Пропавший канцлер

– Что, тоже хочешь получить удовольствие?

– Да, а что?

– Я не против, хоть не будешь лежать бревном.

– Ты так не шути, Слай, знаешь ведь, что не люблю, – глухо буркнул Зэфус, начиная быстро двигать рукой.

Ниэль всё это молча слушал и всё больше и больше краснел. Он уже миллион раз пожалел, что согласился… не помнил конкретно, на что и когда, но сильнейшее желание покинуть эту постель, эту комнату и даже саму крепость крепко засело у него в голове. В какой-то момент, когда Зэфус обронил ещё что-то похабное, юноша выпустил из руки волосы Слая и полез долой с кровати.

– Эй, ты куда?! – вскрикнул Зэфус, хватая Ниэля за край рубахи. – Ты что это надумал!

– Отпустите! – взмолился Ниэль. – Я не могу, отпустите!

– Куда же тебя отпустить? – растерялся Зэфус, но зажатую рубаху из кулака не выпустил.

– Мне всё равно, хоть обратно в каземат, а ещё лучше – в лес, но я больше не могу, понимаете, не могу!

– Что не можешь-то? Объясни толком, – Зэфус пытался скрутить Ниэля, но тот вырывался, будто его душили.

Слай смотрел на всё это и не мог пошевелиться. Как только Ниэль отпустил его волосы, вампир на мгновение замер, растерянно ожидая, что хозяйская рука дёрнет за поводок, и жизнь снова наполнится смыслом.

– Я не могу всё это слышать, поймите, наконец! – кричал Ниэль. – Это всё ненормально, так не бывает! Это просто какой-то сон, тяжёлый кошмар! Разбудите меня кто-нибудь!

Навалившись сверху, Зэфус прижал к ложу бьющегося Ниэля и стиснул его руки.

– Тихо! Тихо, Ниэль, всё хорошо, не вырывайся. Никто ничего не будет делать, я тебе обещаю. Честное слово, ничего! Успокойся!

Ниэль уже ничего не слышал, он бился в исступлении, словно в припадке. Зэфус в отчаянии оглянулся на Слая и крикнул тому:

– Что делать, Слай?!

Тот, как котёнка, оттолкнул мага в сторону, подхватил Ниэля и легонько влепил тому пару пощечин. Юноша охнул и схватился ладонями за лицо, кричать он перестал, но из глаз хлынули слёзы. Слай прижал его к себе и зашептал:

– Не надо, не плачь, всё хорошо. Прости меня… нас прости, что напугали тебя, ты не должен был всё это слышать, всё должно было быть по-другому, не так, как сейчас. Но ты пойми, что мы не виноваты во всём этом, я не виноват, что таким родился, Зэфус не виноват, что попал в эту ссылку со мной, ты не виноват, что остался без крова, Далия не виновата, что её судьба так изменилась. И не забывай, что ей мало осталось жить, если мы как-то не смиримся со своим положением, то не сможем найти способ сохранить ей жизнь.

– Далия… – прошептал Ниэль, и плечи его затряслись в рыданиях.

Слай тихо раскачивался, сжимая в объятиях Ниэля, гладил по волосам и всё говорил и говорил, пока, наконец, рыдания не стихли и юноша не прошептал:

– Простите меня, я не сдержался.

Зэфус облегчённо вздохнул:

– Да ладно, чего уж там, со всяким бывает, – а Слаю молча подмигнул, указывая взглядом сначала на Ниэля, потом на выход из комнаты.

Слай отрицательно покачал головой, давая понять, что он никуда от себя не отпустит ни Ниэля, ни самого Зэфуса.

========== Глава 33. ==========

В камере было темно и холодно. День уже подошёл к концу, и сквозь узенькое окошко еле-еле сочился сумеречный свет. Из него же тянуло холодом. Завалка не помнила, как её принесли сюда и заперли, очнулась она уже на голых досках узкого лежака. Сев и подтянув колени, уткнулась в них лбом. Ужас, что она пережила некоторое время тому назад, грозил вернуться. Всё произошедшее было настолько жутким, что хотелось куда-нибудь сбежать и обо всём забыть. Но сбежать не получится, забыть - тем более, требовалось успокоиться и как следует всё обдумать.

Первым был вопрос: как спастись. Сейчас нельзя было думать ни о чём другом, только об этом. Вскочив с лежака, Завалка на ощупь отыскала дверь. Обшарив её, пару раз толкнула плечом – та даже не брякнула, настолько прочно была подогнана. Завалка попробовала поскрести её сначала ногтями, потом вынутой из прически заколкой. Результат был неважный – дверь хоть и деревянная, но очень толстая, так что проковырять её не удастся. Соберись Завалка проделать в ней дыру, чтобы открыть засов, то вряд ли управилась бы и до утра. А если утром обнаружат дверь испорченной, то наверняка переведут в другую камеру, похуже этой.

Оставив дверь в покое, женщина оглянулась на узкое, похожее на бойницу, оконце, находящееся чуть ли не под самым потолком. Нашарив в темноте лежак, дёрнула – оказалось, тот можно передвигать, - подтащив его к самой стене, взобралась на него и встала на цыпочки, этого как раз хватило, чтобы заглянуть в крохотное отверстие. Снаружи был крепостной двор, кругом лежал снег, тьма постепенно окутывала все предметы.

Прислушавшись, Завалка различила гул голосов, доносящийся со стороны кухни. Дверь хлопнула, и во двор вышли несколько человек – это были солдаты. Женщина решила, что ужин закончился, и вояки сейчас пойдут в казарму, но она ошиблась, мужчины остановились, громко о чём-то споря, потом один из них бросился бежать через весь двор прямо к тому месту, где располагалось окошко камеры.

Надо заметить, что окошко это, если смотреть из самой камеры, хоть и было под потолком, то с улицы оно находилось почти у самой земли. В особенно снежные зимы такие оконца вообще заметало снегом, и только струйки пара указывали, что в казематах был кто-то живой. Но узников в подземелье не бывало уже давно, если не считать близнецов, разок там переночевавших, так что на отверстия эти никто не обращал внимания.

Подбежавший солдат бросился на колени в снег и заглянул в темноту. От неожиданности Завалка чуть не упала, когда ей в лицо глянули чьи-то глаза. Она отшатнулась, удерживая равновесие на покачнувшемся лежаке. Солдат же, ничего не разглядев, закричал:

– Покажись, стерва, дай тебя задушить! Это ты убила моего друга! Подойди, дай перегрызть тебе глотку! За что ты его, что он тебе сделал?! Он был такой добрый малый, у него остались отец и мать, а ещё младшие сестры. Он служил, чтобы помогать семье, чтобы девок замуж повыдавать да кормить своих стариков, а ты, стерва, его убила! Кто теперь поможет его семье, кто?! Ты, что ли, шлюха продажная, это ты станешь их кормить?! Или пусть они идут по миру, или пусть с голоду подыхают?!

Скатившись с лежака и упав на колени, Завалка схватилась за голову. Слова солдата поразили её, но не горем, что в них сквозило, а ненавистью к ней, обделённой жизнью женщине, такой же несчастной, как те невесты, ставшие теперь бесприданницами. Она не понимала, почему этот человек так злится на неё, зачем кричит и грозится убить, ведь она сама жертва чьего-то неправедного суда. Кто-то неизвестный, давным-давно, когда Завалка только родилась, отнял у неё мать, а спустя годы бросил её, юную девчонку во взрослую жизнь, где всем было совершенно наплевать на её чувства. Почему именно ей досталась такая участь, почему ей не дали более счастливую судьбу?

Зачем все теперь беснуются и грозятся, упрекают бедную женщину в том, что она захотела изменить свою участь, заполучив то, чем обделила её жизнь? Те люди сами виноваты, что умерли, её, Завалки, вины в этом нет. Покойный муж стоял у неё на пути к счастью и закономерно пал, освобождая свою вдову от всех обязательств. А солдатик - что ж, это просто случайность, Завалка ведь не хотела убивать именно его, просто он оказался не в том месте и не в то время.

Ругань сделалась глуше, а потом стала удаляться. Завалка убрала руки от лица и прислушалась – крикливый солдат ушёл. Что ж, оно и к лучшему, зачем на ночь глядя так надрываться? Уже хотела вновь забраться наверх, глянуть, что там ещё интересного, как послышался какой-то гул в самом подземелье. Женщина спрыгнула на пол и попятилась к стене.