Прощай, Алиса!
Шрифт:
— Андрей… — ее голос пробивал его насквозь, вибрировал в каждой клетке, а он даже не понимал, слышит или только думает, что слышит его сквозь барабанную дробь, звучащую в ушах.
Он стянул волосы на затылке Алисы и оттянул ее голову чуть назад. В сумраке комнаты кожа ее светилась, будто посеребренная лунным светом, и влажно блестели приоткрытые губы, от которых он никак не мог оторваться.
Распахнув полы ее халата, вторая его рука привычным жестом скользнула внутрь выреза. Когда нежный сосок уткнулся в его ладонь, Андрей сжал его, сминая пальцами, а Алиса, ахнув, вцепилась в его запястье, отступая на шаг. Именно это
— Я не могу, — покачав головой, Андрей провел подушечкой указательного пальца линию на ее лице — от середины лба и через переносицу, чтобы задержать его на припухших губах. — Я не могу…
Отпустив ее, он быстро вышел из комнаты.
— Почему?! — крикнула Алиса и кинулась за ним. — Потому что я его дочь, да?! Скажи мне!
Она смотрела на то, как он мечется, хватая и отбрасывая попадавшие ему под руку вещи. Стиснув зубы, Андрей молча обулся и, задержавшись лишь на секунду у входной двери, вышел, закрыв ее за собой.
— Я же люблю тебя… — Алиса закрыла лицо ладонями и сползла вдоль стены.
Ее тело все еще хранило тепло его объятий, а кожа, разбуженная его прикосновениями, зудела и ныла.
— Господи, почему все так? — давясь слезами, пробормотала Алиса.
«Потому что ты сама навязалась ему, — мелькнула в голове удручающая мысль. — Он прекрасно жил без тебя, и сейчас, когда взялся помогать, меньше всего думает о том, чтобы воспользоваться ситуацией… Он замечательный, а ты просто глупая девчонка, почему-то решившая, что нужна ему. Свои проблемы следует решать самой. Ведь ты же хотела именно этого?»
Алиса поднялась, вытерла глаза, сглотнула горький ком и вернулась в спальню. Порывшись среди своих вещей, нашла спортивные штаны и вытащила из кармана телефон. Дрожащими руками, злясь и сглатывая вновь подступившие слезы, вставила симку. Затем вышла из комнаты и огляделась. Одна из икеевских коробок, стоящих вдоль стены, была заполнена шнурами и зарядками к разным моделям телефонов и ноутбуков. Подобрав подходящую, Алиса воткнула ее в розетку и стала ждать, когда на экране покажется зеленый столбик батареи.
42
Буквально вылетев из здания, Андрей глотнул свежего вечернего воздуха и судорожно огляделся. Сердце колотилось как бешеное, возбуждение пульсировало в каждой клетке тела, не давая опомниться и призывая вернуться в квартиру. Оглянувшись, Андрей помотал головой и быстро зашагал через двор. Он нырнул в переулок, гонимый жаркой волной стыда и нового, невероятного чувства, которое переполняло его. Вероятно, со стороны он производил впечатление не совсем здорового человека, а судя по взглядам прохожих, еще и неадекватного или обдолбанного дурью наркомана. И он не стал бы с ними спорить, оправдываться или доказывать свою вменяемость, потому что на самом деле это было именно так. Сойти с ума, втюриться как прыщавый подросток, не видеть ничего и никого, кроме провинциальной девчонки с трудной судьбой, — как это было не похоже на него, и как это было… прекрасно…
Две женщины средних лет, выгуливавшие мелких тонконогих собачек, шарахнулись в сторону, и Андрей понял, что рассмеялся вслух. «О да, милые дамы, разбегайтесь в разные стороны! Отныне я совершенно
потерян для любой из вас…»Ирландский паб находился в квартале от дома, и это расстояние Андрей попросту не заметил. Место бойкое, колоритное, облюбованное не только продвинутой молодежью, но и иностранцами, работавшими и жившими поблизости, встречало гостей национальной музыкой и уютной подсветкой в виде газовых фонарей над входом.
Котю и Мотю он заметил сразу, потому что расположились они в своем излюбленном закутке, за что оставляли хорошие чаевые бармену и официанткам. Следовало лишь заранее предупредить о своем появлении, что, вероятно, один из братьев и сделал, прежде чем выйти из дома.
К удивлению Андрея, оба оказались трезвы и сидели, как обычно, уткнувшись в телефоны. Перед каждым стояла большая кружка нефильтрованного пива (в этом братья были единодушны) и какая-то закуска, к которой он даже не стал присматриваться.
Первым его заметил Костя и толкнул Матвея в бок.
— Ты чего приперся? — вылупил на него глаза старший Колокольчиков.
— Я конченый мудак! — Андрей рухнул на диванчик рядом с ним и схватился за кружку. Ополовинив ее, вытер рот ладонью и тяжело вздохнул.
— Если ты так считаешь, то я приму любое твое решение, — хмыкнул Матвей.
— А мудак в состоянии объяснить, что происходит? — спросил Костя, отодвигая от Андрея пиво. — Мы ведь специально…
Матвей многозначительно кашлянул и откинулся на спинку дивана.
— Что, специально? — нахмурился Андрей.
Братья переглянулись.
— Дюх, да ты походу реально редкостный мудак. И как тебе только удавалось так долго свой диагноз скрывать, не понимаю. Мы же вас с Алиской спецом оставили наедине, чтобы вы… ну… — Матвей пошевелил пальцами в воздухе. — Между вами такие искры летят, а мы с Котькой живые люди. С пониманием. Я же спросил, хватит тебе часа?
— Кого спросил? — хрипло пробормотал Андрей.
— Тебя…
— Твою же! — Андрей ударил кулаком по столешнице.
На них стали оборачиваться гости, официантка дернулась в их сторону, но Костя, мило улыбнувшись, сделал знак, что все в порядке.
— Ну ты чего? — Матвей склонился к Андрею, пытаясь поймать его взгляд, а затем, вскинув брови, воскликнул: — Да ладно?…
— Что? — азартно вцепился в него Костя.
Матвей цокнул языком и торжественно провозгласил:
— Наш Дюха, кажется, влюбился!
— Господи, не может быть! Ри-или? [3] — протянул Костя, округлив глаза и прикрыв рот ладонью. — Ой, девочки, что теперь будет…
3
«Рили» - от английского really - реально, действительно, в самом деле.
— Придурки, — огрызнулся Андрей и, облокотившись на стол, обхватил голову руками. — Я все испортил…
— Слушай, ну… — Матвей осторожно похлопал его по плечу. — У тебя что, не получилось? Не переживай! Такое с каждым может произойти. От переизбытка чувств, — иронично заметил он.
— Твоего мнения не спросил, сексолог недоделанный, — оттолкнул его руку Андрей и вылез из-за стола. Помявшись, он попросил: — Вы можете тут еще часик побыть? А я позвоню.
— Без проблем, страдалец! Иди, падай ей в ноги, целуй руки и не посрами весь мужской род.