Прорвемся, опера!

— Прибавь, — потребовал кто-то. — Ещё прибавь!

Кучин запел ещё громче:

— Рвали повод собаки, в кровь сдирая ладони,

След петлял и терялся, злобно выла пурга.

А по белому снегу уходил от погони

Человек в телогрейке или просто ЗК.

Пока играла песня, Василий Иваныч кивнул на дверь и показал палец. Да, они отправили кого-то за водкой, не хватило, значит, кто-то один ещё придёт, надо ещё встречать.

Если это та банда, о которой я думаю, в квартире должно быть ещё минимум трое.

В туалете послышался звук воды — кто-то дёрнул за смыв. Тонкая фанерная дверь открылась, оттуда вышел тощий парень, голый по пояс, с татуировкой на плече, и с удивлением на нас посмотрел. Глаза мутные, здорово пьяный.

— Не пикать, — потребовал Якут, резво укладывая его на пол. — Руки за спину. Сюда давай. И только вякни мне тут.

А Устинов посмотрел на него так, будто очень хотел, чтобы парень «вякнул», и он бы что-нибудь с ним за это сделал.

— Снег расплавили гильзы, — продолжалась песня, — и истёк алой кровью человек в телогрейке, безымянный ЗК.

Мы с Якутом заглянули на кухню, там никого, кроме полчищ тараканов, а вот в большой комнате было людно, там что-то отмечали и принесли стол прямо туда. Дым стоял коромыслом, на столе не было свободного места из-за объедков, пустых бутылок и сковородки с жареной картошкой. На грязной скатерти чёрные пятна, будто кто-то тушил окурки прямо об неё.

Во главе стола сидел плотный мужик, тоже голый по пояс, чтобы показать всему миру свои наколки. Стрижен коротко, но в отражении в окне видна лысина на макушке. В старом кресле у стены развалился пьяный парень гоповатого вида в полосатой майке, а у него на коленях сидела хорошенько поплывшая черноволосая девица в спортивной мастерке и обтягивающих лосинах, которую этот парень лапал.

Вторая, с задранной юбкой и потёкшим макияжем на лице, спала на кушетке у стены, кажется, она уже совсем вырубилась и ничего не слышала, рядом с ней лежал другой парень, рыжий, тоже пьяный. Рот открыт, он, похоже, храпел — из-за рёва магнитофона этого не было слышно.

Ну, бухают и бухают, наркоты на виду нет, вот только одна деталь сказала мне, что я не зря испортил этим придуркам малину.

На тумбе у выключенного телевизора лежал калаш с отсоединённым магазином, ещё несколько ждали в китайской рисовой сумке внизу.

Пора.

Парняга в майке нас заметил, грубо сбросил девушку со своих колен и кинулся к автомату, но я толкнул его, и он врезался в стол, опрокидывая его. Еда и бутылки полетели вниз, девица заорала, проснулась и та, пьяная, с недоумением глядя на нас. А парень рядом с ней продолжал дрыхнуть.

— НА ПОЛ!!! — взревел Якут неожиданно мощным голосом, перекрикивая Кучина из магнитофона. В руке он держал подготовленный к стрельбе пистолет.

— А выкидуха, а выкидуха, вдруг щёлкнет сухо под шум и гам, — пела следующая песня.

Разложили всех на полу, а у меня аж дыхание спёрло.

Готово! Взяли их! Взяли! Накрыли всю банду за раз!

Я не увидел гибель Якута, баба Маша уже не будет всю жизнь ходить в милицию разыскивая детей, и я спасу отца.

Взяли! Столько бед — а всё, оказывается, было так близко, только руку протяни. Пятеро: их пахан, Генка Хромой, эти два пьяных парня в комнате, ещё тот, что лежал у туалета, и кто-то, кто пошёл за водкой. Четверо, кто умрёт, и главарь, что вышел бы завтра сухим из воды.

Сам мужик послушно лёг на пол, прямо между порезаной селёдкой и рассыпанной картошкой. На руке блеснули перстни. Кто-то блатной сманил пацанов, а сам решил остаться в тени.

Из прихожки раздался шум, кто-то грохнулся, потом раздался звон. Наверное, опрокинули трюмо с зеркалом, когда Василий Иванович принял того, кто ходил за водкой.

— Ну нахрена! — услышал я его голос. — Нафига бросил! Разбилось всё из-за тебя. Все три пузыря!

— Ну что, — сказал я, глядя в сумку. — И откуда это?

— Не моё это, начальник, отвечаю! — пробасил мужик, глядя на меня снизу. — Пацаны вот принесли, а я ни при делах, век воли не видать.

— Э! — возмутился пацан гоповатого вида, пока Якут застёгивал ему наручники. — Ты чё в отказняк-то идёшь! Чё на нас-то валишь, а? Сам купил, тварь, а мы чё, сидеть вместо тебя должны?

Как они резво начали закладывать друг друга. Значит, нам будет проще.

* * *

На часах уже семь-тридцать утра, и поспать мы не успели.

Всех пятерых разводили по разным кабинетам, работали с задержанными и с прапором, заодно выяснили, что он продал семь автоматов в этом месяце, но вот клиентов пока вспомнить не мог.

Ходившему за водкой пацану было меньше восемнадцати, впрочем, тогда спиртное можно было покупать в любом возрасте, на это всем было пофиг. Я где-то его видел недавно, лицо знакомое, но видел разве что мельком, иначе бы вспомнил.

Он казался самым приличным из этой компании, потому что нормально одет и трезвый, да у него даже приводов в милицию не было. И что он среди них забыл? Возможно, легко отделается.

Их пахан, тот взрослый мужик, Генка Хромой, откинулся с зоны давно. Когда-то служил в армии (с Черновым, кстати), потом отсидел за пьяную драку, а после за воровство, вышел и теперь работал на оптическом заводе.

Но его недавно уволили за постоянные прогулы и пьянки. Так что он предложил знакомым пацанам устроить налёт, и для этого продал свою «жигу». Сам он на дело идти не собирался, только всех подзадоривал да раздавал ценные указания, главным же на месте должен был стать тот гоповатый пацан по прозвищу «Скрипач», он единственный, кто кроме Хромого служил в армии.

Купили автоматы, Скрипач показал, как их заряжать, и они стали планировать налёт, а попутно напились все, кроме самого молодого. Хотели выезжать утром, используя для этого старую буханку, которую Рикша, ещё один участник группировки, угнал на чьей-то даче сегодня утром. А тот молоденький, сопляк по прозвищу Шкалик, украл с рынка четыре вязаных шапки и сделал из них маски. Но мальчишка сказал мне по секрету, что ему стало стыдно эти шапки воровать, и он просто их купил.

Надеюсь, он тогда в людей не стрелял, хотя кто знает, все они были в масках.