Прощальный поцелуй Роксоланы. «Не надо рая!»

– Вы должны быть довольны, госпожа. Всесильная султанша… будущая валиде Султан… Всех затмили, со всеми справились, всех уничтожили…

– Я никого не уничтожала.

– Ибрагим-паша, Мустафа, Кара-Ахмед-паша, мой внук… мало?

Чего она ждала, крика, взрыва, приказа уничтожить и ее?

Роксолана вздохнула:

– Ибрагим-пашу, Мустафу и Кара-Ахмед-пашу казнил Повелитель, со мной не советовался. Можете не верить, мне все равно. О том, что должны казнить вашего внука, я не знала.

– А если бы знали?

Роксолана вдруг задумалась, что бы сделала действительно, если бы узнала, и вдруг честно призналась:

– Не знаю, что сделала бы. Есть вопросы, в которых Повелитель со мной не советуется.

– А сейчас особенно?

Ого, даже в Бурсе известно о Каролине? Но гнева почему-то не было, снова вздохнула:

– Сейчас особенно.

Махидевран не выдержала, ей требовалось выплеснуть так долго копившиеся обвинения:

– Вы уничтожили гарем, лишив стольких девушек хотя бы призрачной надежды…

– Махидевран, вы сами сказали, что их надежды были призрачными. Не вам объяснять, что лишь четыре могли стать кадинами, а остальные? Они были лишены всего, кроме этой самой несбыточной мечты стать одной из четырех избранных. Те, что действительно на что-то годились, стали женами других сановников, а глупые и некрасивые остались служанками. Разве так не справедливей? Разве родить сыновей или дочерей в гареме придворного сановника или богатого купца хуже, чем до старости завидовать тем, кому удалось попасть на ложе Повелителя?

– Не стоит объяснять, я все понимаю сама. Но вы сломали старое, не создав нового.

– Нового?

– Да, у ваших сыновей гаремы. Вряд ли они откажутся от множества наложниц в угоду вам. Зачем вы создавали гаремы шехзаде, если считаете, что они не нужны?

Султанша поморщилась:

– Я пришла не за тем…

– А зачем? Чтобы убедиться, что я нищая? Посмотреть, осталось ли еще что-то, что можно у меня отнять? Нет, не осталось, – она с коротким смешком развела руками, – последнее я вложила вот в это. Могилу моего сына вы забрать не сможете.

– Махидевран, что бы ни случилось когда-то или не так давно, речь не о нас с вами. У вас внучки, которых надо растить и выдать замуж. – Роксолана сделала предостерегающий жест, останавливая возражения Махидевран. – Я знаю, что вы вложили все средства сюда, – она кивнула в сторону места упокоения Мустафы, – а потому прошу принять вот это.

Роксолана сделала знак, и чернокожий гигант, возникший словно из воздуха, протянул ей большой ларец.

– Пожалуйста, выслушайте меня. Это не мое, я знаю, что вы не примете от меня ничего. В этой шкатулке драгоценности, оставшиеся от валиде Хафсы, и деньги, которые предназначались… одной женщине. Перед смертью валиде завещала мне заботиться о ней, простите, не могу сказать, кто она, это не моя тайна. Могу только заверить, что Повелитель об этом поручении узнал не сразу, но все же узнал. И против не был.

Махидевран с изумлением смотрела на извечную соперницу: как могла валиде поручить ей что-то?! Роксолана поняла ее сомнения, усмехнулась, отвечая на невысказанный вопрос:

– Просто рядом никого не было, вот мне и поручили. К тому же валиде думала, что я знаю эту тайну. Сейчас в такой заботе надобности нет, дама очень состоятельна сама. Я могла бы отдать деньги на благотворительность от имени валиде, но подумала, что правнучкам Хафсы они окажутся нужней. Как и ее украшения. Посмотрите, вы должны их помнить.

Махидевран с волнением открыла шкатулку…

Еще бы не помнить! Сколько раз она с завистью любовалась вот этими серьгами, оттягивавшими нежные мочки небольших ушек валиде! А вот этот браслет… изумруды в нем так и горят. И это колье с гранатами… и перстень с яшмой…

У валиде был прекрасный вкус, она умела и выбирать, и носить украшения так, что те не затмевали хозяйку и не бросались в глаза, зато прекрасно оттеняли нежную кожу и подчеркивали цвет глаз красавицы.

Махидевран забыла о присутствии Роксоланы, она перебирала украшения, переносясь в счастливые дни молодости, когда Сулейман любил ее, очень любил, предпочитал всем остальным красавицам гарема. Долговязый шехзаде, молчаливый и строгий внешне, оказался прекрасным любовником.

А как был счастлив Сулейман, когда Махидевран родила сына! У него уже были двое, рожденные первыми кадинами, – Махмуд и Мехмед, но Мустафа с первого дня, первого крика стал любимым. Сына Махидевран любили все: и отец, и валиде Хафса, и придворные молодого шехзаде, а потом султана. Никто не сомневался, что именно этот красивый и умненький мальчик в будущем станет следующим султаном.

Все еще более упрочилось, когда страшная болезнь унесла жизни сразу двух старших мальчиков, и теперь Мустафа стал старшим. Болтали, что не обошлось без колдовства, что Махидевран применила какие-то тайные заговоры, чтобы болезнь не тронула ее сына. А все было просто: она сидела взаперти, держа своего сына за руку, получала еду через щель в двери, постоянно окуривала комнаты травами, задыхаясь от запаха, но это помогло – Мустафа выжил.

Правда, выжил не только он, Хуррем родила мальчишку, названного тоже Мехмедом. Этот ребенок не был соперником Мустафы, и Махидевран не обращала внимания на его мать, вообще не считая Хуррем соперницей.

Вот в этом и была ее ошибка, потому что это даже не соперница, с таковыми хотя бы борются, а Хуррем захватила сердце султана сразу и навсегда.

Прошло много лет, Повелитель казнил Мустафу за покушение на власть, все были уверены, что подложные свидетельства подбросила Хуррем, и ее винили в казни любимца янычар старшего из шехзаде.

Махидевран знала, что это не так, что сын и впрямь называл себя султаном Мустафой, что был готов поднять оружие против отца, но какое материнское сердце смирится даже со справедливой казнью сына?! И какое не станет проклинать счастливую соперницу, чей сын теперь стал наследником?

Тем более попросила заступиться за маленького внука, который не виновен в поступках отца. Помощи не получила и прокляла султаншу и ее потомство. Хуррем ответила, что ничего не знала ни о казни, ни о ее просьбе спасти внука, а проклятия возвращала.

Умом Махидевран понимала, что могла и не знать, но сердце кричало о мести!

А потом в горах Румелии объявился человек, выдающий себя за Мустафу. Материнское сердце затрепетало, хотя Махидевран уже начала строительство усыпальницы для сына и внука, но денег не хватало… У Мустафы было несколько двойников, у его сторонников всколыхнулась надежда, что в шатер на смерть отправился именно двойник. Махидевран лучше других знала, что Сулейман легко отличил бы двойника, а также что не оставил бы после этого настоящего Мустафу жить, непременно объявил на него облаву.