«Прощание славянки»

Жорик тут же перестал хохотать. И уставился на Натали удивленно. Зал недоуменно молчал. А генерал наклонился ко мне.

— И красавец — агент! Непосредственно!

Натали обратилась к застывшему с открытым ртом косматому эрудиту:

— А второе мое замечание — насчет русских мужчин. Да?

Генерал впился в мою руку:

— Неужели все о вас расскажет?

Натали задумчиво улыбнулась косматому.

— Мсье, вы обвинили Россию в отсутствии «исторического сознания», да?

Косматый гордо кивнул.

— Мсье, здесь, в Петербурге, я впервые увидела белую ночь. Да? Когда на небе одновременно догорает закат и разгорается заря… Здесь, в Петербурге, я впервые поняла, что такое — историческое сознание. Да? Это когда причина и следствие существуют одновременно… Да?

— Красиво! — похвалил ее косматый. — А при чем тут русские мужики?

Натали смущенно улыбнулась.

— Мне открыл это русский мужчина.

— Пьяный! — уточнил косматый.

— Жють-жють, — засмеялась Натали.

А косматый громко захохотал.

— Русский мужик по пьяни и не такое может ляпнуть! Вы еще плохо знаете русских мужиков, мадам!

— Мадемуазель, да? — поправила его Натали.

— Тем более! — возликовал почему-то косматый.

Натали подождала, когда он успокоится, и сказала:

— Вы правы, мсье. К сожалению, я еще очень плохо его знаю. Да?

Генерал Багиров даже подпрыгнул на стуле.

— Что она от вас хочет, Слава? Не понимаю!

Рядом с Натали уже стоял мсье Леон. Он ей что-то сказал по-французски. Она покраснела. А профессор объяснил залу:

— Господа, мои ученики просто влюблены в ваш замечательный город. Смею надеяться, что именно на моих лекциях зародилась эта любовь.

Зал был очарован!

Когда отгремели овации, за столом президиума встал разрумянившийся «пожилой ангел».

— Господа! Вернемся к теме конференции. Лично я с нетерпением ожидаю сообщения о новых материалах, найденных в архиве барона Геккерна.

Его тут же поддержали нетерпеливые голоса. Особенно звездные дамы интересовались новыми материалами о несчастной возвышенной страсти. Они потребовали, чтобы Натали немедленно перешла к делу.

И она перешла…

— Господа, самые новые материалы найдены у вас в Петербурге. Да?

В зале зашушукались. Натали вышла к краю сцены.

— Рассказать о них я попросила своего друга. Да? Вашего земляка, историка… да? — она всмотрелась в темноту зала. — Слава, иди сюда! — она не нашла меня на месте. — Где ты, Слава?

Я рванулся с места. На моем плече повис генерал Багиров.

— Спокойно, Слава! О каких материалах идет речь? Отвечайте!

— О бумагах, которые я вычислил… Пустите.

— О моих бумагах?! — поразился Багиров. — Откуда они у вас?!

— Это бумаги Пушкина! Они принадлежат всем! — я хотел встать.

— Сидеть! — прижал меня к стулу генерал. — Сидеть! Непосредственно!

Не знаю, чем бы все кончилось, если бы не «пожилой ангел». Критский увидел нашу возню.

— Ярослав Андреич, идите сюда. Кто там вас хватает? Не вижу! Э-э-э, батеньки мои! Господин Багиров, поимейте «историческое сознание». Отпустите молодого человека! Это же безнравственно… так его хватать…

Весь зал смотрел на нас с интересом.

— Подлец! — прошептал генерал. — Искусствовед в штатском!

Он встал и вышел в фойе.

В полной тишине звездного зала я поднялся на сцену. Первое, что я увидел, — суровое лицо Константина. Я ощущал на себе его обжигающий металлический взгляд. В душном зале мороз пробежал у меня между лопатками. Но мне улыбнулась Натали и подвела меня к пюпитру…

Я слышал, как за моей спиной о чем-то возбужденно говорил по-французски профессор. А его, тоже по-французски, добродушно успокаивал «пожилой ангел». Одним взмахом своего накрахмаленного крыла он мог тут же вызвать охранников. И я бы мгновенно отправился следом за чернокожим наследником. Но Критский почему-то не делал этого…

Натали шепнула мне:

— Ты не забыл, что я обещала? Да?

Как же я мог такое забыть?!

Зал уже начал нетерпеливо покашливать. Я достал из кармана смятые листы черновика и разгладил их на пюпитре. Но ничего не увидел. Надо признаться, на сцене я находился первый раз в жизни. От волнения мои торопливые строчки расплывались перед глазами. Я уже не помнил тех четких доказательств зловещего заговора, который задумал барон Геккерн, а осуществили комильфотные молодые люди из «шайки».

И я начал со строчек, которые по моей просьбе перевела у меня дома Натали с четырнадцатой страницы Геккерновых бумаг. Строчки эти находились под подчеркнутой таинственным автором цифрой 1841. И я прочитал наизусть:

Весной в своей берлоге проснется медведь… В лапах он будет держать старинную, ветхую книгу… Тигр, потерявший клыки, зарычит, но уступит… Бурый медведь с ревом ворвется в полуночную пещеру… Которую указала звезда, когда родился Посланец… Только бессонный звездочет может загнать медведя обратно в берлогу… Месяц июль — срок последний…

Строки эти были для меня так ясны и понятны, что я запомнил их дословно. Зал недоуменно зашумел. Но Натали вмешалась и объяснила залу:

— Это грубый перевод. Да? Как это?… Подстрочник. Да? На старофранцузском языке — это стихи. Очень красивые стихи. Да?

Зал молчал. Даже косматый эрудит молчал. Я увидел, как рядом с ним поблескивают в темноте круглые очки генерала Багирова. За столом президиума возник сияющий «пожилой ангел».

— Господа, юноша нам прочитал сейчас старинный катрен из бумаг, счастливо найденных совершенно случайно, так сказать промыслом Провидения, в нашем неистощимом на чудеса славном городе. Катрен этот, очевидно, списан из каких-то очень древних книг. Автор его — некий средневековый астролог… Так сказать, Нострадамус своего рода… Слова эти имеют, очевидно, провидческий смысл. Я правильно вас понял, Ярослав Андреевич?

Я кивнул. Критский радушно вскинул крахмальные крылья.

— Так объясните же нам скорей, молодой человек, что же скрывается за этими загадочными словами? Прошу внимания, господа! Тишина в зале!

Интуитивно я чувствовал, что хорошим этот спектакль не кончится. Но отступать уже было некуда. С меня не спускала взволнованных перламутровых глаз Натали. И я сбивчиво стал объяснять:

— Бурый медведь — это Россия. Тигр, потерявший клыки,— Турция. Полуночная пещера, где родился Посланец, — Святая земля, которая в то время находилась под властью султана. Катрен предсказывает, что Россия, после недолгой борьбы, победит Турцию и овладеет Святой землей…