Прорицатель

Но всё обошлось: он не уснул, а осы чётко и быстро обнаружили дорогу даже в темноте. Мей замер: под грядами облаков показалось море огней. Пока оса опускалась, он всё лучше различал костры, факелы, шатры и перемещавшиеся между ними фигурки людей в непривычной глазу одежде или просто каких-то лохмотьях... Многие из них явно были вооружены, а кое-кто вёл в поводу странных существ — каких-то длиннохвостых хищников размером с лошадь. Лагерь раскинулся так далеко во все стороны, что Мей не видел ему конца; он попытался разглядеть выражение лица Нери и даже прокричал ей какое-то поздравление — должно быть, она счастлива, видя такую громадную армию. Кажется, положение мона Бенедикта и наследника далеко не безнадёжно.

Но Нери не ответила — только мотнула головой, поникла и крепче обвила ногами свою осу. И тогда Мея кольнула догадка.

— Мон Кнеша? — громко спросил он, стараясь перекричать ветер. Нери кивнула, и он ощутил, как пересохло в горле. Значит, новоявленный рагнар успел подойти вплотную к повстанцам — да ещё с такими силами. Плохо, очень плохо для них.

Они летели дальше, костры постепенно гасли, а лагерь всё не заканчивался, и с каждой минутой это всё больше угнетало. Хотя стояла ночь, а они были довольно высоко, Мея всё-таки тревожили опасения, что их могут заметить лучники и часовые; кроме того, он мог бы поклясться, что раза два или три видел среди людей каких-то подозрительно больших существ с дубинками и в одних набедренных повязках. Поскольку Нери рассказывала ему о великанах, это наводило на размышления.

Наконец лагерь завершился цепочкой сигнальных огней, и скоро Мей увидел ставку Бенедикта — назвать это лагерем язык не поворачивался. На вершине холма — деревенька из странного вида хижин, окружённая, правда, недостроенной каменной стеной, да десятка два-три разномастных палаток вниз по склону. Мей боялся смотреть на Нери или представлять, каково ей сейчас.

Но всё-таки он был рад, когда ноги коснулись земли. Их сразу окружили, а осы поднялись в небо и исчезли в темноте так быстро, что он еле успел заметить. Поднялась страшная суматоха; перекрикивалось несколько вооружённых мужчин с факелами в руках; все они были смуглокожи и невысоки ростом, а одеты в какие-то лохмотья без всяких следов доспехов. Мей понимал обрывки их речей, но не всё, точно иностранец, — всё-таки Нери говорила с ним куда более медленно и внятно.

Некоторое время Нери молча слушала их препирательства (один из оборванцев упорно указывал то на небо, то на Мея и твердил что-то об осах и злых духах), но потом, видимо, не выдержала и шагнула вперёд, вскинув голову. Тощая, измученная, грязная, она тем не менее казалась удивительно сильной и величественной, и Мей вдруг очень остро, с внезапной болью понял, что его помощь ей больше не понадобится — скорее всего, никогда.

— Я Ниэре из Маантраша, — спокойно и решительно сказала она, и они мгновенно умолкли, с недоверием её оглядывая, — дочь мона Гватхи и наречённая мона Кнеши. Я пришла пешком, через Заповедный лес, чтобы биться за власть рагнарского сына вместе с моном Бенедиктом. Отведите меня к нему.

* * *

Мон Бенедикт либо моментально встал, услышав об их незабываемом прибытии, либо не ложился вообще, потому что проводили их к нему сразу.

Он устроился в одной из хижин — не в одиночестве: из-за перегородки доносился храп нескольких человек. Мей с любопытством оглядывался: бросалось в глаза отсутствие привычной мебели и плетёные циновки, расстеленные прямо на земляном полу. К ним вышел высокий мужчина, ширококостный, но стройный, запахнутый в подобие халата. Ничего не выдавало в нём правителя или вообще знатную персону; он спокойно засветил лучинку, и в её рыжеватом ореоле Мей увидел строгую линию подбородка, высокий лоб да впалые щёки, покрытые неровным загаром. Волосы у мона были светлые — интересно, здесь это так же необычно, как в Городе-на-Сини?...

— Я слушаю вас, — он заговорил тихо — наверное, чтобы не разбудить тех, кто делил с ним крышу. — Вы сказали, что хотели говорить со мной лично.

Нери не отвечала. Тут он повернулся и, узнав её, охнул; потом порывисто шагнул к ней, будто собираясь обнять, но сдержался.

— Мона Ниэре!.. Может ли это быть?

— Как видишь, мон Бенедикт.

— Я слышал о твоём побеге из Альдарака... Никто не думал, что ты жива.

— Я и сама не думала, что выживу, — и вдруг рука Нери твёрдо скользнула в Мееву ладонь. — Вот без него я умерла бы в Заповедном лесу.

— Бедное дитя, как же ты настрадалась... Несчастные Гватха и Рея... — горько прошептал Бенедикт и поклонился Мею в пояс, прижав руку к груди. — Кто бы ты ни был, странник, мы все в долгу перед тобой... Правда, — печальная усмешка, — уплатить его теперь нечем. Если ты видел войско Кнеши, то понимаешь меня.

— Так Вы думаете, что надежды нет совсем?

Если так, то к чему всё это вообще и почему бы им просто не сдаться?

— Она, — Бенедикт почтительно указал на Нери, — и есть наша последняя надежда. А другой не осталось.

— Как это? — подняла брови Нери. — А наследник?

— Мальчик убит, — сказал Бенедикт. Он произнёс это неестественно равнодушно, даже не изменившись в лице. Мей почувствовал, что ладонь Нери стала влажной. По закрытым оконным ставням снаружи застучали капли. Новый дождь.

— Как? — после паузы выдавила Нери. — Когда?

— Совсем недавно. В наших рядах был предатель, Нери. Убийца, обученный Кнешей и преданный ему. Один из людей Хаши, — Бенедикт отошёл к полке с лучиной и отвернулся. — Вдвойне подло с его стороны — сначала он пощадил мальчика, когда тот был в полной его власти, а потом, как видно, попросту передумал... Не говори ничего — я знаю, что это моя вина. Я не уберёг рагнара, а потом и его сына.

— Неправда! — Нери возразила с таким жаром, что Мея неожиданно кольнула ревность. — Ты сделал всё, что мог... Отец всегда говорил о тебе как о лучшем и честнейшем при дворе человеке.

— Гватха был слишком хорошего мнения обо мне, — печально отозвался мон. — И не только обо мне. Зря он доверился Кнеше. А впрочем, что теперь повторять это... Вокруг одни погребения, Нери, и мы только и делаем, что без толку сетуем.

— Люди верят тебе.

— Люди устали. Они верили мне как учителю мальчика, а теперь... Есть ли смысл в моём сопротивлении? Я не знаю.

— Конечно, есть! — Нери возвысила голос, и храп за перегородкой прекратился. Она мягко высвободила руку у Мея и, скользнув к Бенедикту, доверчиво заглянула ему в лицо. — Не говори мне, что ты хочешь отдать престол Кнеше. Это отвратительно. Это кощунство. Всегда остаётся выбор.

— Остаётся, — Бенедикт смотрел на неё с ласковым участием, как мог бы смотреть на дочь, но Мей почему-то чувствовал себя неуютно. Он явно был здесь бесполезен. Он довёл её до него и сейчас не нужен. Просто чужак. — И наш выбор — это ты.

— Я не могу, — сразу сказала Нери. — Точно нет.

— Почему?

— Потому что это смешно. Какая из меня рагнара? Любая эги справилась бы с этим лучше меня.

— Ты была бы прекрасной рагнарой. Лучшей из всех, — прозвучало это, надо признать, убедительно. Бенедикт вообще был очень убедителен: от него веяло силой, как от Ректора или лорда Тернегара аи Нииса. Мей в очередной раз подумал, что ему никогда не стать таким. — И народ поддержал бы тебя. Ниэре, ты наследница Маантраша — сейчас ты самая знатная женщина в Рагнарате, с самой древней кровью. Сила перешла к тебе?