Пропавшие закорючки

– Никому, – однозначно мотнул головой Загробницкий.

– Нет, я все же так не думаю, – возразил Игорь. – На мой взгляд, античные мифы – не настолько редкостная вещь, чтобы…

– Впрочем, кажется, есть один такой человек, но я его все равно не знаю…

– И навряд ли – только один, – мягко подсказал Игорь. – Например, кто-то из преподавателей, студентов, и…

– Дело вовсе не в мифах, – быстро перебил его ученый, с трудом выговаривая слова набитым оладьями ртом. – В том-то и дело, что вовсе не в мифах! Они занимают лишь одну четвертую часть этого уникального издания, просто как обра– зец того, что ученые тоже могут делать вполне художествен– ные, литературные переводы античных мифов, но этот как раз не представляет особенного интереса. Самое главное, что в этой книге рассказывается о раскопках знаменитого сэра Арту– ра Эванса, о котором, я полагаю, вам не нужно рассказывать, и о его первых попытках расшифровать Б-линейное письмо!

– Извините, какого сэра Эванса? – переспросил Игорь, и Загробницкий даже слегка поперхнулся от удивления.

– Как это – какого? Но Эванс у нас один – единствен– ный и неповторимый в своем роде!

– Извините, Александр Иванович, но если я сейчас начну вам рассказывать о каком-нибудь знаменитом судебном процессе прошлого и при этом сыпать фамилиями известных юристов, уве– ряя, что вы должны все их знать назубок, я думаю, вам это тоже не слишком понравится, – спокойно проговорил Игорь.

– Ах да, конечно, – тут же спохватился Загробницкий. – Извините меня, ради бога, я порой действительно забыва– юсь. Так вот, я сейчас имел в виду знаменитого английского археолога сэра Артура Эванса, который прожил без малого де– вяносто лет, скончавшись в одна тысяча девятьсот сорок пер– вом году, как раз, когда у нас началась война. Но это сейчас не важно…

– Тебе-то, конечно, не важно, если ты тогда еще и на белый свет не народился, – тихо проворчала Бабуся, но ее не было слышно за шипением раскаленной сковородки. – А посмот– рела бы я на тебя…

– Дело в том, что именно Артур Эванс был инициатором знаменитых раскопок дворца в Кноссе, на острове Крит, науч– ные результаты которых до сих пор не до конца осмыслены.

– Вы имеете в виду это ваше какое-то письмо? – уточ– нил Игорь.

– Б-письмо, – с готовностью пояснил ученый. – Су– ществует также и А-письмо, обнаруженное примерно в тридцати пунктах других раскопок, но сейчас разговор вовсе не о нем.

– Ну а эту штуку, которую вы называете «Бе», с чем едят? – улыбнулся Игорь, несколько стесняясь своих более чем скудных знаний в области археологии – Шерлок Холмс, на– верняка, имел бы об этом предмете хоть какое-то представле– ние, как минимум не позволяющее великому сыщику выглядеть во время разговора круглым дураком. – Со сметаной или с ва– реньем?

– Ну да, ну да, вы же не специалист, – кивнул Загроб– ницкий, с готовностью макая очередной оладушек в варенье. – Вы правы – сейчас я вам все объясню подробно. Линейным письмом «Б» сделаны надписи на глиняных табличках, печатях и сосудах, которые как раз были обнаружены сэром Эвансом на острове Крит, и ученые датировали, что они относятся пример– но к 15–13 векам до нашей эры…

– К каким векам? – даже присвистнул от удивления Игорь. – Черт возьми, неужели тогда уже вовсю была развита письменность?

– О, и еще как! – все больше вдохновлялся Загробниц– кий, сев, как говорится, на свой любимый конек. – В архиве того же дворца в Кноссе найдено свыше восьми тысяч табличек, и они уцелели только благодаря пожару, во время которого сы– рая глина, из которых эти таблички изготовлялись, смогла за– калиться в огне. Полторы тысячи табличек с Б-линейным пись– мом были найдены также во время раскопок Пилосского дворца. Кроме того, подобные таблички в больших количествах находи– лись при раскопках в Хании, Микенах, Тиринфе, Фивах и в дру– гих местах, и находки эти были уникальны, но… в каком-то смысле совершенно бесполезны.

– Почему? – удивился Игорь.

– Потому что с тех пор, как в 1900 году Эванс откопал первые глиняные таблички с неизвестными знаками, многие уче– ные безуспешно пытались прочитать сделанные на них надписи, но, можно сказать, что по-настоящему до сих пор ни у кого ничего так и не получилось. Ведь мы имеем дело с совершенно незнакомыми знаками письма и полностью утраченным языком! Правда, нашелся все-таки один ученый – Вентрис, который в пятидесятых годах разработал метод дешифровки линейного Б-письма и сумел кое-что понять, но все же настоящий ключ к древнейшему письму до сих пор не найден, увы, увы…

И с этими словами Александр Иванович Загробницкий пе– чально вздохнул и даже от расстройства отодвинул в сторону тарелку.

– Ну и чего ты теперь так закручинился? – не выдержа– ла и вмешалась в разговор Бабуся. – Ты-то, горемычный, зде– ся при чем?

– Да, вы правы, – еще более безнадежно вздохнул Заг– робницкий. – Разумеется, вы правы, и говорите мудро. Я здесь – совершенно ни при чем. Когда я был маленьким, меня, разумеется, манила судьба Генриха Шлимана, который в конце концов, как вы знаете, осуществил мечту детства: отыскал Трою и нашел золото троянцев. Ничуть не меньше меня впечат– ляли научные подвиги сэра Эванса и других, пусть даже менее известных людей. Мне почему-то казалось, что когда-нибудь и я тоже смогу сделать нечто подобное и побываю в этих священ– ных древних местах…Но – увы! Оба они – и Шлиман, и Эванс – были обеспеченными, если не сказать, богатыми людьми, и потому могли себе позволить…А я…Да что там говорить, мне порой не хватает денег на автобусный билет, чтобы добраться до библиотеки, и уж не мне думать о каком-то золоте или рас– шифровке древнего письма. Я – гардеробщик! Просто гардероб– щик из провинциального Тарасова, и никто больше!

– Да не горюй ты так, родимый, не горюй, – еще больше дрогнуло сердце у Бабуси. – Все мы так сейчас живем. Какие твои годы? Глядишь, и ты побываешь…

– В тюрьме, – упавшим голосом продолжил Загробницкий. – Как соучастник кражи, которую можно назвать кражей двад– цатого века…

– Ну уж, извините, с двадцатым веком вы, Александр Иванович, явно загнули, – не выдержал Игорь, который не очень-то был склонен к образному мышлению, и ценил во всем прежде всего точность и определенность. – Давайте не будем все же теперь настолько…сходить с ума!

– Каюсь, я действительно несколько преувеличил сейчас значение пропавшей книги, – помолчав, сказал Загробницкий. – Но ее значения лично для меня, и, как мне кажется, еще по меньшей мере для одного человека, о котором я вам говорил, переоценить невозможно!

– Вы имеете в виду вора? Или, точнее, главного заказ– чика кражи? – деловито уточнил Игорь.

– Нет, вовсе нет, – покачал головой Загробницкий. – Увы, я сам не знаком с этим человеком, но знаю, что он, как и я, пытался в одиночку, самостоятельно расшифровывать тайну античного Б-линейного письма. Дело в том, что в пропавшем издании целиком приведены многие надписи на кносских таблич– ках и, по идее, любой может попробовать…Тогда, в прошлом веке, издатели не жалели места на подобные вещи, хотя теперь непосвященные могут сильно удивиться – целые страницы в ка– ких-то закорючках! Но на полях – извините за грубость речи – сворованной мной книги, я видел также и другие закорючки, сделанные кем-то карандашом или перьевой ручкой, которые на– водят мысль о том, что не только я один такой безумный, нет, не один только я…

– Господи святой Боже, наш заступник, – пробормотала Бабуся. – Ведь от такой учености и свихнуться не мудрено, того и гляди, все мозги из ушей вылезут. Куды ни плюнь – тотчас попадешь в какого-нибудь… мудреного анчутку…

– В какого анчутку? – быстро вскинул голову Загроб– ницкий, и Игорь даже не понял, что его так заинтересовало.

Ведь ясно же было, что Бабуся имела в виду кого-то из многочисленных представителей враждебной ей нечистой силы, которую она, в зависимости от настроения, называла то дь– явольским отродьем, то анчутками, то аспидами, то сатанинс– кими копытами, и невозможно упомнить, как именно еще.