Пророчество Золотого Перуна
Шрифт:
— Не боись, незабижу! — прогудел каменный великан.
— Была нужда! — вскинула носик Лика и поправила упавшую на глаза челку. — Было бы кого бояться!
— Смелая, — одобрил великан. — Ни капли не изменилась.
— Кто это? — шепотом спросил Сергей у Яросвета. — И откуда он знает Лику?
— Велет, знамо, кто ж еще, — так же шепотом ответил тот. И пояснил, вспомнив, что Сергей из другого мира. — Один из сынов бога Волоса. Они все такие огромные. А откуда знает, так то ее надо спрашивать.
Сергей во все глаза смотрел на такое чудо. Даже вопрос о Лике моментально отошел на второй план. Великан
— Он каменный что ли? — опять спросил Сергей.
Яросвет собрался, было, ответить, но великан опередил.
— Да не шепчи ты. У меня слух, все одно что у зверя лесного. Каменный я. Теперь. А когда-то был как ты — из костей, да мяса. Я ж тут живу с тех пор, когда эти горы едва из земли виднелись. За века свыкся с ними так, что сперва просто на них походить начал, а после и сам в камень обратился, — он тяжело вздохнул. — Чую, со временем и двигаться не смогу, так в цельный камень и обращусь.
— Прежде чем это случится, эти горы несколько раз успеют с землей сровняться, и снова до небес вымахать, — вставила Лика.
— И то правда! — велет повеселел. — А кто твои спутники, и куда путь держите?
— Это Сергей, это Яросвет, — представила их Лика. — В Чернобогово Ущелье идем.
— А меня Вернигорой кличут, — кивнул ребятам велет. — Только зря вы идете. Дороги, все одно нет. О прошлом годе обвал был. Там теперь не всякая птица перелетит. Вертайтесь лучше обратно. Что в том ущелье делать, окромя как смерти искать?
— Как обвал? — жалобно воскликнула Лика. — Но ведь должна же быть дорога! Может обходная есть?
Велет со скрежетом покачал массивной башкой.
— Нет там дорог. Правда есть лаз, через мою пещеру, но…
— Что но? — воскликнула Лика. — Не томи ты, каменная башка!
Велет смутился.
— В общем… это… невеста там моя…
— Невеста?! — хохотнула Лика. — Ну, наконец-то! Хоть не будешь скучать!
— Да. Уже не скучаю, — грустно прогудел Вернигора. — У нее характер как у драчливой кошки! Я ж не заради удовольствия у этой скалы третий день живу. Повздорили мы, я теперь и близко к пещере подойти боюсь. А сами вы проход не откроете — камнем я его задвинул. Моя Любавушка жаловалась на сквозняки, вот и пришлось…
Он опустил голову, весь уходя в свое горе.
— И что же теперь делать? — всплеснула руками Лика.
Они отошли от грустного великана, расселись на большие валуны, и стали думать. Вот только мысли Сергея, раз за разом возвращались к одной проблеме…
— Лика, — не выдержал он. — Откуда тебя этот великан знает? И откуда, ты знаешь эти места?
— Потом расскажу, — отмахнулась она как от назойливой мухи. — Надо как-то их помирить! Иначе, не видать нам кинжала. Надо с его невестой поговорить. Может быть, что и выйдет!
Приняв решение, она моментально повеселела, спрыгнула с камня, и подбежала к велету.
— Вернигора, ты можешь толком рассказать, из-за чего вы поссорились?
Велет пожал плечами, от чего на землю посыпался мелкий песок.
— Вроде нормально все было. Ни с того, ни с сего вдруг накинулась на меня. Мол, я скала бесчувственная, не люблю ее вовсе и дальше в том же духе. Я молчал,
так она схватила котел, да им меня по голове мутузить начала. Я и ушел сюда. Думал, успокоится, ан нет. Каждое утро прихожу, и каждое утро убегаю — снова котел хватает, и орет, орет, орет…— Ладно, не переживай. Попробую я вас помирить. Веди к пещере!
— Боязно, — поежился велет.
— Такой большой, а такой трус! — укорила его Лика. — Веди, давай!
Горестно вздохнув, Вернигора тяжело поднялся.
— Пошли, коль не шутишь.
Он затопал по узенькой тропке, змеей извивающейся между камней и скал. Каждый шаг отдавался в горах гулким эхом, разносившемся на многие версты вокруг.
— Что, снова вернулся, злыдень позорный! — резанул по ушам пронзительный визг. — Сейчас я тебе живо отвыкну привыкать! Ишь, взял моду! Да что б ты весь мхом оброс, истукан песочный!
Следом, из пещеры стремительно вышла высокая, крепко сбитая девушка, легко размахивающая увесистым котлом.
— Пойду-ка я, попробую проход в ущелье расчистить, — бросил Вернигора оторопевшим друзьям, и со скоростью, которую сложно было заподозрить в такой громадине, исчез за ближайшими скалами.
— Сбег паршивец! — сплюнула девушка.
Только теперь, она обратила внимание на трех растерянных друзей.
— Ой, гости дорогие! — она смущенно сунула котел за спину. — Проходите! Не обращайте на меня внимания. Это все неслух тот, каменный. Уж все жилы мне вытянул, сил моих нет! Хоть бросай все, и к маменьке уходи! Проходите, проходите!
Она засуетилась, быстро отнесла котел в пещеру, и снова вышла, на ходу поправляя толстенную, с руку толщиной, черную как смоль, косу.
— Не гоже гостям на ветру стоять. Проходите в дом, гости дорогие! Уж простите меня, гости редко бывают, начинаю дичать, совсем как тот каменный неслух.
В пещере, вопреки ожиданиям Сергея, было довольно уютно. Пол старательно застелен мягкими шкурами, тепло, сухо. В углу, в очаге пылает жаркий огонь. Там же на небольшом столике, сложены сковороды, ножи, сбоку парочка черных, прокопченных вертелов — видимо кухня. В центре большой стол, столешница белеет отскобленным деревом, сбоку широкие лавки, в общем, все как в любой избе. Разве что стены не из бревен, а из цельного камня.
— Присаживайтесь к столу, гостюшки! А я сейчас, мигом! Вы уж не серчайте, не ждала я, потому скромненькое угощение.
Скромненькое угощение включало в себя печеную со специями ногу барашка, огромное блюдо сдобренной салом гречневой каши, гору печеной рыбы, пироги и с грибами, и с капустой, и с яйцами, и с рыбой, и с различными ягодами. Тут же поспела высокая стопка румяных блинов, а к ним разные варенья да сметана. И квас, и ароматный, кипящий сбитень, даже кувшин простокваши отыскался.
Изрядно проголодавшиеся парни набросились на еду. На этот раз Сергей от Яросвета не отставал, глотал почти не жуя, торопливо запивая колючим квасом. Лика лишь слегка пригубила, что б не обидеть разрумянившуюся от хлопот хозяйку, и осторожно начала расспрашивать о житье-бытье, незаметно подводя разговор к событиям, вызвавшим ссору. Хозяйка отвечала охотно, было видно, изголодалась она по простому бабьему разговору. Для женщины нет беды хуже, чем отсутствие собеседника, а Вернигора красноречивым не выглядел.