Прощай, принцесса

— Да, в отличном состоянии. Я его смазал и пару раз стрелял в своем загородном доме.

— Вы заявили о краже этого оружия… шестнадцатого мая прошлого года, так?

— Я заявил об ограблении шестнадцатого, но вор или воры, если их было несколько, проникли в мой дом на день раньше, пятнадцатого мая. Я подал заявление с некоторым опозданием, так как должен был составить список пропавших вещей.

— Кроме пистолета у вас украли Коран шестнадцатого века, переписанный от руки в Гранаде.

— Да, возможно, это был последний экземпляр, который увидел свет в Испании. Настоящее сокровище, инспектор Гадес, за которое любой коллекционер сразу выложил бы больше пятисот тысяч песет, если стоимость этой книги вообще возможно оценить в денежном эквиваленте. Вор или воры унесли этот уникальнейший том и ящик, где хранился Макаров. Они не успели прихватить другие вещи только благодаря бдительности консьержа, который заподозрил неладное, увидев типа в форме работника газовой службы, и вызвал полицию. Я тогда был в отъезде, участвовал в конференции в Институте Сервантеса в Бордо. В нашем доме обитают всего три семьи, по одной на каждый этаж. Скажите, инспектор Гадес, вы читали мои книги?

— Как раз сейчас я их читаю, сеньор Дельфоро.

— Тогда вам должно быть известно, как важна для меня психология персонажей. Я стараюсь раскрыть ее через их поступки, через их разговоры. Вам не кажется, что писатели — неплохие психологи? Полагаю, это важная часть нашей профессии, но я могу и ошибаться, конечно. Лидия еще в бытность ее моей ученицей имела обыкновение строить воздушные замки, ее всегда переполняли фантазии. Она мечтала стать писательницей или знаменитой журналисткой. Но ей не хватало таланта.

— Но она ведь работала в этой области, так? Была ведущей на телевидении. Я видел ее в двухчасовых новостях. Ее знало пол-Испании.

— Что ж, быть журналистом, даже очень хорошим журналистом, еще не значит иметь способности к литературному творчеству. Это совершенно разные вещи.

— Я не о литературе пришел сюда разговаривать, сеньор Дельфоро. И уверяю вас — это не допрос. Но я должен задать еще несколько вопросов.

— Я в вашем распоряжении, сеньор Гадес. Спрашивайте.

— Вы принимаете наркотики?

— Наркотики? Нет, ни в каком виде, по крайней мере не постоянно. Зато я позволяю себе иногда выпить, но в очень умеренных количествах, можно сказать, что это социальная форма пьянства. А что касается наркотических средств, то не буду скрывать, баловался в юности, скорее для того, чтобы получить некий новый опыт. Я имею в виду кокаин и марихуану. Но уже больше тридцати лет как не употребляю.

— Однако два года назад дорожный патруль задержал вас и отобрал права. Анализ крови, помимо высокого уровня алкоголя, показал наличие кокаина. Вы разве не помните этот случай?

— В самом деле запамятовал. Я был на вечеринке, и это скорее исключение, чем правило.

— А донья Лидия Риполь принимала наркотики? Что вам об этом известно?

— Лидия? Нет… не думаю. То есть я не знаю… Кое-кто из моих студентов нередко баловался в стенах университета марихуаной. Возможно, и Лидия тоже. Но я никогда ничего такого не замечал. — Я затушил окурок, смяв его о дно пепельницы. — В любом случае, — продолжил я, — вы не можете не знать, что по уровню употребления кокаина Испания стоит на первом месте в мировом рейтинге. Мы обогнали даже Соединенные Штаты.

— Да, я, естественно, в курсе. То есть вы утверждаете, что не знаете, была ли донья Лидия Риполь наркоманкой, так, сеньор Дельфоро?

— Нет, не знаю. Я вам уже сказал.

— Вернемся чуть назад. По вашим словам, донья Лидия Риполь два или три раза бывала в доме шесть по улице Эспартерос, где вы снимаете квартиру «А» на четвертом этаже, так?

— Да, так. Вы все верно поняли.

— С какими намерениями вы ее туда приводили?

— То есть как с какими намерениями? Странный вопрос. Лидия хотела познакомиться с моим другом Антонио Карпинтеро, он мой сосед и бывший полицейский — очень занятный тип. Тони живет в квартире рядом. Я хотел использовать их встречу в учебных целях, чтобы продемонстрировать своей студентке пример использования реальных образов в литературном творчестве. Но почему-то обстоятельства складывались так, что мы ни разу с ним не пересеклись. То есть приходила она впустую.

— Она сама просила вас свести ее с этим Антонио Карпинтеро?

— Сейчас я уже не могу в точности припомнить, была ли это ее инициатива или я сам предложил устроить их знакомство.

— Позвольте возразить, сеньор Дельфоро. Согласно записям в дневнике доньи Лидии Риполь, вы позвали ее в свою квартиру под предлогом встречи с этим самым Карпинтеро, а на самом деле пытались вступить с ней в половую связь.

— Провокационное утверждение, инспектор Гадес!

— Нет, вовсе не провокационное, сеньор Дельфоро. Я лишь цитирую фрагмент из дневника сеньориты Риполь. Это простой вопрос, который требует такого же простого ответа. Вам повторить, сеньор Дельфоро?

— Я не буду на него отвечать. — Я поднялся на ноги. — Встреча закончена, инспектор. Я провожу вас к выходу.

Гадес вошел в здание Главного управления полиции на улице Канильяс, направился в крыло, где располагался отдел по расследованию убийств, и поднялся на второй этаж — там находился его маленький кабинет. На рабочем месте инспектора ожидало сообщение от непосредственного начальника, комиссара Луэнго, который просил немедленно по прибытии позвонить ему. Гадес набрал внутренний номер.

— Луэнго? Это Гадес, я только вернулся. Встречался с Дельфоро.

Хрипловатый голос Луэнго звучал очень жестко:

— Ты вытянул что-нибудь из этого сукина сына?

— Скорее лишний раз убедился, что он чертовски хитер. Я подстроил ему пару ловушек, но он оба раза сумел вывернуться.

— Он спал с ней?

— По меньшей мере намерение такое у него было, не сомневаюсь. Но прямо он ничего не сказал, извивался ужом. Мне пришлось все-таки упомянуть о существовании дневника, иначе никак не получалось. У меня возникло твердое ощущение, что он не подозревал о том, что Лидия вела записи.