Пропала, или Как влюбить в себя жену

– Я знаю, когда у тебя месячные, - что за ерунда такая?! По мусорным бакам лазит?

– Ну ладно, мне просто нельзя, - как можно спокойнее отвечаю я.

– Мое «хочу» в данном случае – это не секс, а поспать вместе на этом самом диване.

– Он маленький.

– В этом и суть. В обнимку. В тесноте, да не в обиде. Так получается, что на кровати мне к тебе не подступиться, - усмехается.
– Ты вечно спишь на спине, а я хочу по-другому.

– Неправда, я переворачиваюсь. У меня есть внутренний барометр, я просыпаюсь три раза за ночь и переворачиваюсь на бок. Ты просто в это время уже спишь. Я тебя тоже изучила.

– Замечательно. Ну что, согласна?
– переводит взгляд на диван.

– Нам будет неудобно. Я так не привыкла.

– А ты сделаешь как тебе удобно.

– Ну ладно, давай попробуем, - после небольшой заминки соглашаюсь я.

Глеб приподнимает меня на руки и укладывает на диван.

– Я к тебе спиной значит, да?
– кивает, при этом едва сдерживая улыбку.
– Сейчас я перевернусь.

Со стороны, наверное, это выглядит ужасно. Кажется, я кряхчу, когда подтягиваю ноги в удобное положение. Не люблю, когда на меня смотрят. Терпеть не могу.

– Ну все. Только у тебя нет подушки.

– Как это нет, у нас одна на двоих, нам хватит. Итак, будильник я навел, нас разбудят, когда заказ привезут. Забудь об этом, - чувствую, как проседает диван, Глеб ложится впритык ко мне и обнимает меня одной рукой за талию. Плохо, что на мне ночнушка. Все-таки пижамные штаны были бы лучше.
– Не прошло и полгода, епона мать. Расскажи мне о своей маме.

– В смысле? Ты про папу собирался рассказать.

– Расскажу. Но сейчас я тебя спросил о маме.

– А что о ней говорить, я маленькая была. Помню все смутно. Мама… мама была хорошей. Любила меня, не обижала. Косички мне красивые заплетала. У меня волосы всегда были длинные, она еще говорила, что у меня они с пеленок были. Не в смысле длинные, ну ты понял.

– Угу, - еле разборчиво пробормотал Глеб мне в волосы.
– Видишь, ты сама сказала, что она тебя любила. Не потому что ты была послушной умницей, красавицей и прочее, в таком случае твоя бабушка испытывала бы к тебе точно такие же чувства. Но она ведь тебя не любила, в отличие от мамы, судя по твоим же рассказам.

– Не любила.

– Потому что невозможно заслужить чью-то любовь. Это бред, понимаешь. Ты пытаешься угодить моей бабушке, но ей это не нужно. Даже, если ты в реале будешь уметь готовить как мастер-шеф, - снова молчу, не зная, что на это ответить. Вроде умом понимаю, что он прав, но не могу ничего поделать.
– Ты либо ей нравишься, либо нет. Все, других вариантов нет. Это не отношения между мужчиной и женщиной, где все может измениться за один день.

– Не продолжай, я поняла тебя. Но сегодня можно я скажу, что это приготовила я? Ну раз я уже заказала?

– Как же тяжко с тобой, - прижимает меня к себе еще крепче.
– Говори, если уж так хочется.

– Ты обещал рассказать про папу. Почему он меня не любит? Я ведь точно его дочь, я это знаю.

– Это мои предположения, я не могу знать наверняка. Думаю, все дело в том, что ты ему напоминаешь твою мать. Он встречался с одной девушкой достаточно долгое время и как я понял из его рассказа, он ее сильно любил, но они по глупости расстались. Он сразу после этого встретил твою мать, но быстро одумался и захотел вернуть свою первую любовь – и вернул, а твоя мама была уже беременна.

– И?

– И эта самая его «первая любовь» сиганула с крыши, как только узнала про беременность. После этого твой папаша просто на дух не переносил твою мать. Вот и все. Ты можешь ему ноги целовать, почку отдать, а заодно и сердце, только это ничего не изменит, понимаешь?

– Дай мне это переварить, - крепко зажмуриваю глаза, чтобы предательские слезы не потекли ручьем. Ни к месту они сейчас. Вот совсем. Не любил и не полюбит. Более того, скорее всего и ненавидит.

– Сонь…

– Не говори больше ничего. Давай просто полежим. А вообще не нужен мне папа. У меня и без него все будет хорошо. Когда я буду ходить, ну начну ходить, тогда все изменится. Все будет по-другому. Будет лучше.

– То есть ты думаешь, что самый лучший день настанет тогда, когда ты пойдешь?

– Самые лучшие дни. Наверное, так.

– Нет, Соня. Самый лучший день – сегодня.

– Почему?

– Потому что он наступил. Он уже есть. Ты не можешь знать настанет ли день, когда ты пойдешь и я сейчас говорю не про твои возможности, а про то, что нам неподвластно все окружающее. Ты знала, что попадешь в аварию? Планировала это? А оно случилось. Так же, как и у меня, так же как у миллионов людей. Я хочу сказать, что не надо жить мыслями только о том, когда ты встанешь. Это неправильно.

– Прошлое в прошлом, будущее может не наступить, а есть только настоящее.

– Да, умные люди говорят примерно так.

– Меня всегда бесили умные люди. Точнее заумные. Не продолжай. Я поняла, что ты самый умный зануда. И, кажется, я получила ответ на вопрос почему тебя никто не прибрал к рукам и не окольцевал к тридцати годам. Ты просто всех поучаешь.

– Нет, - усмехается в голос и тут же целует меня в шею.
– Кажется, я поучаю только тебя.

– Не надо, щекотно, - дергаюсь, борясь со смехом. Хоть мне и нравится, когда он целует в шею. Но сейчас почему-то щекотно.

– Не надо поучать?

– Занудствовать.

– Не обещаю, - заключает Глеб, сильнее притягивая меня к себе. И тут я понимаю, что кое-что ощущаю.

– Глеб?

– Ммм?

– Ты… может тебе нужно встать?

– Зачем?
– у меня паранойя или он трется об меня?

– Ты в меня тычешь.

– Тычу?
– смеется мне в шею.

– Да.

– Нет, Сонь, я просто лежу с тобой в обнимку.

– А мне кажется – нет.

– Да нет, ты что, как можно в живого человека писькой тыкать. Я не такой, - сотрясаясь от смеха, произносит Глеб.

– Ага. Может и не такой уж и зануда, как кажется.

– Однозначно не такой. А теперь спи, я тыкаться ничем не буду. Клянусь всеми мизинцами на руках и ногах. Просто полежим в обнимку.

– Ну да, просто в обнимку. Тогда спокойного утра.

– Спокойного, - шепчет мне на ухо и мимолетно целует в шею.

Глава 27

Просыпаюсь резко от жуткого осознания, что меня придавило чем-то очень тяжелым. Распахиваю глаза и сразу же попадаю взглядом на Машу, активно топчущую лапками мой живот. Черт, так можно и поседеть от страха. Обвожу глазами кабинет, цепляясь взглядом за Бестужева, расположившегося за рабочим столом. Он хмур, сосредоточен и вряд ли заметил то, что я проснулась. Голова спросонья соображает плохо, но тот факт, что за окном светло – невозможно не заметить. В полседьмого такого не может быть, особенно в начале ноября. Тянусь за мобильником и мысленно офигеваю – двенадцать часов дня. Я проспала больше семи часов! Первое, что хочется сделать – это наехать на Бестужева за то, что не разбудил меня, но внутреннее чутье и здравая половина меня не дает мне поступить столь опрометчиво. Я несколько раз видела такого Глеба за два месяца совместной жизни. Не могу сказать, что я знаю его как облупленного, но кое-что точно научилась различать. Его невозмутимость пропадает в двух случаях: после моих разговоров с Сережей и если что-то случается по работе. С Сережей я точно не разговаривала, стало быть, второе. Что только подтверждают нахмуренные брови и совсем не добрый взгляд в сторону экрана ноутбука.