Прости за любовь

Сросшиеся кости больше не беспокоят. Есть проблемы со спиной и шеей, но мой реабилитолог, Иван Константинович, слушая порой нытьё на эту тему, услужливо напоминает о том, что люди часто вообще не встают после таких аварий. Мол, заткнись дурак и радуйся тому, что не превратился в инвалида.

Сильный аргумент. Я действительно искренне благодарю за это Всевышнего, удачу и экипировку. Потому, сцепив зубы, делаю то, что мне говорят и, в общем-то, всё идёт как надо. До тех пор, пока не начинают мучить адские головные боли.

Прохожу обследование и, к сожалению, вскоре меня снова кладут в больницу, поскольку требуется срочная операция из-за образования какой-то хренокисты, которую срочно нужно удалить.

«Всё будет хорошо!» — обещает Илона, сжимая мою ладонь своей.

«Чик-чик, чердак починят, — и ты перестанешь мучиться» — настраивает на позитив Горький.

Семья тоже активно подбадривает. Их уверенность в благоприятном исходе передаётся и мне. Наверное, именно поэтому я не особо переживаю по поводу предстоящего оперативного вмешательства. Когда все вокруг верят в хорошее, сложно оставаться пессимистом. Ты, волей-неволей, тоже перенимаешь у них эту веру…

*********

Конец декабря. У матушки день рождения, а значит все близкие собираются за праздничным столом.

Я тоже тут. С перемотанной башкой, но тут.

— Видели последнюю фотку Ромасенко в сети? Угар, блин, — хохочет Чижов.

— Рожа недовольная и подбитая.

— Ещё бы. Он там проштрафился на год вперёд. Упорно характер демонстрирует, — хмыкает Горький.

— Назад домой не просится?

— Вы чё? Он же гордый.

Непросто Максу в армии, да, но просить о помощи мать или Градова друг ни за что не станет.

— Денис, как твои дела? Учёба, спорт?

Свободный наконец явился в гости.

— Да нормально всё, тёть Даш. В основном, тренируюсь. Остальное фоном.

— То есть учёба. Фоном.

— Ян Игоревич, я по беспределу пары не пропускаю. Появляюсь в универе эпизодически.

— Эпизодически. Уже неплохо, — усмехнувшись, кивает батя, прилетевший утренним рейсом из Москвы.

Сколько себя помню, он, не взирая на занятость по работе, всегда на всех важных семейных событиях присутствовал. Сегодняшний день исключением не стал. Отец появился на пороге дома с шикарным букетом роз. Жену поздравить приехал. Завтра улетает обратно, чтобы закончить к тридцать первому проект.

Я, честно, не собирался подглядывать за предками. Так уж получилось, что стал невольным свидетелем этой сцены. Испытал в тот момент смущение, гордость и лютый восторг одновременно.

Вот скажите, как можно спустя столько лет целовать друг друга с такой страстью?

— Чё там Филатова? — интересуется Паша, надкусывая бутер с икрой.

— Усердно грызёт гранит науки. Староста группы, все дела…

— Ожидаемо.

Филатова, бедная, офигела в тот день, когда увидела бывшего одноклассника в холле СГУ. Вебер говорит, что Полина в том числе от него сбежала в Сочи. Что-то там на выпускном между ними случилось всё-таки. Это её напугало.

Кстати, о Вебер.

Достаю телефон из кармана и проверяю, прочитала ли она мои сообщения.

Галочки горят, но ответа ни фига нет.

Чё за херня?

Злюсь.

Илона без объяснений в очередной раз на несколько дней пропала с радаров. Меня начинают напрягать эти странные игры. То болтает со мной до утра, то вообще общаться не хочет. Где логика?

— Я тоже когда вырасту, буду ездить на чемпионаты страны, — уверенно заявляет Кнопка, слушая рассказы Дэна.

— Ты самбо не бросила? — удивляется тот.

— Ты чё, ку-ку? — крутит пальцем у виска.

— София.

— Я там лучшая у нас в секции! — откровенно хвалится.

— Круто.

— Это не спасёт тебя от отчисления. В случае, если продолжишь драться в школе, — напоминаю, возвращая трубу в карман. У нас в семье не принято отвлекаться на телефон, когда сидим все вместе за столом.

— А пусть меня Ярик не трогает. Тогда и бить его не придётся, — ворчит мелкая, складывая руки перед собой.

— Ты по-прежнему на пацанах приёмы отрабатываешь? — хохотнув, спрашивает Денис.

— Только на одном!

— Да это просто кошмар какой-то, — качает головой мать. — Там вражда не на жизнь, а на смерть. Впору уже школу менять.

— Вот он пусть и меняет.

— С чего бы? Дерёшься-то ты, — хмыкает Милана.

— Он провоцирует!

— Не всегда.

— Всегда!

— Нет. Ты часто сама его первая затрагиваешь.

— Это неправда!

— Нравится мальчик, так и скажи, — улыбается старшая.

— Чё-чё??? С дубу рухнула? — орёт громко.

— Это моё предположение. Замучила ты уже своего Ярика.

— А чё ты защищаешь этого тролля? — смотрит на сестру как на предателя.

— Жалко пацана, — пожимает плечом та. — Он ведь в ответ ударить тебя не может.

— Жалко у пчёлки.

— Ты ведёшь себя, как пещерный Маугли, Сонь.

— А ты как кто? — дуется мелочь.

— Не поняла… — старшая хмурит брови.

— Уж лучше мальчишек бить, чем зажиматься с ними в школе по углам и лизать им рты. Фу! — брезгливо кривится София прежде, чем закинуть в рот ложку с салатом Оливье.

Горький давится содержимым стакана.

Мама кашляет в кулак.

Мила заливается краской и опускает глаза, когда взгляды присутствующих сходятся на ней.

Отец со звоном кладёт приборы на тарелку и стискивает челюсти до скрежета зубов.

— Это с кем она там зажимается? — первым подаёт голос Паша.

— Твоё какое дело? — огрызается Милана. — Мам, пап, вы неправильно всё поняли.

Предки молчат и сестра начинает нервничать сильнее.

— Ну один раз всего было. Клянусь!

— Вашу дочь к директору за это вызывали. Её и Воробьёва, — сдаёт с потрохами младшая. — Я сидела у двери и ждала. Директриса так на них орала!

— Заткнись!

— Сама заткнись.

— Обе замолчали, — сухо произносит отец.

— Па…

Милана вот-вот заплачет. Видно, что ей очень стыдно за то, что эта инфа дошла до родителей.

— Ещё раз я услышу что-то подобное, — чеканит батя по слогам, — сдам тебя в школу при Николаевском монастыре.

— Чего? — в ужасе округляет глаза сестра.

— Ты меня услышала?

— Да.

— Вот и замечательно. Тема закрыта.

— Достану мясо по-французски из духовки, — поднимаясь со стула, сообщает мама.