Прощай, Герой

А вот так: в огромном пустом подземном Зале, в котором, после моего «срыва», наверное, даже грибков и бактерий живых не осталось… Вариант только один — отскочить, подставив под удар Альбину.

Но, первое: сил для «вскочить» и «отскочить» нет, не вернулись они ещё после «выброса», я встать-то сам ещё не уверен, что смог бы, куда там прыгать с места из положения лёжа.

Второе: Альбина тоже всё понимает и жить хочет, поэтому, вцепилась в меня мёртвой хваткой — не вариант прыгать.

А может, и не в желании жить дело, а снова — Приказ. Приказ задержать, не дать увернуться. Очень даже возможный вариант. Так-то, насколько я могу судить по тем проявлениям этого загадочного явления, которым успел стать свидетелем, Приказ — штука не абсолютная. И позволяет трактовать себя достаточно вольно, в ином случае — требует плотного контроля и затрат внимания на конкретного Раба. Та же Альбина умудрилась дважды, не нарушая его прямо, аккуратно обойти его формулировку, какой бы она ни была: спровоцировала мой «срыв», а затем, успела предупредить о приближении Лича. Если первый случай, я могу объяснить тем, что внимание Лича было максимально сконцентрировано на мне, и за остальными ему было уже некогда следить, то второй — банальной спешкой. Приказ был явно отдан впопыхах, краткой и совершенно не проработанной формулировкой, которая не ограничивала Альбину практически ничем. В частности: о чём ей можно болтать, о чём нельзя — главное, чтобы я оставался на месте, был заинтересован разговором и не начинал готовиться к нападению. Всё это Пламенной было с блеском выполнено: я лежал и, как лопух, уши развесив, слушал, даже не пытаясь анализировать ситуацию.

Ещё, я могу предположить, что такая серьёзная ошибка Личем была допущена по той причине, что мой «срыв» неслабо ударил по мозгам и ему, как было уже когда-то с Илоной, после её атаки на мою голову в Авалонской Академии. Илона… не удивлюсь, что вся история их с Альбиной взаимоотношений была большим экспериментом по изучению способностей, сил и слабостей Менталистов. Попыткой найти лазейку, разработать хоть какой-то план по срыву с себя поводка… Та наша с Илоной стычка — обкатка практикой, после которой Альбине Илона была уже не нужна. И даже опасна. Вот она и была «зачищена». Да ещё и «зачистка» эта была использована для того, чтобы очередной раз качнуть мою неустойчивую психику…

Если это так, то у меня ещё есть шанс — второй раз вырваться из такого плотного ментального контроля, у меня бы вряд ли получилось. Никаких сил бы для этого не хватило: ни моральных, ни ментальных, ни эмоциональных.

Все эти мысли успели пронестись в голове, пока я смотрел на летящий в мою сторону неприятный грязный и словно бы шевелящийся изнутри комок заклинания Лича. Время… у меня с ним, с некоторых пор, довольно странные взаимоотношения. Порою, мне даже начинает казаться, что то, как я управляю им… мне не кажется?

Ладно. Это самообман. Или нет — не важно. Для подобной скорости мышления вполне достаточным было бы и просто моего Уровня с прокачанными Статами. Под кучей «бафающей» бижутерии, которой я обычно был обвешан с головы до ног, и которая нынче в прах рассыпалась, я и быстрее мог думать. Так, что ничего удивительного.

Вот только, тут, как в шахматах: если твоего короля уже загнали в угол, и следующим ходом ставят мат, то ты хоть обдумайся, хоть день, хоть два, хоть неделю, положение менее безнадёжным не станет: Зал пуст, живых рядом нет, сил для резких маневров тоже нет, Альбина вцепилась мёртвой хваткой — не оторвёшь, и ей же не прикроешься (без толку это — оба пылью рассыплемся, достаточно в одного попасть), а «Тлен» уже летит…

«Да что тут думать! Трясти же надо!» — вспомнился один из любимых анекдотов отца. И я перестал думать. Я вскинул перед собой руки, как когда-то в кино некий Кайло Рен вскидывал, останавливая летящий в него бластерный выстрел, что до этого считалось в той вселенной невозможным… и «Тлен» остановился в воздухе.

По этому поводу вспомнилась другая цитата, которую отец часто использовал: «Видишь цель? Веришь в себя? Плевать на препятствия!»… и ты пройдёшь сквозь стену. Особенно, если ты за рулём бульдозера… Или, как в моём случае: мы с ним оба Маги одной Стихии. Манипулируем одним видом Энергии. Просто, по-разному: он поднимает нежить, я — упокаиваю. А «Тлен» — то общее, чем пользуемся мы оба.

Обалдел я. Обалдела приготовившаяся к смерти Альбина, обалдел Лич… По-моему, даже сам «Тлен» обалдел от такого обращения, он же псевдоразумен. Не воспользоваться такой удобной ситуацией было бы просто преступлением. И я воспользовался: метнул зависший «Тлен» обратно в Лича.

«Тлен» не промазал. «Тлен» попал. И пусть, в Личе жизни не больше, чем в камне, но «Тлен», проверено в «Уважухе», на нежить всё-таки действует. На единичную цель. Превращает в прах. И, после этого, нежить больше не поднимается — нет необходимости в дополнительных «черепо-заготовительных» мероприятиях. Но, по соотношению Затраты-Результат, обычная «пуля» или пинок — куда эффективнее.

Лич осыпался прахом.

Вот только, сильно лучше это ситуацию не сделало, так как, буквально секунд через пять, через тот же проход коридора неторопливо вошёл следующий скелет, в отличии от осыпавшегося прошлого, этот был скелетом-воином. Был. Когда-то. Теперь это Лич. Мощный, крутой, старый, разумный. Который, потеряв преимущество внезапности, теперь не спешил. Спешить ему было некуда: дважды мой номер, прибивший прежнее его тело, не используешь.

Подозреваю, что и в прошлом Альбины, случилась практически такая же ситуация: она увернулась от брошенного в неё «Тлена» (кстати, вопрос: как? Хотя, я, наверное, не хочу знать ответа, почему-то зреет уверенность, что была это какая-нибудь очередная тактическая подлость), бросила заклинание Магии Смерти в голову воскресщего Лича, а дальше… в «Шипах и Розах», она тактично опустила этот момент. Просто «сбежала», сказала она. А теперь вот, оказавшись здесь, на её месте, начинаешь понимать: не могла она сбежать. Не в таких условиях. Стало быть… договорилась.

Вот и нынче, новая «резервная копия» Лича вошла в Зал уверенно и неторопливо, понимая, что все козыри у него на руках, и любая моя следующая карта заранее бита. Удивить его пару раз мне удалось, но теперь всё… запас моей удачи закончился.

Так он думал, входя в Зал.

Так же думала и Алина.

Так же думал и я…

Вот только, что делает десантник, когда понимает, что всё, шансов больше нет? Сдаётся? Американский, может и сдаётся — не знаю, не приходилось с ними сталкиваться напрямую. Так, одни байки да анекдоты слышал… А вот, что в таких ситуациях делает десантник русский, наблюдать приходилось… он дёргает чеку пришитой к нагрудному карману разгрузки гранаты. Она ведь там не просто так, не для красоты пришита. Ведь для ДШБ-шника, а ещё хуже того, разведоса, лучше быстрая смерть, чем плен… Их всё равно живыми не оставляют.

Главное — успеть дёрнуть до того, как прострелят или сломают руки…

Граната… Гранаты у меня не было. Но, зачем Артефактору банальная жалкая граната, когда он лежит, совершенно буквально, на куче высокоранговых «ядер», которыми и дальше усыпан весь пол пешеры?

— Сдавайся, Герой, — прозвучал голос Лича, то ли в воздухе, то ли в моей голове.

— Русские не сдаются, — выдавил я банальность сквозь сжатые и уже начавшие крошиться зубы. Сжатые от боли. От боли в обугливающейся спине: с таким количеством «ядер» я раньше ещё никогда не работал. И это было больно. По-настоящему больно. Но, самое главное, у меня получалось. И даже больше получалось, чем я планировал изначально: с моего места, оттуда, где я лежал, было видно, как мягким едва заметным для кого-то, кроме Артефакторов, светом начали светиться ВСЕ «ядра», которые лежали в Зале. Все!!! Вообще все. Кроме одного, того, что было зажато мной в кулаке.

Что с ними происходило? Я «впаивал» их в пол, как единственный доступный мне сейчас материал, теоретически способный удержать их силу хотя бы несколько секунд и успеть исполнить за эти секунды одну единственную команду. Всего несколько секунд, не более. Больше мне было не надо.

— Все так говорят, — осклабился голый череп бывшего скелета-воина, выбросившего свой ржавый меч. — А потом говорят мне: «Слушаюсь, Господин!»

Не заметил. Упустил те самые секунды, когда меня ещё можно было остановить. Когда ещё можно было не дать «дотянуться до чеки гранаты».