Пропала, или Как влюбить в себя жену

– Трогай меня.

– Что ты имеешь в ввиду?
– растерянно бросает она.

– Все. Просто потрогай меня. Нам некуда спешить, - самое удивительное, что я и сам не хочу торопиться. Желание есть, похоти – нет. Я не зверски голоден по сексу. Потерпеть несколько минут уж точно можно. Для Сони – это только на пользу.
– Изучай меня, - вполне серьезно произношу я.

Она на секунду замирает и снова улыбается, как несколько минут назад. Прикусывает губу и тянется ладошками к моей груди. Сначала водит пальцами очень медленно, как будто чего-то боится, но постепенно начинает гладить меня уже более уверенно. Наблюдать за ее реакцией – то еще удовольствие. Я как помешанный придурок ловлю каждую ее эмоцию. Хотя почему как? Помешанный. Да и придурок временами, чего уж греха таить. Парадокс, но чувствовать невинные поглаживания ее ладоней на своем теле в сто крат ярче и чувственнее самых действенных штучек от профессионалок. Знала бы Соня, что одним своим прикосновением может положить меня на лопатки, давно бы этим воспользовалась. Однако, ей лучше не знать. Ей вообще лучше не быть в курсе степени моей зашкаливающей в крови эйфории. Перехватываю одну ее ладонь и подношу к губам, снова ловя ее реакцию. Целую ее пальцы и, только дойдя до мизинца, осознаю, что было еще несколько минут назад. Вот оно яркое напоминание, что это не сон. Отпускаю ее ладонь вниз и шепчу на ухо:

– Ляг. Не бойся.

Соня тут же откидывается на спину, вновь закусывает губу и прикладывает руки к груди.

– Нет, так не пойдет, - мимолетно целую ее в шею, от чего она усмехается. Я же, воспользовавшись этим, убираю ее ладони.
– Расслабься, - шепчу ей в губы.

– Не получится. В смысле, не смогу расслабиться и…, - замолкает.
– Как вот с этим что-то можно делать, - приподнимает голову, утыкаясь взглядом в свои ноги.

– Не говори глупости, - уверенно бросаю я, целуя ее в губы.
– Я тебя сначала просто поглажу, не бойся.

Сказать вслух «я хочу, чтобы ты просто кончила» – не решаюсь. Дебилизм, конечно. Но у меня стойкое ощущение, что Соня, как только это услышит, сиганет с кровати, позабыв о том, что в принципе не ходит.

К моему облегчению, она закрывает глаза и опускает голову на подушку. Я же, несильно сжав обеими руками ее талию, начинаю целовать ее живот. Медленно прохожусь губами по шраму, закипая от одной мысли, что он в принципе у нее есть. Дикость. И вовсе не в том, что имеется какая-то полоска, которая в реальности действительно не так уж и заметна, а в том, что это результат не аварии, а врачебной ошибки. Да, для меня – это дикость. Чувствую, что Соня смотрит на меня, когда начинаю обводить кончиками пальцев этот участок. Ловя на себе ее взгляд, снова целую в едва заметную полоску. Соня шумно вдыхает и закрывает глаза. Правда, ненадолго. Стоило мне только переместить ладонь на ее грудь и немного сжать, как она снова подняла голову, распахнув при этом глаза. Смотрит на меня с раскрасневшимися в миг щеками. Кайф в чистом виде, особенно с распущенными волосами. Да, пожалуй, я вампир. Только питаюсь не ее кровью, а скорее реакцией, эмоциями.

Наклоняюсь ближе и, втянув в рот ее сосок, начинаю посасывать его. Чуть прикусываю, на что Соня вздрагивает, и я уже более мягко целую, боясь ее спугнуть. Как только перехожу на другую грудь, Соня закидывает руки мне на плечи, весьма ощутимо их сжимает и сама, первый раз за все время тихо, но вполне ясно произносит:

– Поцелуй меня. В губы.

Ее уточнение вызывает во мне одновременно смех и очередную вспышку эйфории от того, что просит это сама. И могу поклясться, что сейчас в ней говорит не ранее выпитый алкоголь. Раздумываю я недолго. В миг отрываюсь от ее груди и аккуратно, почти невесомо прохожусь губами по ее чуть приоткрытым. Постепенно углубляю поцелуй, сплетая наши языки. Соня активно отвечает, что меня, несомненно, радует. Я не сразу уловил исходящие недалеко от нас звуки, просто потому что был увлечен. Но сейчас даже я в затуманенной от эйфории голове, понимаю, что это, мать его, за звук. Убью! Соня первая отстраняется от меня, тяжело дыша.

– Это ведь Маша блюет?
– ну что ж ты будешь делать?! За что, блядь?! За камеры – шепчет до омерзения противный внутренний голос.
– Ей, наверное, плохо.

– Это естественное самоочищение. Она так ежедневно очищается. Не бери в голову, - как можно беззаботнее бросаю я.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

А вот Соня, судя по тому, как сильно прикусила губу и тяжело дышит – нет. А уж про Мари, извергающую адские звуки, и подавно молчу.

– Мне кажется, ей надо помочь.

– Сонь, она выбрасывает желчь, ей не нужно помогать. Я потом уберу, мне не привыкать.

– Ну ладно, - как ни странно соглашается она.

В какой-то момент я даже поверил, что все обошлось. Звуки прекратились, и Соня наконец-таки перевела свой взгляд на меня. Я даже успел не только поцеловать ее, но и снова вовлечь в поцелуй, но ровно до того момента, пока мы синхронно не почувствовали новый кошачий «подарок». Или не совсем новый, а, так сказать, дошедший до нашего нюха. Ну хоть что-то у нас получается синхронно.

– Это не я, - смущенно произносит Соня, морща нос, как только я отрываюсь от ее губ.

– Представь себе, и не я.

– Кажется, меня сейчас вырвет от этого запаха, - бормочет Соня, прикладывая ладонь к лицу.
– И глаза от него слезятся.

А у меня от того, что еще чуть-чуть и расплачусь как девчонка. Резко приподнимаюсь с кровати и, бросив короткое: «я быстро», пошел к выходу. Стоило мне только выйти из комнаты, как я об этом пожалел. Ну просто… нет слов.

***

– Глеб? А с Машей точно все в порядке?
– доносится уже трижды Сонин голос из спальни.

– В полном. Подумаешь, не добежала до лотка, ну с кем не бывает, - отвечаю в ответ, мысленно закипая.

Хотелось бы отвесить люлей снующей туда-сюда кошке, но вид у нее такой, как будто переживает за то, что мне приходится на карачках убирать весь этот армагеддон. Да и не виновата она в том, что кое-кто ее накормил. Ни Соню не могу отчитать, ни Марию. Не знаю сколько по времени убирал кошачьи подарки. Понимал ли я, что это уже не имеет никакого значения? Да. Безусловно. То, что мы не продолжим начатое и без Сониных слов понятно. Наверное, поэтому я спустился вниз и взял ее кресло. Без просьб.

– Ой, а я только хотела попросить его привезти, спасибо, - смущенно бросает Соня, прижимая к себе покрывало. А счастье было так возможно. А с другой стороны – не бывает так просто. Первая брачная ночь, и чтобы оказалась реальной? Это из разряда фантастики. Все закономерно. И на том спасибо.

– Тебе помочь?
– накидываю на себя рубашку.

– Нет.

– Тогда я пошел мыть уже не совсем белую Марию.

Могу поклясться, что Соня еле-еле сдерживается, чтобы не засмеяться. А я – чтобы не отчитать за то, что по факту все и испортила.

***

– Ну что, всадница обкакалиса, выдыхай. Жить будешь, - смываю с уже чистого хвоста воду.
– Надеюсь, долго и счастливо.

– Всадница обкакалиса, - резко оборачиваюсь на Сонин насмешливый голос. Да, сейчас она уже не сдерживаясь смеется, захлебываясь в своих же звуках.
– Прости, - еле выговаривает она.
– Это, наверное, я виновата.

– Почему?
– кажется, мне вполне успешно удается изобразить удивление.

– Я накормила ее сыром, а еще дала кошачую мяту. Хотела, чтобы она меня любила, - ох уж это желание искать любовь там, где не надо, а где она есть – хрен увидит.

– Ясно. Она не переносит молочку. А от кошачей мяты потом блюет. Больше не давай их, пожалуйста.

– Это все?

– В смысле?
– перевожу на нее взгляд.

– Ты не будешь орать за то, что я испортила вечер и тебе приходится это все убирать и мыть кошку?

– А смысл?

– Не знаю. На меня всегда все орали, если я делала что-то не так. Это хорошо, что ты не будешь. Терпеть не могу, когда кричат. Но я больше не буду давать Маше сыр и мяту.

– Любую молочку.

– Ага.