Прощай, моя красотка

Я повернул голову на жесткой подушке и зевнул.

– Не обращай внимания, парень. Вырвалось само, - миролюбиво сказал я, Он стоял, зло глядя на меня, его правая рука нависла над бедром. Зеленое злобное лицо, черные плоские глаза, кожа на руках в серых пятнах.

– Может быть, ты снова хочешь оказаться в смирительной рубашке? прорычал он.

– Все в порядке, парень. Я очень долго спал, сны видел. Где я?

– Где надо.

– Похоже, приятное заведение, - сказал я, - Учтивые люди, хороший воздух. Я бы поспал еще немного.

– Так-то будет лучше, - проворчал он и вышел. Дверь захлопнулась. Щелкнул замок. Шаги затихли.

Толстяк не убрал дым. Он все еще висел посреди комнаты, как занавеска. Он не растворялся, не уплывал, не шевелился. В комнату откуда-то прорывался воздух, пригодный для дыхания, я его чувствовал, но дыму было все равно, Он висел серой сетью, сплетенн Фланелевая пижама. Как в больнице округа. На пижаме никаких деталей, ни одного лишнего стежка. Грубый материал, воротник натирает шею, которая еще болит. Я начал вспоминать. В горле пекло, словно там дюжина ссадин. "А, индеец! О'кей, Хемингуэй. Вы хо Горло болело, но пальцы, ощупывающие его, ничего не чувствовали. Казалось, что вместо пальцев - связка бананов. Посмотрел на руки. Пальцы как пальцы. Так себе.

Была ночь. За окнами чернел необъятный мир. Белая полусфера светильника свисала на трех медных цепях в центре комнаты. Вдоль кромки светильника чередовались оранжевые и голубые выступы. Я уставился на них, одурев от дыма. Вдруг эти выступы стали раск - Вы бы хотели бифштекс с кровью или его дожарить, сэр?

Я закрыл глаза, зажмурился, а когда их снова открыл, то увидел только светильник из поддельного фарфора, висящий на трех цепях.

Но дым все еще неподвижно висел в воздухе. Я взял простыню за уголок и вытер пот со лба онемевшими пальцами. Сдурел. Совсем сошел с ума.

Я сел на кровати, осторожно опустил босые ноги и коснулся пола. Почувствовалось покалывание иголок и булавок. "Галантерея налево, мадам. Исключительно большие булавки направо". Ноги начали твердо чувствовать пол. Я встал. Но слишком резко. Ноги подко Я сделал первые шаги. Мотало, как пьяного. На маленьком эмалированном столике, расположенном между двумя зарешеченными окнами, стояла начатая бутылка виски. Я пошел к ней. Несмотря ни на что, в мире много хороших людей. Например, парень, оставивший м Я дошел до столика и, положив бесчувственные руки на бутылку, поднес ее ко рту. При этом вспотел так, как будто поднял один конец моста "Золотые Ворота".

Я пил долго с неаккуратной жадностью. Затем осторожно поставил бутылку на место и обтер ладонью подбородок. У виски был необычный , очень терпкий вкус. Пока я осознал, что у виски странный вкус, я успел заметить умывальник, втиснутый в угол комнаты.

Время, однако, текло. Агония рвоты, шатание, полубессознательное состояние, висение на краю раковины и жалкие потуги издать крик о помощи остались в прошлом.

Полегчало. Я доковылял до кровати и повалился на спину. И снова стал, тяжело дыша, рассматривать дым. Он теперь виделся каким-то нереальным, неясным.

Может быть, его вовсе не было, а мне он только привиделся. В следующее мгновение дым внезапно исчез, и свет из белой полусферы резко выделил каждый предмет.

Я снова сел. Большой деревянный стул стоял у стены возле двери. Была еще одна дверь кроме той, через которую входил человек в белом халате. Дверь в кладовку, должно быть. И, может, там висят мои вещи. Линолеум, покрывающий пол, разделен на серые и зе Комната хороша. Но как из нее побыстрее убраться?

Сейчас я уже чувствовал все свое тело. Голова раскалывалась, горло болело, рука ныла. Что приключилось с рукой, я не мог припомнить. Закатав рукав пижамы, я рассеянно посмотрел на руку. От локтя до плеча она была покрыта следами от уколов. Вокруг каж Наркотики. Меня ими нашпиговали, чтобы я не шумел. Может быть, вкололи скополамин, чтобы я стал разговорчив. Слишком много наркотиков. Все зависит от того, как ты сделан. Если крепок, то можешь прийти в себя. Галлюцинации постепенно пройдут.

Стало ясно, что означают решетки на окнах и ремни на кровати, откуда взялись маленькие лица, голоса, дым.

Я снова встал, но ноги не держали. И я ударился о противоположную стену. Это заставило, задыхаясь, снова лечь. Все тело зудело, и я исходил потом. Я чувствовал, как на лбу рождались капли пота, затем они медленно скользили по носу и попадали на губы.

Я сел еще раз, дотянулся ногами до пола и встал.

– О'кей, Марлоу, - сказал я себе сквозь зубы, - Ты eрепкий парень. Шесть футов железного человека. Сто девяноста фунтов без одежды и с умытым лицом. Крепкие мышцы и стальная челюсть, Ты можешь все вынести. Тебя дважды огрели по голове, душили, били Сколько прошло времени, я не знал. У меня не было часов. Сердце прыгало, как испуганная кошка. Лучше лечь и заснуть. Лучше расслабиться на некоторое время. "Ты в плохой форме, приятель. (О'кей, Хемингуэй, я слаб. Я не смог бы повалить вазы с цветами, Ничего. Я спокоен. Я иду. Я крепок. Я ухожу отсюда". Но снова лег на кровать.

На четвертый раз получилось немного лучше. Я дважды пересек комнату, подошел к раковине, промыл ее, наклонился и стал пить воду из ладоней. Постоял немного, согнувшись. Опять выпил воды. Намного лучше. Я ходил. Ходил) Через полчаса ходьбы колени дрож Затем вернулся к койке. Прекрасная кровать. Ложе из розовых лепестков! Самая лучшая кровать в мире. Чтобы полежать пару минут на этой кровати, я бы отдал полжизни. Прекрасная мягкая кровать, прекрасный сон, прекрасные смыкающиеся ресницы и звук дыхан

Глава 26

Дверь в кладовую была заперта. Стул был слишком тяжел для меня. Я снял простыни с кровати, сдвинул в сторону матрац. Под ним была соединительная рама с прицепленными к ней спиральными пружинами из черного металла дюймов по 9 длиной. Я начал работать Я выпил воды, немного отдохнул, сидя на голых пружинах. Затем подошел к двери и заорал:

– Пожар! Пожар! Пожар!

Было короткое и приятное ожидание. В коридоре послышались тяжелые быстрые шаги, ключ неистово воткнулся в замок и резко повернулся.

Дверь распахнулась. Я прижался к стене за открытой дверью. Дубинку на сей раз он держал в руке. Прекрасный маленький инструмент дюймов 5 в длину, покрытый коричневой кожей. Его глаза на мгновенье задержались на растрепанной кровати и начали шарить по Я захихикал - сумасшедший ведь - и ударил его. Пружина опустилась точно в голову, и он упал на колени. Для надежности я стукнул еще разок. Он застонал. Тогда я взял дубинку из его обмякшей руки. Он жалобно выл.

Я ударил его коленом по лицу. Колену было больно. Он мне не сказал, было ли больно его лицу. Так как он еще выл, я ударил его дубинкой, и он затих.

Я достал ключ из двери, закрыл ее изнутри и обыскал его карманы. Еще ключи. Один из них подошел к двери в кладовку. Там висела моя одежда. Я просмотрел содержимое карманов. Деньги из бумажника исчезли. Что ж, пришлось подойти к человеку в белом халат Я потрепал его по плечу, почти плача над ним.

Вся моя одежда, даже кобура и пистолет, правда, без патронов, висели в кладовке. Я оделся, помогая себе непослушными пальцами и сильно зевая.

Человек на кровати лежал спокойно. Я оставил его, присмиревшего, и запер комнату.