Прощальный подарок Жужелицы

– Какая необычная экспозиция! – польстил ей Вирятин.

Он взял с подноса бокал и обвёл взглядом застеклённые рамы. Блики на стёклах мешали разглядеть экспонаты.

– Посвятила Серёже, – улыбнулась Дремлюгина. – Он любил краеведение. Летом неделями пропадал на раскопках. Ездил обычно втроём с Антошиным и Приваловым. Слыхали о таких?

– Владельцы рекламных фирм?

– Вот-вот! Брали палатки, металлоискатели, охранников на всякий случай – и забуривались куда-нибудь на край области. Искали артефакты.

– Кто же в это время «Бальзамом» руководил? – удивился Вирятин.

– На то наёмный менеджмент имеется, – засмеялась Ирина Геннадьевна. – Гендиректор – моя подруга со школы. Обманывать и воровать не станет. Я и сама изредка сую нос в управление, контролирую… а вот Серёжа «Бальзамом» совсем не занимался: он года два с половиной назад стал немножко не от мира сего. Утерял интерес к материальным благам. Рылся в лесных могилах и степных курганах, выкапывал горшки и прочую утварь. В общем, всякий мусор. Хотя иногда попадалось и такое, на что можно взглянуть. Пойдёмте, посмотрим. Я вам сама всё расскажу: не ждать же, пока включат видосик.

Дремлюгина встала и подвела журналиста к ближайшему стенду с наконечниками стрел и копий.

– Нет, это всё не то, – фыркнула она. – Пойдёмте дальше.

Они двинулись вдоль коридора с висящими на стенах рамами. За стеклами мелькали костяные псалии, бронзовые и медные топоры, ножи, каменные навершия палиц, молотки, шилья, лощила, иглы, совки, пуговицы, игральные кости, кинжалы…

Наконец, Дремлюгина и Вирятин добрались до рамы с древними женскими украшениями.

– Вот сюльгамы и серьги в виде гусиных лапок. Это финно-угорские артефакты, из наших лесов. А вон дальше – арийские, из степных курганов, тоже наших. Кольца, все в патине… гривны и ожерелья… бронзовые и серебряные накосники… Ооо, а вот невероятная редкость – золотая височная подвесочка. Почему-то всего одна. Её носила какая-то очень-очень статусная древняя дама. Как думаете, мне подошла бы? – кокетливо спросила Ирина Геннадьевна.

Вирятин не ожидал такого вопроса и невразумительно промычал.

– Мне в голову пришла идея, – внезапно воодушевилась Дремлюгина и протянула ему смартфон. – Помогите мне сделать фотусик с ней. Захотелось в инет послать.

Она прижала затылок к стеклу рамы – так, чтобы подвеска оказалась рядом с её виском. Павел Валентинович сделал несколько фотографий и вернул ей девайс.

– Последние года два с небольшим Серёжа особенно увлекался срубной культурой, – уже серьёзным тоном продолжила Ирина Геннадьевна. – Это вроде как древние арии. Натащил всяких штучек из курганов! До сих пор их не успели отреставрировать.

– Неужели сами восстанавливаете артефакты? – полушутя спросил Вирятин.

– Что вы! Это же памятники старины, требуют аккуратности. Я лучших реставраторов наняла. Они и сейчас работают у меня в особняке. В подвальчике. Хочу все Серёжины находки восстановить в лучшем виде – чтоб память о нём не умирала. Ведь он так мечтал о вечной жизни!

На полках за стеклом покоились костяные жезлы и лепные горшки с простым орнаментом в виде галочек, крестиков, ёлочек и свастик, ступки с пестиками, каменные молоты, сверлёные каменные топоры и булавы…

– Это тоже из курганов, – пояснила Дремлюгина. – Срубная и абашевская культуры. Кое-какие вещички Серёжа сам нашёл, но больше покупал у официальных археологов. У тех, что работают в управлении по охране культурного наследия и всяческих памятников. Копатели ведь не все находки сдают государству. Что-то в кабинетах зажиливают, а вещички поценнее вообще дома прячут. На продажу.

Тут Павел Валентинович решил блеснуть знаниями, почерпнутыми час назад из Интернета:

– Значит, срубная культура? Предки иранцев, скифов и индийцев, как считал Эдвин Грантовский?

– Да-да, – согласилась Ирина Геннадьевна.

– Что Сергея Петровича в ней увлекало?

– Серёжа был закрытым человеком. Знаю только, что примерно в то же время он загорелся восточной философией и мистикой…

– Выставку вы организовали ради покойного мужа. Сами, получается, не увлечены древностями?

Дремлюгина оторвала глаза от экспонатов и тряхнула густыми каштановыми волосами:

– Всё правильно, Пал Валентиныч. Меня мало волнуют эти черепки. Я коллекционирую жуков. Жужелиц. Мне дали такое прозвище в институте.

– Такая же красивая, юркая и… – Вирятин осёкся.

– И такая же хищная? – ухмыльнулась Ирина Геннадьевна. – Вы ведь это хотели сказать? Что ж, может быть… Есть такой род жужелиц – Epomis. Питаются земноводными. Личинка этого жука притворяется доступной добычей, но, как только лягушка соберётся её проглотить, вцепляются в горло несчастному животному, перегрызает и затем постепенно съедает труп. Подруги считали, что именно так я поступала с богатыми любовниками. Правы они были или нет, не мне судить…

После этих слов Дремлюгина задумалась. Видимо, засомневалась, не сказала ли что-нибудь лишнее. Помолчала минуту – и вдруг отрывисто произнесла:

– Зря я вам рассказала, откуда Серёжа брал артефакты. Не вздумайте об этом писать! Как-нибудь аккуратно обойдите эту тему. Чёрное копательство, как-никак. Пятно на светлой памяти о нём.

– Даже не сомневайтесь! – успокоил её Вирятин. – Вредить вам не в моих интересах. Какие ещё будут пожелания?

– Да никаких. Пойдёмте, сядем – и ещё по шампусику.

Павел Валентинович утомился, разглядывая черепки и слушая лекцию богатой красавицы. Он рухнул в кресло и закрыл глаза. Перед ними мелькали древние предметы…

– Очнитесь! – легко щёлкнула его по лбу Ирина Геннадьевна. – Берите бокальчик… а касаемо заметки, то больше у меня нет никаких пожеланий. Пишите, что хотите!

Вирятин от удивления чуть не пролил шампанское. Он привык совсем к другому отношению со стороны рекламодателей – к капризам, мелочным и глупым придиркам, к требованию переписывать материалы, порой по нескольку раз…

– Вы же заказали статью. Обещали заплатить деньги. Я должен отработать. Назовите хотя бы объём. Четверть полосы или, может, половину?

– Любой объём оплачу, – ответила Дремлюгина. – Торговаться не стану. Заполняйте хоть весь номер.

– Вам всё равно, что я напишу?

Ирина Геннадьевна с усмешкой поглядела на его ошеломлённое лицо.

– Абсолютно! Даже согласовывать не потребую: надеюсь на вашу порядочность. Мне, кстати, совсем не нужна публикация в вашей умирающей газетёнке. Я вас по другому поводу позвала. Хочу пригласить в гости. В загородный особняк.