Пропавшие закорючки

Да и вообще, признаться, было не ясно, помнит ли еще этот чокнутый, и не такой уж старый по возрасту книголюб, что такое обыкновенный секс, даже если не касаться сейчас чересчур узкой специализации?

– Вот именно, – потупился Загробницкий и вдруг заго– ворил быстро-быстро. – Вот именно. Дело в том, что у меня тогда появился один ученик – Женечка Семенов – на редкость выдающихся способностей в области истории молодой человек. Вы даже не представляете, какая это в наше время редкость, когда молодой человек умеет самостоятельно анализировать те или иные исторические процессы, нестандартно мыслить. Вы не поверите, но за то время, пока я работал в университете, я даже рефераты у студентов перестал читать, а сразу же всем ставил зачеты – все, абсолютно все списано, разница лишь в почерке и количестве ошибок, что для исторической науки вов– се не так важно. А Женя Семенов – у него, вы не поверите, была душа настоящего романтика, Шлимана… Мы много времени проводили вместе – занимались в библиотеке, обсуждали раз– ные темы…И…вот так. Как я сказал.

– Позвольте, но заниматься вместе в библиотеке – вов– се не повод к грязным обвинениям! – возмутился Игорь. – Это что-то новенькое.

– Наоборот – до боли старенькое. Просто Анчуткину давно хотелось меня убрать, и ему повод был не так уж и ва– жен. Вот он и выбрал, по своему обыкновению, наиболее гнус– ную клевету. И даже нашел свидетелей среди студентов, кото– рые подтвердили, что во время одной археологической практики мы спали с Семеновым в одной палатке. Да, я этого и не скры– вал, нам действительно так было удобно…потому что мы часто не спали, а, наоборот, сидели у костра…А-а-а, ладно, что теперь говорить? Дело сделано. Меня опозорили перед студен– тами, публично выставили гомиком, а потом объяснили, что это стало главной причиной моего увольнения…

Игорь уже даже начал жалеть, что заставил Загробницкого заговорить на чересчур болезненную для него тему, потому что у Александра Ивановича от обиды снова начали предательски трястись губы – нет, его душевные раны до сих пор были слишком свежими, и от каждого мысленного прикосновения начи– нали тут же кровоточить.

– А как сложилась судьба того мальчика, Жени? – толь– ко спросил Игорь. – Его что, тогда тоже отчислили?

– Женю? Нет, но после той поганой истории – я имею в виду общее собрание, на котором с обвинениями выступил Мо– дест… – поморщился Александр Иванович, как от настоящей боли. – …Семенов перевелся учиться в другой город, где жили его родители. Правда, там нет университета, а только педагогический институт. К тому же Жене, по семейным обстоя– тельствам, как я слышал, пришлось устроиться на вечернее от– деление…Но я знаю точно – он мог бы стать блестящим уче– ным, самым что ни на есть настоящим историком, жемчужиной. И если этого теперь не случится, то вина полностью должна ле– жать на «Анчутке», и только на нем.

– Ладно, сидите здесь, я сам пойду поищу вашего извер– га, – согласился Игорь, которому все любопытнее было позна– комиться с Модестом Матвеевичем.

Игорь придерживался мнения, что ничего на свете не бы– вает случайным.

И потому вовсе не напрасно дело о пропавшей книге ка– ким-то образом сейчас вывело его именно к зловещей фигуре Анчуткина.

Разумеется, с помощью Александра Ивановича Игорь гораз– до быстрее разобрался бы в огромной, мелко исписанной «прос– тыне», которой издалека казалось расписание исторического факультета, еле-еле разместившееся на нескольких склеенных между собой кусках ватмана.

А так ему понадобилось минут десять, а то и больше, чтобы понять такую простую вещь, что у Модеста Матвеевича Анчуткина, как назло, в расписании сегодня значился «библио– течный день», и в корпусе его точно не будет весь день.

Когда Игорь ни с чем возвратился в сквер, он заметил еще издалека, что возле скамейки, где он оставил Загробниц– кого, столпилась небольшая группка студентов.

Игорь даже немного замедлил шаг, увидев как оживленно, с улыбкой, о чем-то разговаривает с ребятами Загробницкий.

Игорь, который был знаком с этим весьма странным това– рищем примерно половину суток, еще ни разу не видел его ве– селым и даже не предполагал, что Александр Иванович умеет смеяться столь заразительно…

– Вот мои бывшие, – пояснил Загробницкий, когда сту– денты веселой стайкой отошли от скамейки, а сам он тут же с готовностью поднялся навстречу Игорю. – Теперь уже старше– курсники. Мы когда-то вместе были на практике в археологи– ческой экспедиции. Оказывается, помнят, спрашивают, когда вернусь…

– Вот видите, Александр Иванович, никто всерьез и не воспринимает бредней вашего Анчуткина, и вы себя на эту тему совершенно напрасно изводите…

– Если бы все было так просто, – задумчиво покачал головой Александр Иванович. – Не знаю, нет, ничего точно не известно, кто и что про себя думает…

– Ладно, у нас сейчас нет времени на философию. Двига– ем в библиотеку, – скомандовал бодро Игорь.

– Зачем?

– Затем, что сегодня у многоуважаемого профессора, за– ведующего кафедрой русской истории…другими словами, у ва– шего подлеца Модеста – библиотечный день.

– И вы думаете, что он сидит в библиотеке? – улыбнул– ся Загробницкий. – А вы, Игорь Анатольевич, как я погляжу, тоже весьма наивный человек! Я за четыре года, пока в библи– отеке, можно сказать, жил или пытался выжить, Анчуткина там всего два раза случайно встречал, да и то, кажется, он при– ходил туда по каким-то своим личным делам. Не думайте, что все преподаватели такие, как вы образно и справедливо вчера выразились, сдвинутые с катушек, как я. Скорее всего, Анчу– ткин в библиотечный день отдыхает дома – да почти все пре– подаватели именно так и делают!

– А вы знаете, где Анчуткин живет?

– Кто же этого не знает? Вот здесь, – спокойно пока– зал Загробницкий рукой в сторону старинного особняка, кото– рый стоял на пересечении двух главных тарасовских улиц, и откуда до университетского корпуса было от силы минут шесть или семь ходьбы неспешным шагом.

Перехватив взгляд Игоря, Загробницкий добавил с нескры– ваемой горечью:

– Точно, Модест умеет устраиваться со всеми удобства– ми. Я так думаю, он бы и на остров Крит, и вообще на любые раскопки мог бы уже раз десять съездить, причем сумел бы оформить поездки за счет какого-нибудь фонда как служебные командировки, при условии, разумеется, если бы ему это было нужно. Но, к счастью, к великому счастью для меня, Анчуткин не занимается античностью, и хотя бы не пачкает своими лапа– ми паросский мрамор…

– Но что же вы тогда на кафедре могли не поделить?

– Не знаю, – пожал плечами Загробницкий. – Я так ду– маю, что жизнь внутри любого высшего учебного заведения не менее загадочна, чем…Бермудский треугольник. Возможно, ко мне слишком хорошо относились студенты, или что-нибудь еще…Впрочем, не знаю, врать не буду…

– Но почему вы не захотели устроиться работать хотя бы куда-нибудь в школу?

– О, не волнуйтесь за меня, – улыбнулся Загробницкий. – Я все рассчитал. Преподавание в школе отнимает слишком много времени и сил, так что их потом не остается на сугубо научную работу, на исследования…

– Ваше загадочное Б-письмо?

– Не только, хотя и это тоже, – не менее загадочно кивнул Загробницкий.

Впрочем, неспешно ведя этот не слишком касающийся дела разговор, двое мужчин уже подошли к подъезду дома, украшен– ного гипсовыми женскими фигурами – кариатидами.

Многие дома в центральной, старой части Тарасова все еще хранили характерные черты архитектурного классицизма, которым повсеместно увлекались россияне девятнадцатого века, в том числе и тарасовцы.

– Эх, красавица, – не удержался и остановился возле кариатид Загробницкий. – Такая же примерно фигура украшает знаменитую сокровищницу сифносцев в Дельфах…