощь. Но что он мог сделать, когда не только завывали со всех сторон леденящие кровь, способные привести в панику любого иного коня злобные духи, но ещё и громадная свора голодных, пришедших от бордового света в неистовство волков напирала на него — они, скрежещущие клыками, пылающие безумными, кровожадными глазищами, как завидели Вихря — сразу на него бросились. Коню пришлось вступить в неравную схватку. Они кидались на него со всех сторон, отлетали с перешибленными могучими копытами позвоночниками и черепами, но тут же появлялись новые, ещё более разъярённые запахом горячей крови, разверзнув свои пасти, прыгали, отлетали искалеченными, чтобы тут же, в жадном исступлении, быть разорванными своими соплеменниками. Вихрь беспрерывно работал своими копытами, и им было изничтожено уже по крайней мере с сотню этих несчастных в своей слепоте созданий — но от этого титанического напряжения, конь уже выдыхался, он весь покрылся пеной, он хрипел; к тому же на его боках появилось несколько кровоточащих ран…

Вихрь услышал Олин голос, и медленно, шаг за шагом, стал пробиваться на этот зов.

Раз повалившись, изба уже не могла подняться — лапы её изгибались в воздухе, но до земли не доставали, сама же изба металась из стороны в сторону, выплёскивала из многочисленных прорех останки былого своего убранства; вместе с клубами дыма, вместе с осколками, вылетела и Баба-Яга, она выплюнула выбитый при падении клык, тут же вытаращила свои чёрные глазищи на ребят, вытянула к ним свою, похожую на изломанную ветвь ручищу, и зашипела-захрипела:

— А-а-а, вот они! Хватайте же их!..

Сама к ним рванулась, но зацепилась за какое-то бревно, повалилась. Ребята довольно быстро могли бы добежать до ворот, если бы не Алёша — с его безжизненным телом движение значительно замедлялось.

— Быть может, нам улететь удастся?.. — промолвила своим мелодичным, на диву в этой круговерти спокойным голосом, Оля.

Читатель верно помнит, что именно в ступе, правя себе дорогу метлой, прилетела к этому месту Баба-Яга. Ступу и метлу она как всегда поставила в пристройке возле избы, пристройку охранял сердитый, многоглазый паук с полметра величиною, однако теперь пристройка была раздавлена, разрушена, а перепуганный паук уполз в какую-то трещину, в земле. На ступу тоже наступила лапища избы, однако ей ничего не сделалась — ступа была заговорённой; она только откатилась в сторону, и вот теперь то в грязи и приметил её Ярослав, и закричал:

— Так вон же — ступа то!.. Скорее к ней — сейчас улетим!..

— Не-е-етт!!! — бешено взвыла Яга. — Этого я вам не позволю! Не-е-ет!!

Ведьма стала читать заклятье, чтобы превратить их в лягушек, однако ж, от волнения половину слов перепутала, половину — запамятовала. Видя, что ребята оказались уже совсем близко от ступы, она бешено дёрнулась к ним, однако вновь споткнулась о бревно, и бревно это подпрыгнуло и ударилось о голову Яги с такой силой, что попросту раскололось на две части.

— А-а-а!!! — брызжа ядовитой слюной, заходилась в страшном вопле ведьма. — Что ж вы их не хватаете?!.. — сделала было шаг, но тут и повалилась без чувств.

После падения избушки, когда мечущиеся клубы дыма переполнили поляну — чудищам показалось, что это расколовшееся об голову Яги бревно — палица некоего могучего великана. Яга, предводительница их, рухнула без чувств, и о том, чтобы хватать кого-то там уже не могло быть и речи — паника охватила их, и они метались, окружённые этим частоколом, и завывали, и молили, чтобы их подземные боги забрали их обратно — не нужно им было такого праздника…

Меж тем, Ярославу и Оле удалось дотащить Алёшино тело до ступы, они положили его, и общими усилиями, с большим трудом смогли поставить ступу, затем вновь подняли Алёшу, усадили его на дне, сами туда забрались и…

— Поднимайся! — неуверенным голосом проговорил Ярослав.

Ступа, конечно осталось на месте, а вот Яга действительно подняла голову — бессмысленно огляделась своими выпученными глазищами — не могла понять, что это происходит, но вот вспомнила, и на карачках, но однако ж со скоростью бегущего человека, стала надвигаться на ступу — даже и глядеть было жутко — настолько быстро она приближалась.

— Ну же, давай! Лети! Я тебе приказываю — взлетай! — Ярослав принялся трясти ступу за борт, а она издала скрежет похожий на злорадный смех:

— Так я и знал — нельзя доверять этим колдовским штучкам.

Яга оказалась уже не далее как в десяти метрах.

— Ну поднимись же в воздух!! — вскрикнул Ярослав в нетерпении, и ударил по ступе кулаком — ступа оставалась недвижимой.

— Ярослав — я вспомнила, чтобы ступа взлетела, нужна метла. — заворожёно глядя на Ягу, и загораживая от неё Алёшино тело, молвила Оля.

— Поздно! — обречёно вскрикнул мальчик.

И действительно — до Яги оставалось всего лишь пара шагов. Вот ведьма победно загоготала, вытянула к жертвам своим ручищи — и тут! — по ручищам этим молниеносный огненный комочек метнулся!

— Жар! — воскликнула Оля.

И действительно — это был Жар. Всё это время пёс-мышка просидел в Олином кармане, и вот наконец почувствовал, что пришла пора действовать — несколькими ловкими прыжками он перебежал по Олиному рукаву, промчался по ручище Яги… Яга вскрикнула, и отдёрнулась, потому что она, несмотря на жуткий свой облик, несмотря на древность свою — всё-таки была женщиной, и как всякая женщина инстинктивно боялась мышей, а тем более — огненных (она и позабыла, что сама заколдовала Жара в такое обличие).

Жар метнулся в ноздрю её громадного носа — Яга взвыла, и уж позабыла и про ребят, и про ступу — она схватилась за нос, бросилась куда-то, подлетела в воздух; рухнула. Жар щекотал её усиками — грянул оглушительный чих — в котором Жар огненным пятнышком вылетел.

В это время Ярослав, оставив в ступе Алёшу и Олю, бежал, высматривал метлу — он догадался, что её надо искать возле того места, где прежде столь долгое время стояла изба. И он не ошибся — метлу он буквально вырвал из под лап очередного чудища, и, оседлав её, чувствуя себя так, будто во сне, в одно мгновенье перелетел к ступе — запрыгнул, а за ним и Жар огнистым комочком юркнул обратно в Олин кармашек.

Вот Ярослав взмахнул метлою и ступа взлетела!

Поляна с мечущимися по ней чудищами отскочила куда-то вниз.

Всё вверх и вверх — ни на мгновенье не останавливаясь — холодный ветер уже резал лица.

Глянули вниз и увидели черный лес и маленькую-маленькую избушку, обнесенную кругом частокола, избушка валялась и смешно, словно перевернувшийся жучок, дёргала тоненьки ножками.

— Брр! Да так совсем замерзнуть можно! — закричал Ярослав, и замахал отчаянно метлой, которую он сжимал со всех сил. Ступа метнулась в одну сторону в другую, едва не перевернулась…

Оля не кричала, как можно было бы ожидать почти от любой девушки в такой ситуации — нет — она склонилась над Алёшей, во время всех этих головокружительных рывков удерживала его, чтобы он ненароком не вывалился. Она только прошептала:

— Ярослав, прошу тебя — осторожнее…

Ярослав, дрожащим голосом (ведь никогда прежде летать ему не доводилось), пробормотал слова извинения, и осторожно повёл метлой назад — ступа послушно полетела вперед.

Ступа была подобна лодке, а метла — веслу, которое рассекало воздух. Махнул Ярослав еще раз и ступа полетела быстрее, еще раз и совсем уж быстро — Ярославу пришлось закрыть глаза от ветра. Тогда он выставил метлу вперед и ступа резко затормозила — Ярослава бросило вперед и он вновь едва не вылетел…