Проснись, чудовище

– Это все пустяки! – расплылся в достаточно зловещей улыбке Иван Альбертович. – Так не нужна подготовка. Просто полежите себе немного на мягком матрасике и все.

– Не кокетничайте, Диана Игоревна, - включился в уговоры проверяющий. – Мы уговорим ваше руководство премировать вас за такой подвиг годовым окладом. Соглашайтесь уже.

– Или ваша научная работа, - весомо добавил Петр Александрович, - так и останется нерассмотренной и неодобренной.

– Это шантаж, - побледнела я, на подкашивающихся ногах, направляясь к машине. – Прошу записать в протоколе эксперимента, что я отказывалась.

– Ложитесь уже, - приказал Петр Александрович, - мы все запишем.

Смаргивая непрошенные слезы, я улеглась в кабину. Подбежавшие ассистенты начали было закреплять мое тело силовыми ремнями, но тут вмешался Прохоров:

– Я сам! – деловито заявил он. – Мне следует дать Диане Игоровне последние наставления и указания! А так же самолично проверить крепления.

Что-то мне уже заранее от всего этого нехорошо. По спине пробежал холодок.

– Вот так, коллега, - затянул Иван Альбертович последний ремень. Он наклонился и шепнул на ухо, зажимая мне рот одной рукой: - А теперь, сука, ты испытаешь на себе не только камеру времени, но и мое секретное изобретение – прибор министазиса. – Хихикнул с нездоровым блеском в глазах: - Ты никогда не вернешься оттуда. Останешься замороженной десятки лет. Камера будет подпитывать устройство. А когда, в конце концов, заряд прибора для стазиса сядет… Будешь все видеть, слышать, чувствовать, но будешь не в силах встать или очнуться до тех пор, пока не состаришься, или пока этот прибор не найдут и не извлекут – а я сделал его труднообнаружимым!
– Негодяй загнал в палец под кожу на вид обыкновенную иглу.

Я зашипела и попыталась его укусить.

Взгляд Прохорова стал еще более злым, ненависть горела в нем неугасимым пламенем:

– И сделал накопительный ментальный переводчик, чтобы ты, если очухаешься, в двадцати пяти метрах от капсулы понимала чужую речь. Наслаждайся.

Я кричала ему в ладонь и дергалась, а получила:

– Прощай…

– Нет!!!
– в последнем усилии забилась я путах.

Но Прохоров с довольной миной захлопнул крышку камеры и торжественно заявил:

– Начинаем!

Загудели аккумуляторы, от перегрузки замигало электричество, раздался хлопок - и перед испытателями осталось пустое место.

[1] Мизерабль – с французского переводится как жалкий, ничтожный, отверженный, иногда негодяй, плохой.

Глава 2

***

– Вот ваши кредиты, парни, - услышала я. – Установите саркофаг в гараже, вот тут. Флайеров у меня давно уже нет, места хватает, а будет обидно потерять такой объект исследований. Как-никак диковинка! – бормотал какой-то старик неподалеку. – Упаковали в герметик, и забыли, что это!

– Спасибо, проф. Если что – мы вас никогда не видели, и в подвальных запасниках вашего научного музея никогда не заглядывали.

Дверь стукнула, закрываясь. Кто-то зашарудел под саркофагом. Герметичная оболочка распалась. С прозрачной когда-то крышки стерли пыль и надо мной показалось лицо с седыми вздыбленными волосами. Ну, точь-в-точь безумный ученый из фильмов. Такой же фанатичный блеск в бесцветных глазах.

Он громко возмущался, разговаривая с воображаемыми оппонентами:

– Грех уничтожать музейный экспонат только потому, что им понадобилось место. – Перекривил: - Подделка, подделка… Неудачная имитация подобия капсулы времени… Да что бы вы знали, мозгоеды долбаные! Имитация и подделка у вас в штанах! А тут все настоящее. Гениальная работа… бесценная.

Звяканье инструментов и кряхтение. Клац! – отвалился нижний щиток обшивки. Щелк! – что-то переподключили.

– Да-а… полное старье, - разочарованная реплика.
– Как же тут удерживается стазис и за счет чего? – бухтел пожилой человек, орудуя чем-то вроде шуруповерта.

Бум, щелк… На пол с глухим стуком вывалились силовые кабели. Еще какое-то время копошение под капсулой. Не знаю каким способом, но после того, как мой купол стал прозрачным, я смогла видеть все, не поворачивая головы, которую я и повернуть-то не могла.

– Да-а, умели люди делать в прежнее время. Вот что такое военка! – рассусоливал мастер, продолжая изыскания. – Медные провода, серебряная оплетка, золотые клеммы против окисления, защита от пыли – делалось на века!

За порогом звонко залаяла собака. Хлопнула дверь. Приглушенное стенами:

– Здравствуйте, вы к кому?

– Профессор? Мы к вам по поводу расследования о пропаже ценного экспоната из запасников.

Мужчина отрезал:

– Позавчера я подписал у директора все бумаги и снял с себя отчетность за объект, так что все вопросы не ко мне. Со вчерашнего дня я на пенсии. А теперь извините, у меня дела.

Короткие извинения, и опять стукнула дверь. Кто-то опять ковыряется в дне камеры.

– Хм… интересное решение, но примитивный контур явно не для того. Сейчас поменяю батареи, а то заряд совсем сел… Вот, ставим показатели на пятерку, нет, десятку… - Старик мерзко захихикал: - Сюрпризик для всех посторонних устроим…

Скрип маркера по стеклу.

Клик! – начался перезапуск самой камеры.

«НЕ НАДО! ВЫ СЕЙЧАС ОПЯТЬ ЕЕ ЗАПУСТИТЕ!» - пыталась мысленно достучаться я, снова потерявшая надежду на освобождение.

Но неизвестный не был телепатом. Его интересовало только одно:

– Если найти сам блок стазиса – будет прорыв в науке. А эти тупые болваны твердили мне, что полного стазиса не бывает! – торжествующе смеялся человек. – Вот наглядное подтверждение – еще как бывает, девушка до сих пор живая! – Хрипло прокаркал: - Вы не узнаете прорыв в науке, даже если он цапнет вас за задницу!

Еще пару минут копошения.

– Черт! Отвертка упала. О! Интересно, а что это за синий проводочек с сороковой клеммы…- Внизу заметно коротнуло.

«Пожалуйста, сначала выпустите меня! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! А не то я сойду с ума!!!» - безмолвно кричала я, истекая слезами.

Но никто не подошел и не поинтересовался, что происходит.

Повторно запущенная капсула времени мигнула и снова переместилась вперед. Волей случая и всплеском активности зловещего аппарата я опять исчезла из реальности.

И дальше началась череда достаточно странных перемещений. Во-первых, мой саркофаг мистическим образом появлялся только перед одинокими мужчинами. В этом я уверилась после четвертого перемещения. Во-вторых, эти мужчины в удивлении глазели на меня пару минут, после чего начинали лихорадочно давить на кнопку на внешней панели. И я снова исчезала.

Не знаю, сколько прошло времени, и сколько было этих скачков в пространстве. Я устала считать. Но думаю долго и много. Уже давно истлела моя одежда, и обнаженная кожа покрылась противной липкой пылью, проникающей отовсюду. К тому же Прохоров чего-то не предусмотрел и даже в стазисе у меня росли волосы и ногти. И еще запах, меня просто преследовал запах немытого тела.

Господи! Если ты есть! Сделай так, чтобы меня нашел человек с мочалкой, куском мыла и шампунем! А за маникюрный набор я ему душу продам! Все равно она, бедная, никому не нужная, рвется от одиночества и отчаяния.