Прости, но я люблю тебя

— Уверен. Я позвоню тебе вечером. Возможно, увидимся ночью.

— Нет, безо всяких «возможно», мы точно увидимся!

— Ладно, ладно, — улыбается Алессандро. — Даже японцы не такие требовательные.

— Как только я тебя увижу, заставлю сделать харакири.

— Ага, конечно... Да, только этого мне не хватало. Всё должно быть хорошо.

— Сосед немного рассердится, когда услышит твои крики.

Ники отключается. Она возвращается в аудиторию как раз тогда, когда Бернарди начинает урок.

— Итак, мы в послевоенном времени, и неореализм возвращается к реализму. Он пытается заставить реальность расслабиться, и социальные и политические проблемы Италии отходят на второй план, так же, как и отсталость в сельских районах, эксплуатация, нищета. И в романах Верги всё это отражено не так явно. Работа Верги была признана переоценённой благодаря важному критическому очерку Тромбаторе...

Олли корчит гримасу, услышав имя режиссёра, и делает безошибочный жест рукой. Эрика наклоняется к Ники.

— И? Что он тебе сказал?

— Ничего, он занят.

— Ой-ой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать ой-ой. Понимай, как хочешь.

— Ладно, Эрика, не будь такой. Я это ненавижу. Что ты имеешь в виду? Иногда ты меня просто бесишь, если не договариваешь.

— Что для него ты просто ребёнок. Я тебе это говорила всё время. Рано или поздно вы расстанетесь. Слишком большая разница. Такое хорошо заканчивается только в телешоу и в кино. Взрослые встречаются с теми, кто намного их младше, но это не на всю жизнь... К тому же, я читала это в мамином журнале.

— Напоминаю тебе, Олли говорила, что он женат, но это оказалось не так.

— И что это доказывает? Он просто немного отрицает то, что уже стал взрослым. Так вот, в журнале было сказано, что когда кто-то встречается с кем-то младше себя, то мужчины думают, будто с ней становятся моложе, но в итоге это заканчивается разочарованием от того, что такое невозможно. И всё, что ты мне рассказываешь, песни Райса и Баттисти, жасмины, эти ужины у него дома... Слишком красиво, это просто как мечта, как сон.

— И что?

— И что... Рано или поздно, один из вас очнётся от этого сна.

— Честно говоря, когда ты говоришь такие вещи, я тебя ненавижу.

Ники берёт свою тетрадь и с силой ударяет по парте. Бернарди перестаёт говорить.

— Что там происходит, сзади?

— Извините, у меня упала тетрадь.

Профессор недолго смотрит ей в глаза, ещё немного хранит молчание, всматривается в неё и конце концов решает поверить ей.

И продолжает свои объяснения.

—...уважение к неореализму. Я напомню вам также «Люди и нелюди» Элио Витторини, «Тропа паучих гнёзд» Кальвино. Так вот, осталось не так много времени... — Олли изображает пальцами рога не своей голове и смотрит на Дилетту с усмешкой, — до того, как мы начнём изучать первую фазу неореализма.

Эрика молчит мгновение, затем чуть наклоняется и приближается к Ники. Говорит ей шёпотом:

— Он всегда ставит тебе песни Баттисти, это же намёк.

— О чём ты вообще?

— Да... Например, он ставил тебе эту, в которой говорится «Я так боюсь влюбиться слишком...», или вот эту «Ты прими это, как есть, мы не можем больше разыгрывать драму, ты сказала, что знаешь уже, в чём проблема моя...» или, может, «Я выбрал тебя, женщину как друга, но моя судьба – жить лишь жизнью своей...»?

— Да, они все есть на его CD. И что?

— Как это – и что? Намёк прозрачней воды! Он тебя использует и ничего больше!

— Тогда напомню тебе ту песню, которая заканчивается словами «Я люблю тебя, моя сильная слабая спутница».

— Да, но ещё он говорит «Увлечение – это симптом любви, который мы не умеем излечить... — Эрика улыбается ей, — а последствия часто заставляют страдать...» — она вытягивает руки. — И что ты теперь думаешь?

— Что тебе не нравится Баттисти!

— Окей, как хочешь, я тебе уже всё сказала. Нет худшего глухого, чем тот, кто не хочет слышать. И, самое главное, мечта – это только сладкий сон того, кто не спит.

— Но это же не Баттисти.

— Нет, конечно же. Это Аристотель.

— Мне кажется, что если ты будешь продолжать в таком духе, Баттисти закончит школу за тебя!

61

Последний урок. Звенит звонок. Коридоры заполняются в один момент, это общее паническое бегство, хуже, чем если бы сработала пожарная сигнализация. На выходе, за воротами, Эрика, Дилетта и Олли вдруг останавливаются.

— Эй, увидимся позже?

— Нет, мне нужно заниматься.

— Я сегодня буду с Джорджио.

— А Ники?

— Вон она!

— Эй, Ники! — но Ники делает им рукой жест, говоря: «Созвонимся позже». Затем они видят, как она быстро уезжает на скутере.

— Волны, у этой девчонки серьёзная проблема.

— Да... худшее, что с ней могло случиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Она влюбилась.

Дилетта кладёт руки в карманы джинсов.

— И ты называешь это проблемой? Она счастливица!

— Насколько сильно ты любишь, настолько же больно тебе потом, — Олли садится на свой скутер. — И на этой великой фразе я вас оставлю, я еду обедать со своим отцом, буду знакомиться с его новой девушкой. Созвонимся. — Она жмёт на газ.

Ники практически летит на скутере. Никогда не опаздывала так мало. Она осматривается. Смотрит направо. Налево. Ничего. Её сердце делает тысячу ударов в минуту. Мерседеса здесь нет. Ники рассматривает всю парковку ещё раз. Он мог поставить его в гараж. Она достаёт папку из рюкзака. Быстро просматривает бумаги: какой-то чек из магазина одежды, карточка спортзала, карточка кафе-кебаб. О, ничего себе, мне не хватает только двух баллов до бесплатного бутерброда. Фотография Фабио! Вот чёрт, я совсем о ней забыла. Она быстро разрывает её и выбрасывает в ближайшую мусорку. Ищёт дальше, наконец находит. Быстро набирает номер офиса Алессандро. Она не сохранила его в мобильном. Кто бы мог подумать, что я буду звонить ему туда... Наконец кто-то отвечает.

— Алло? Добрый день, то есть, добрый вечер. Меня зовут Ники Кавалли, я бы хотела поговорить с синьором Алессандро Белли.

— Извините, не могли бы вы повторить своё имя?

— Ники. Ники Кавалли.

— Хорошо, подождите, пожалуйста. — Её оставляют в режиме ожидания. Современная музыка. Ники нетерпеливо ждёт. Пробует отбить ритм ногами, но слишком нервничает. Так трудно ждать, когда время кажется застывшим. Наконец, секретарша возвращается к телефону: — Нет, мне жаль, синьор Белли уехал на обед.