Пропавшая невеста 2

— Нет.

Как уйти, если все внутри рвется к ней. Если хочется сгрести в охапку и прижать к себе.

— Чего еще тебе от меня надо, Брейр? Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты вернулась.

— Ни за что! — возмутилась она, — я не для того уходила, чтобы по первому зову бросится обратно. В Вейсморе для меня больше ничего нет.

— Я все равно тебя заберу.

— Ты забываешься. На моих руках нет серых нитей, и я больше не принадлежу тебе. Ты не в праве указывать, что мне делать. Хочешь кем-то командовать — иди к Тиане. Уверена, что как преданная верная жена, она выполнит все твои требования и приказы.

— Церемония не состоялась

Синие глаза на миг распахнулись, выдавая удивление, но тут же на смену пришла насмешка:

— Сожалею. Надеюсь, это не я ее сорвала.

— Ты.

— Извини, — развела руками, — не расстраивайся. Приголубь ее как следует, подари новое платье и золотых безделушек. Уверена, она девочка отзывчивая, миролюбивая — простит.

— Я отказался от нее. Вернул в Наранд.

— Разве можно так поступать с невестой? — ужаснулась Доминика, — Хотя, я уже ничему не удивляюсь. Нравы Андракиса всегда пугали меня до дрожи.

Не такой реакции Брейр ждал в ответ на свое признание.

— Она обманула меня. Ее основной дар — привороты. Так она и удерживала…

— Надо же…как удобно, — Ника отмахнулась, будто говорил о несущественном, — Попользовался, разочаровался, выбросил. Одну, вторую, третью. И спроса нет, кхассеру все можно, — раздражённо подхватив поднос с тумбочки, она развернулась, чтобы уйти.

— Погоди! — в два шага преградил дорогу.

За ребрами так сильно ломило, что не продохнуть. Тянулся к ней, а в ответ — стена отчуждения.

— Чего тебе? — подняла на него спокойный взгляд, — в Вейсмор я больше не Вернусь. Мой дар там пропадал в пустую. Здесь я учусь у мастеров, лечу. Здесь библиотеки, каких я никогда в жизни не видела. А скоро я отправлюсь в один из лагерей….

— Даже не думай! — тут же вскинулся он, — никаких лагерей!

— У тебя забыла спросить, — Ника снова попыталась его обойти, но кхассер ухватил ее чуть выше локтя. Так резко, что из рук выпал поднос, и если бы не Брейр, который успел его перехватить в сантиметре от пола, то грохота было бы на весь лазарет, — не хватай меня!

— Ты. Никуда. Не. Поедешь! Я свое слово сказал.

— Снова забыл, что я больше не твоя лаами? И твои приказы меня больше не волнуют?

— Хочешь ослушаться кхассера? — взгляд потемнел, — пусть нитей больше нет. Но слово кзассера закон!

— Браслеты видишь? — потрясла перед его глазами серебром, — знаешь кто мне их дал? Император! И он одобрил мою поездку в лагерь! И в долину!

— В долину? — его аж тряхнуло, — с ума сошла? Ты знаешь, что там?

— Там люди, которым нужна помощь. Я им нужна.

— Ты нужна мне.

— Смешно.

Не верила ни единому слову.

Встревоженный зверь снова рванул на волю. Брейр пошатнулся, но сдержал его. Хрипло перевел дыхание:

— Значит я пойду к Тхе’Маэсу и потребую, чтобы он вернул тебя обратно. Ко мне!

— Удачи, — вырвав у него из рук поднос, Доминика проскочила к выходу. Но на пороге остановилась, смерила кхассера полыхающим взглядом и припечатала: — даже если он меня не пустит в лагерь. К тебе я точно не вернусь.

И ушла, оставив Брейра в глухом бешенстве.

— Посмотрим, — прорычал он.

Глава 11

Найти императора в огромном замке оказалось делом непростым. Тхе’Маэс не из тех правителей, которые предпочитали днями напролет на троне, обитом красным бархатом и, лениво постукивая пальцами по подлокотникам, слушать подобострастные речи своих подданных. Он был везде. Все видел, все контролировал, держал в ежовых рукавицах каждого.

Пару раз его почти удалось поймать, но то кто-то из старших перехватывал императора, то он сам жестом останавливал попытку заговорить и уходил.

С каждым мигом Брейра скручивало больше и больше. Внутри больно, словно живот вскрыли, ребра разворотили, все там перемешали побелевшим крюком для стирки и небрежно зашили. Его зверь засиделся. Проведя столько времени в темноте, он рвался на волю, хотел встать на крыло, взметнуться до самых облаков, подставляя спину солнечным лучам, а потом камнем упасть вниз, ощущая, как ветер бьет в морду.

Но сначала Доминика. Он не мог допустить, чтобы она отправилась в лагерь, и уж тем более в долину. Это слишком опасно.

— Чего тебе? — спросил Тхе’Маэс в очередной раз наткнувшись на него взглядом, — весь день хвостом за мной ходишь.

— Прошу прощения, — Брейр уважительно склонил голову, — поговорить нужно.

— Не сейчас. Слишком много дел.

— Мне нужно срочно, — упрямо повторил молодой кхассер, — насчет Доминики.

— Ах это, — ухмыльнулся император и, толкнув дверь в первое попавшееся помещение, сказал, — хорошо. Поговорим.

Они оказались в какой-то пыльной, заваленной хламом и старыми книгами комнате:

— Ну давай, пятнистый. Рассказывай, как ты умудрился упустить свою пару.

— Знаете уже?

— Да уж понял, не дурак. На моей памяти, такого бездарного провала еще не было.

Брейр смутился и под пристальным взглядом императора, почувствовал, как щеки начало калить.

— Так вышло.

— Подробности. Я хочу понять, как такое вообще возможно.

— Я не понял, что она пара. На ней нити лаами были, а за ними, оказывается, не рассмотреть ничего. Да еще и зверь у меня на привязи с прошлой зимы.

— Хасс говорил, что наказал тебя. За наглость.

— Я уже извинился, — буркнул Брейр, — он меня отпустил.

— Так что с Доминикой?

— Я писал про вам про нее и хотел привезти осенью, чтобы снять нити. Но мы сильно повздорили, да еще ваш приказ о раннем отборе получил. Ну и сорвался. Уехал в Наранд, и вернулся с новой Высшей.

— Не много ли две высших на одного?

— Я не собирался брать еще одну. Когда добрался до порта, уже успокоился и хотел отказаться, но не получилось. Вторая высшая по приворотам мастерица, вот я и попался. Привез ее Вейсмор, назначил церемонию, еще больше разругался с Доминикой. А потом вообще выгнал в дом к травнице… в лес, — говорил и с каждым словом чувствовал себя все большим идиотом, — А она сбежала. Дождалась церемонии, воспользовалась тем, что я был скован правилами, как-то разорвала эти проклятые нити и улизнула. Я ее искал. Весь Вейсмор с ног на голову перевернул, и ближайшие владения тоже. А она оказывается здесь.