Пропавшие закорючки

– Еще один раз дернешься, – и я тебя точно пришью, – прохрипел Игорь в вонючее рыжее ухо, буквально содрогаясь от отвращения, в том числе – и к самому себе.

– Все, все, – подал голос преступник, и голосок этот снова показался Игорю писклявым, каким-то подростковым.

Когда Игорь, толкая пойманного злодея в спину и отдува– ясь, наконец-то снова взобрался на седьмой этаж серой круп– нопанельной башни, он неожиданно для себя застал в квартире у Загробницкого еще одного незнакомца.

Незнакомый человек лежал под ванной, громко матерясь и дирижируя в воздухе какими-то огромными железными ключами и щипцами.

– Наверное, это замаскированный напарник «рыжего», ко– торый пришел ему на выручку, – устало пронеслось у Игоря Костикова в голове. – Тот, который всех постоянно посылает к какой-то матери. Боже, опять все с начала…»

– Надо, идиот, наверное, следить за прокладками, туды твою растуды… У тебя, очки, что ли, совсем поломались? Че– го ты так на меня теперь вылупился? – орал мужик, обутый не по сезону в огромные резиновые сапоги, и щедро приправляя свою речь нецензурной бранью. – Вон, я вижу, народу здесь живет полно, а все, видать, безглазые и безмозглые, как один, раз не видят, что к соседям вода хлещет…

Оказалось, что «бранный мужик» был самым что ни на есть настоящим дежурным слесарем, состоящим из плоти и крови, ко– торого действительно вызвали среди ночи по телефону соседи с шестого этажа, причем сами они, услышав шум драки и ужасный топот на лестнице, высосываться за дверь теперь боялись, и лично в разборке не участвовали.

Кое-как разбушевавшегося слесаря все же удалось утихо– мирить при помощи одной, так и нераспечатанной, бутылки вод– ки и небольшого денежного вознаграждения.

– Все, едем ко мне, – объявил Игорь. – Я так точно больше не могу. Чувствую, что здесь покоя до утра не будет, как бы не заявился еще кто-нибудь.

– Слава богу! – обрадовалась Ирина.

– Учти, если будешь рыпаться – тебе же хуже, – на всякий случай снова пригрозил Игорь.

Но «рыжий» больше тоже не проявлял своей прежней прыти, а, наоборот, выказывал полное безразличие по поводу того, куда, с кем и зачем он теперь должен ехать.

Когда компания из четырех человек глубоко за полночь ввалилась в квартиру Игоря Костикова, выглянувшая из своей двери Бабуся только невольно перекрестилась и прошептала ка– кую-то молитву.

Особенно сильно старушку испугал длинный, худой мужчина с диким, воспаленным взглядом – это был Александр Иванович Загробницкий, известный в стране и даже далеко за ее пределами специалист по античной культуре.

Но уже несколько часов спустя невозможно было предста– вить, что в этой самой квартире только что проходило шумное и, увы, абсолютно бесплодное разбирательство по поводу про– павшей книги.

«Рыжий» (но вовсе не золотой, как мрачно заметила Ири– на) наемник упорно молчал и больше не проронил ни единого слова.

Спор, который было зачем-то затеяли Игорь с Загробниц– ким по поводу того, может ли действительно книга, пусть даже самая редкая, стоить полторы тысячи долларов, тоже повис в воздухе в виде большого неразрешенного вопроса.

Загробницкий считал, что настоящая книга может стоить и еще дороже, и даже быть вовсе бесценной, как, например, пер– вый, древнейший экземпляр «Слова о полку Игореве», но юрист Игорь Костиков остался при своем мнении, считая, что каждая вещь должна иметь четкую и адекватную стоимость.

Но если бы в квартиру Игоря под утро заглянул какой-ни– будь российский «ангел сна» или бог сновидений, крылатый Гипнос, которого когда-то выдумали древние греки в своих злополучных «михах», они бы увидели вполне приятное для сво– его взора зрелище.

Игорь с Ириной, обнявшись, сладко спали на диване в большой комнате. Бабуся мирно похрапывала на своей койке с железной панцирной сеткой, на целой горе из перин и одеял, без которой старушка просто не представляла себе полноценного отдыха.

Александр Иванович Загробницкий, неловко свернувшись кренделем, почивал на кожанном диване в кабинете Игоря или, другими словами, в офисе детективного агентства «ИКС».

Он не пожелал среди ночи возвращаться в свою квартиру на улице Полевой, опасаясь, как бы его там ни пристукнул кто-нибудь из фальшивых, а также настоящих сантехников и разгневанных соседей.

А в темном, глухом чулане, за крепко закрытой дверью, сидя дремал рыжий преступник, привалившись лицом к груде из старых пальто, и еще сваленной здесь какой-то ненужной, старой одежды.

Олег Малышев, который вернулся из ресторана только пос– ле двух часов ночи, сонным голосом пообещал Игорю заехать с раннего утра к нему домой и «разобраться на месте со сложив– шейся обстановкой», а до этого просил не предпринимать ника– ких шагов и буквально все до его появления оставить так, как есть.

Возможно, эти слова Малой произнес исключительно на «автопилоте», так как говорил их множество раз в своей жизни после сообщения об очередном найденном трупе или ограблен– ном доме, но Игорь понял его приказ буквально и решил не отправлять пока «рыжего», который, к тому же, достался ему с такими трудами и стоил немалого количества мыла и шампу– ни, в ближайшее отделение милиции.

Признаться, у Игоря к тому же теплилась надежда: а вдруг преступник все-таки расколется насчет своего шефа или, по крайней мере, назовет имя напарника, который может ока– заться более разговорчивым?

Но парень упрямо молчал и лишь угрюмо сопел себе под нос, глядя на всех исподлобья испепеляющим взглядом.

Между прочим, Малышев, который действительно появился на пороге квартиры Игоря Костикова около семи часов утра и выглядел, как огурчик, ничем не выдавая, что накануне он по– ловину ночи «прогудел» в ресторане, тут же признал «рыжего».

– Серенька! Ба! Смотрите-ка: Серега Лисицын, сам Лис, собственной персоной, – воскликнул Малышев, радуясь прес– тупнику, чуть ли ни как своему родному, когда «рыжий» нако– нец-то был извлечен из чулана на свет божий. – Ты чего тут делаешь, а? А где же твой братишка? Или на этот раз ты по– пался один? Скучно же, как я погляжу, тебе будет!

Но Лис молча многозначительно пожал плечами и, насколь– ко это было возможно, развел в разные стороны руками, зако– ванными в наручники, показывая, что и сам не может понять, что делает в чулане.