Простить нельзя мстить

– Я вас, дорогие родители, прошу не торопить нас и время, – ласково улыбался врач-психиатр, голосом и манерой говорить напомнивший Полине Антона Павловича из Кумашкино. – Я верю, нам удастся восстановить память мальчика и не навредить его психике, но для этого требуется время и время.

Первый вопрос, который задала Настя родителям, был о том, почему с ними не пришла Тоня. Полина и Тимофей оба немного растерялись, смущенно улыбнулись, и Тимофей сказал:

– Мы не знали, Настенька, как долго пробудем у врачей, разрешат ли нам встретиться с тобой и с Юрой, поэтому Тоню собой не взяли.

– Я соскучилась, завтра приходите с Тоней, – смахивая слезинки с глаз, тихо попросила Настя.

Выйдя от дочери, Тимофей задумчиво спросил:

– Поля, как ты думаешь, надо ли нам говорить Насте, что Тони с нами нет?

– Тима, я сама об этом думала. Если скажем, что Тони нет, потому что она пропала, и мы не знаем, где она, это может нанести вред здоровью Насти. Если скажем неправду (например, что она заболела и не может прийти), ничего хорошего не будет: через несколько дней обман откроется, и как мы будем выглядеть, учителя-обманщики?

– Поля, как далеко ты ушла от сути вопроса. Давай скажем правду: Тоню забрала Зинаида, её мама. Но мы не знаем, куда Зинаида увезла Тоню, и это правда. Я думаю, лучше сейчас Насте сказать правду о случившемся – о расставании детей.

– Наверное, Тима, ты прав. До завтра у нас есть время обдумать все слова, которые лучше подобрать, чтобы рассказать Насте о долгой разлуке с сестрой.

Полина помолчала немного и подняла на мужа глаза, в них блестели слезы:

– А я все-таки верю, что Тоня найдется, что девочки встретятся в жизни. А вот увидим ли мы с тобой Тоню, я не уверена, – слезы струйками потекли из глаз Полины, она смотрела на мужа и не вытирала их. Тимофей глядел на жену, её глаза, покрытые слезами, и показалось ему, что в них отразилась боль всех матерей, внезапно потерявших детей: глаза стали бездонные, и в них плескалась печаль, вытекая струйками. Он наклонился к жене, ласково коснулся губами её лба и сказал:

– Увидим мы Тонечку, не выдумывай страшилок.

IX

Настя на поправку шла быстро, и через две недели она была дома. Юра в больнице задержался почти на три месяца, из шока мальчика вывели через несколько дней, но врачам не удалось восстановить память Юры в полном объёме до того момента, как он остался один на дороге. Он помнил фрагменты: как собирали ягоду, как испугался медведя и бежал, а дальше подсознание отказывало ребенку в воспоминаниях.

– Мы не видим проблемы в том, что Юра не помнит, что случилось в тот день, когда их с сестрой увезли и он остался один. Это его защита, он напуган, напуган очень сильно. На наш взгляд, это даже хорошо, что он сейчас не помнит, ребенок очень мал ещё. Память о случившемся к нему может вернуться внезапно, если создастся ситуация, подобная той, что была пережита им в тот день. Лучше пусть оно случится в возрасте, когда психика Юры окрепнет. А сейчас ваш сын практически здоров, он вас узнаёт и, главное, вспомнил, что вы – его мама и папа и что у него есть сестра Настя. Окружите его любовью и заботой, не напоминайте о случившемся, и всё будет хорошо, – говорил Тимофею и Полине лечащий Юру врач.

– Доктор, а что делать с вещами Тони? Их надо убрать, чтобы они не напомнили ему о сестре? – Полина с мольбой смотрела на врача.

– Вещи сами по себе ни о чем таком не напомнят, действие должно быть. Если вы начнете какие-то с ними манипуляции, мы не можем сказать, как поведет себя мальчик. Психика человека – тонкая материя, и в ней очень много неизведанного. Может быть, сейчас вещи девочки, фотографии, если они имеются, вам лучше убрать из поля зрения сына.

X

Прошло пять лет. Дубровские получили официальный ответ из управления внутренних дел на свое заявление о похищении Тони, в котором черным по белому было написано: «Осипова Антонина Алексеевна на территории Советского Союза не проживает. Работа по её поиску на основании этого прекращена».

– Тима, это значит, что Зина и Алеша работают за границей? – Полина смотрела на мужа широко открытыми глазами, в них и недоумение, и испуг, и боль. – Значит, Зинка врала, что Алеша инвалид…

– Я вообще теряюсь в догадках, что есть правда, что ложь – как в словах Зины, так и в этом письме.

– Мы больше с ними не увидимся. Зачем ей нужна была Тоня, почему надо было девочку воровать?

– Легенда, наверное, какая-то, если они с Алешкой где-то Родине служат. Жуть. Но, Полина, мы не можем изменить ничего. Надо смириться и надеяться на встречу с Тоней, когда для неё придет время, – Тимофей молчал и долго вертел в руках листок бумаги с безнадежным для них с Полей ответом. – Поля, вот что подумал: хорошо, что дали официальный ответ. Мы теперь знаем: Тоня жива, она просто далеко от нас, она с родителями, и я надеюсь, что у них всё сложилось хорошо. У меня предложение, только ты не отвергай сразу, – заметил он вопросительно-тревожный взгляд жены.

– Какое предложение, Тима? Не говорить Насте и Юре?

– Нет, другое предложение: давай переедем жить в Россию.

– Зачем?

– Скоро Настя окончит школу, ей надо будет поступать учиться, лучше это сделать в российском вузе. Ты же знаешь, она мечтает учиться в Ленинградском пединституте.

– Во-первых, не скоро, а через четыре года, а во-вторых, что мешает ей поступить в этот вуз, окончив нашу школу?

– Далеко ездить в Ленинград и из Ленинграда, да и недешево, и мы будем очень редко видеть дочь. Да и Юре необходимо наблюдение хорошего специалиста, мне посоветовали показать его врачам в России. Меня, как и тебя, беспокоит его замкнутость, а он вступил в сложный подростковый возраст, идет гормональная перестройка организма. А если случится то, о чем говорил врач, – Юра вспомнит, что случилось тем несчастным для нас летним днём?

– И куда же ты предлагаешь переехать, в Ленинград? А что будет с родителями? Они уже не молодые и, после пережитого, здоровья не крепкого, а тут ещё и мы уедем.

– В Ленинград не получится, надо в среднюю полосу России, там учителя нужны. Устроимся оба на работу в школу, получим квартиру. Попозже перевезем родителей, купим им дом.

– Неожиданно и страшновато. Здесь всё знаем, и нас знают, ты как директор школы на хорошем счету в районном отделе образования. А в новом месте начинать с нуля…

– Мы нестарые с тобой, сможем устроиться, да и не с нуля начинать – мы профессионалы в своем деле, а детям сможем лучшие условия создать – как для жизни, так и для учебы. Город наш Усть-Каменогорск для здоровой жизни становится совсем не пригодным с его секретными военными производствами…

– У тебя, Тима, похоже, уже запасной аэродром есть, – за всё время разговора Полина впервые улыбнулась.

– Есть, – улыбнулся в ответ ей Тимофей, – как тебе Кострома?

– Почему Кострома?