Прощай, Византия!

— Я так понимаю, что вы по какой-то причине не желаете оказывать содействия следствию и розыску убийцы ваших родных.

— Да я вам не верю. Ни вот на столько не верю. Разве вам жаль нас: меня, Федьку, Дуню, Зойку? Да плевать вам на нас. Плевать. Розыск вы ведете, потому что вам деньги за это платят, это ваша работа, рутинная, постылая работа, а в остальном вам ведь до лампы: перестреляют нас, перережут ли всех до единого или кого-то оставят. Наоборот, кому-то, может, даже воздух чище покажется, когда нас всех пришибут.

— С такими мыслями раньше, в том числе и при вашем деде-министре, уезжали из страны.

— Я всегда говорю, что думаю. Это моя слабость. А из страны я никуда не уеду. Это вон Зойка наша мечтает отсюда как можно быстрее слинять. О большом мире мечтает, дура, о богатстве, о свободе. А я Ираклий Абаканов. — Ираклий вздернул подбородок. — Я никуда не побегу — ни от страха, ни от позора. Никто меня не заставит. И подыхать, как бы там кто ни старался, я пока не собираюсь. У меня девять лет как минимум еще в запасе.

— Почему именно девять?

— По старым византийским поверьям — про них вы у Павлика нашего спросите, он знаток таких вещей, — жертва проклятия не живет дольше возраста Христа — тридцати трех лет. Мне двадцать четыре, так что времени у меня впереди достаточно, еще состариться успею.

Колосов, которому в этом году как раз стукнуло тридцать три, хмыкнул.

— А ваш брат Павел действительно большой знаток Византии? — спросил он как бы между прочим. — Нумизматикой увлекается, да? Он что — по образованию историк?

— Он по образованию физик-атомщик, работал раньше в Курчатовском центре.

— А сейчас что же, перешел в коммерческую структуру?

— После аварии он вот уже два года как не работает. Семейное судаковское добро проживает. Ему квартира в доме на набережной досталась пятикомнатная, так он ее вроде как продавать собрался.

— Нумизматика — это у него что же, вроде хобби?

— Он говорит, что так от суеты мирской, от мирских забот о хлебе насущном отвлекается. Каталог составляет нашей семейной коллекции. Ее ведь тоже в конце концов продать придется.

— Почему?

— Да потому, что наследство мы делим. — Ираклий усмехнулся, — отцовское, дедовское. Вот разделим и разбежимся в разные стороны.

— Как вы о родственниках-то своих небрежно… Ну это дела ваши, семейные. Вернемся к коллекции, к монетам.

Ираклий подался вперед, потом резко откинулся на спинку стула, который затрещал под его весом. Что-то в его лице неуловимо изменилось, в глазах мелькнул настороженный огонек.

— Вот эта византийская монета, по заключению эксперта, «золотой солид эпохи совместного царствования императоров Константина, Ираклия и Феодора-Давида… Надо же, черт, тоже Ираклий.., тезка ваш был император.., датированный приблизительно второй четвертью седьмого века нашей эры», — прочел Колосов, предварительно показав снимок монеты на экране компьютера, — была обнаружена нами в ходе осмотра автомашины вашей покойной сестры. Ваш брат Константин опознал монету, но объяснить, как она попала из коллекции к вашей сестре, затруднился. Вы ничего не можете сказать по этому поводу?

— Дуня взяла монеты, чтобы продать. — Ираклий вперился в монитор. — Ей нужны были деньги.

Колосов сразу отметил, эти самые прозвучавшие «монеты» во множественном числе. «А ведь Нина говорила, что они обнаружили пропажу сразу трех наиболее ценных монет из коллекции…»

— Это ваше предположение или вам точно известно? — спросил он.

— Ну, раз вы нашли эту золотую вещицу в ее машине… Как же она иначе могла туда попасть? И ежу ясно, Дунька взяла ее из сейфа тайком.

— Иными словами, украла? И вы так о сестре-покойнице?

— Но это же правда. Что, вам лучше будет, если я солгу? — Ираклий пожал плечами. — Да и что тут такого особенного? Все равно это все наше, семейное, все равно рано или поздно с молотка пойдет на антикварном аукционе. Нужны были сестренке деньги, ну и собралась продать. А что Костяна нашего в известность о том не поставила, так это, может, просто не успела, срочно надо было гешефт провернуть.

— Константину она об этом не сказала, а вам? Вы, я так понимаю, были в курсе?

— Ничего она мне не говорила, вы что? Но я на это совсем не в претензии.

— Что-то, Ираклий, мне не совсем ясно. Выходит, это все-таки ваше предположение, причем голословное?

— Ну, пусть будет предположение, хрен с ним. — Ираклий досадливо махнул рукой. — И что вы ко мне с этими монетами привязались? Какое вообще вам до них дело? Вы лучше ответьте мне, когда вы наконец того подонка поймаете, который на мою семью охоту устроил?

— Розыск идет полным ходом.

— Ага, сейчас скажете: я сам, лично его преследовал, гнал во все лопатки, но, увы, обстоятельства оказались сильнее и…

— Парень, там в лесу, у вашего дома я его не догнал, — отрезал Колосов. — Но не такие уж мы беспомощные олухи, какими ты нас себе представляешь. Кое-что все-таки на него у нас появилось.

— Отпечаток большого пальца правой ноги? — криво усмехнулся Ираклий.

— Вот, взгляни.., взгляните, может быть, этот человек рам знаком? — Колосов выложил на стол снимок, отпечатанный лейтенантом Смирновым.

Ираклий потянулся к снимку, долго вглядывался, хмурил брови.

— Нет, — сказал он наконец. — Впервые эту рожу вижу. Где вы вообще ухитрились так его снять?

— Это камера видеонаблюдения постаралась, расположенная на соседней с колледжем улице, ну, где учился ваш брат Федор.

— А почем вы знаете, что это именно тот тип, что в него стрелял? — Ираклий недоверчиво разглядывал фото.

Колосов не стал распространяться о «прикладе винтовки», запечатленном камерой.

— У нас есть основания предполагать, что это он.

— А там, в лесу, во время погони вы сами-то его разглядеть успели? — Ираклий задал Катин вопрос.

— Он был в шапочке-маске.

— Вот гад. Предусмотрительный, сволочь. — Ираклий щелкнул по фото, словно хотел выбить своему неизвестному врагу глаз. — Я могу это взять с собой?

— Зачем?

— Ну так, вдруг случайно на улице встречу — он ведь охотится за нами. Потом сестрам покажу, пусть и они запомнят, рот не разевают. Еще дед мой говаривал — врага надо знать в лицо.

— Нет, это вещественное доказательство. Когда мы сочтем нужным, мы предъявим это фото на опознание и вашим сестрам, и братьям тоже. — Колосов забрал у него снимок: еще чего захотел, чтобы эта фотка у вас там по рукам гуляла!