Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

В конце 1919 г. в Советской России появился центральный орган, занявшийся медико-социальными проблемами продажной любви, — межведомственная комиссия по борьбе с проституцией уже при Наркомате социального обеспечения. В своей деятельности комиссия придерживалась аболиционистско-филантропической линии, которая нашла отражение в опубликованных в конце 1921 г. «Тезисах по борьбе с проституцией». В них провозглашалось: «1. Проституция тесно связана с основами капиталистической формы хозяйствования и наемным трудом. 2. Без утверждения коммунистических основ хозяйства и общежития исчезновение проституции неосуществимо. Коммунизм — могила проституции. 3. Борьба с проституцией — это борьба с причинами, ее порождающими, т. е. с капиталом, частной собственностью и делением общества на классы. 4. В Советской рабоче-крестьянской республике проституция представляет собой прямое наследие буржуазно-капиталистического уклада жизни» [251] . В тезисах также отмечалось, что покончить с позорным явлением можно, лишь полностью раскрепостив женщин, устранив голод, дороговизну, безработицу, детскую беспризорность, обучив неподготовленных девушек труду, ликвидировав пережитки буржуазной морали. С проститутки снималась не только уголовная, но и морально-нравственная ответственность за свои поступки, хотя ее занятия не считались профессиональным ремеслом. Однако это не означало, что авторы тезисов уповали на самоизживание института продажной любви и в особенности последствий его функционирования.

251

Материалы межведомственной комиссии по борьбе с проституцией. Вып. 1. М., 1921, с. 7.

В Петрограде реальные меры по ликвидации проституции начали вырабатываться осенью 1922 г. Так, малый президиум губернского исполкома предложил организовать борьбу с безработицей и беспризорностью, провести страхование матерей и, распространив его на одиноких безработных женщин, обеспечить их общежитиями и содействовать устройству в трудовые артели. Кроме того, владельцам гостиниц запрещалось сдавать комнаты не прописанным в Петрограде лицам, малолетним — посещать кафе и рестораны даже в сопровождении взрослых, домоуправления обязывались немедленно сообщать о подозрительных квартирах, а владельцам увеселительных заведений вменялось в обязанность следить за пристойностью поведения посетителей и служащих. Осуществление всей этой программы было возложено на Межведомственное совещание по борьбе с проституцией, организованное при отделе управления губисполкома. Первым результатом его деятельности стало открытие школы-санатория для детей-сифилитиков на Гагаринской (Фурманова) ул., д. 5, и женского ночлежного дома на Глинской ул., д. 1, но большего сделать не удалось из-за недостатка средств и кратковременности его работы [252] .

252

Он.: ЦГА СПб., ф. 1000, оп. 6, д. 127, л. 2 об.

И все же Петроград оказался первым крупным российским центром, где была предпринята попытка более или менее серьезной работы по созданию условий для возвращения проституток к нормальной жизни и предотвращению вовлечения нового контингента женщин в сексуальную коммерцию. Лишь в декабре 1922 г. был опубликован циркуляр ВЦИК, положивший начало планомерной борьбе с продажей любви во всероссийском масштабе. Он включал программу мер, близких по сути и форме к тем, что уже наметили власти в Петрограде, а также объявлял о создании Центрального совета по борьбе с проституцией во главе с народным комиссаром здравоохранения Н. А. Семашко. Его заместителем стал упоминавшийся уже профессор В. М. Броннер. В совет вошли представители ВЦСПС, наркоматов труда, юстиции, внутренних дел, женотдела ЦК ВКП(б), комсомола, что рождало надежды на возможное соединение медицинских и правовых аспектов в ходе борьбы с проституцией.

В составе Центрального совета явно преобладали сторонники гуманных, филантропических методов. Вероятно, поэтому одним из первых своих распоряжений совет обязал милицию не производить облав, не подвергать женщин, подозреваемых в торговле собой, принудительному освидетельствованию и вообще не использовать насильственных действий. Считалось недопустимым, например, удаление из кафе и увеселительных заведений особ женского пола лишь на том основании, что они якобы подыскивают здесь себе клиентов. Задержать же женщину на улице, по мнению совета, можно было лишь в случае нарушения ею общественного порядка. Правда, вопрос о противоправности поведения решался постовым милиционером, как правило руководствовавшимся в своих действиях соответствующей статьей закона. Приставание к мужчинам чаще всего рассматривалось как хулиганство. Конечно, юридическая неприкосновенность личности в данном случае нарушалась, но все же делались попытки действовать на основании закона. В целом комплекс вышеперечисленных мер, предложенных советом, способствовал охране прав женщины в отсутствие каких-либо законодательных актов, карающих занятие проституцией, защищал от произвола административных органов. Одновременно совет выступал за преодоление некоторых привилегий бывшим проституткам. Он, судя по информации в журнале «Коммунист» за 1922 г., с одобрением отнесся к опыту Витебской комиссии по борьбе с проституцией, которая обязала предприятия предоставлять в первую очередь место на производстве и квартиру не работницам с малолетними детьми, а гулящим девицам, чтобы отвлечь их от своего ремесла. Подобную практику предлагалось распространить по всей стране.

Петроградский совет по борьбе с проституцией начал работать с 1 марта 1923 г., сменив межведомственное совещание и формально приняв его программу деятельности. Первоначально его возглавила заведующая венерологическим отделением губздравотдела А. А. Сахновская, а с января 1924 г. ее сменил на этом посту врач Б. И. Иоффе. Размещался совет в доме № 1 по Екатерининской улице. Новой организации пришлось сразу же выдержать несколько острых конфликтов с милицией, упрямо продолжавшей устраивать массовые облавы на проституток в гостиницах, ресторанах, на улицах, арестовывать их и выселять из квартир. С середины 1924 г., сторонникам либерально-правовых мер удалось на время парализовать деятельность милиции в отношении женщин, торговавших собой. Было прекращено рассмотрение дел о проституции. Весьма показательной в этом плане является записка начальника ленинградской милиции И. С. Серова, датированная июнем 1924 г. и направленная в одно из районных отделений. Поводом к записке послужили незаконный арест некой гражданки Р. и изъятие у нее трудовой книжки. Вот официальный текст документа: «За неисполнение моих распоряжений, отдаваемых в приказе, объявляется Вам выговор с занесением в послужной список, а учнадзирателя вверенного Вам отделения Антонова за подобное составление протокола по обвинению в проституции — арестовываю на 3 суток» [253] .

253

ЦГА СПб., ф. 33, оп. 2, д. 721, л. 13,57.

Временно наладив отношения с милицией, губернский совет начал разворачивать свою просветительскую деятельность. К ней были привлечены известные специалисты, в частности Ф. А. Вальтер, имевший богатый опыт работы еще в Российском обществе защиты женщин. Кстати сказать, пропагандисты совета по борьбе с проституцией часто обращались к дореволюционным приемам установления взаимоотношений с падшими женщинами. Популярными становились чтения классической художественной литературы о судьбах проституток в царской России: «Ямы» Куприна, «Тьмы» Л. Андреева и т. д. Совет проводил лекции по ознакомлению населения с возможными последствиями связи с гулящими особами. Так, в 1924 г. на предприятиях и в организациях было прочитано 250 лекций о венерических заболеваниях, которые посетили почти 20 тыс. человек. Началось издание агитационных листовок, брошюр.

Реальной помощью проституирующим женщинам явилась организация венерических диспансеров, о чем уже знает читатель, и бесплатного лечения в специальной больнице им. В. М. Тарновского. Совет по борьбе с проституцией стремился установить и контакты с биржей труда. Уже в апреле 1923 г. он разослал руководителям предприятий циркуляр, рекомендовавший соблюдать осторожность при увольнении молодых женщин или в крайнем случае устраивать для них артели, а также принял решение о создании общежитий для безработных и проведении правовых консультаций. Правда, на практике удалось осуществить немногое. Совет являлся лишь объединяющим и регулирующим органом, к тому же крайне малочисленным по составу и непостоянно действующим. Он не имел собственных средств, исполнительного аппарата и принимал только рекомендательные решения, которые зачастую не выполнялись. В марте 1923 г., например, совет безрезультатно обращался в отдел социального обеспечения с предложением предоставить хотя бы части женщин, выпущенных на свободу из мест заключения в связи с массовой амнистией, временный кров. В январе 1925 г. губернское экономическое совещание отказалось открыть общежития для молодых безработных женщин. Несколько созданных для них артелей были вскоре ликвидированы из-за отсутствия средств. Представители профсоюзов и биржи труда вообще игнорировали заседание совета. И то, что хотя бы отчасти удалось сделать по этой линии, — целиком заслуга активисток из женотдела губкома ВКП(б). С целью усилить работу Ленинградский губисполком в женский праздник — 8 Марта 1924 г. — создал свою постоянную комиссию по борьбе с проституцией в помощь совету, за которым оставалось общее руководство, но комиссия эта просуществовала недолго.

К 1925 г. ленинградский губернский совет по борьбе с проституцией практически прекратил свою деятельность. Лишь через два года — в феврале 1927 г. — он занялся претворением в жизнь циркуляра Центрального совета об организации трудовых профилакториев при венерических диспансерах. Городские власти поддержали эту инициативу. По их предложению были созданы районные советы (совещания) по борьбе с проституцией при райисполкомах и райздравотделах. В апреле 1927 г. подобный орган появился в Выборгском районе, в октябре — в Московско-Нарвском, в ноябре — в Володарском, в декабре — в Центральном городском и.т. д. Теперь эти организации располагали собственными материальными фондами, то же можно сказать и о городском совете (совещании). По-прежнему возглавляемый заведующим облздравотделом, городской совет имел более многочисленный состав, а главное — в его распоряжении находились немалые средства, пополнявшиеся правительственными субсидиями, ассигнованиями по лечебно-страховому фонду и т. п.

Возобновление в 1927 г. борьбы с проституцией началось, конечно, с развертывания агитационно-пропагандистских кампаний, организации лекций, диспутов, показа кинофильмов и т. д. Немного позже городские власти приступили к реальной работе по оказанию социальной помощи женщинам, вовлеченным в торговлю телом. Так, в 1928 г. Совет Центрального городского района провел обследование 700 особ, занимавшихся проституированием. 128 из них была предоставлена работа, 114 женщин, оказавшихся серьезно больными, отправили на лечение в венерологическую больницу им. В. М. Тарновского, несовершеннолетних передали в общество «Друг детей» и т. д. Всего в Ленинграде за 1928 г. трудоустроили более 300 гулящих женщин и 17 предоставили жилплощадь.

Однако филантропическая деятельность советов по борьбе с проституцией в отсутствие законодательства, квалифицировавшего признаки поведения женщины как продажной особы и соответственно, определявшего ее статус в обществе, имела совершенно непредсказуемые последствия. Некоторые безработные или просто малообеспеченные женщины, зная о льготах, предоставляемых тем, кого называли проститутками, выдавали себя за продажных особ, на самом деле не занимаясь сексуальной коммерцией. Такое явление можно назвать своеобразным «хипесом» по отношению к властным и общественным структурам, обкрадыванием их, о чем, в частности свидетельствует один из протоколов заседания Совета Московско-Нарвского района весной 1929 г. На заседании рассматривалось заявление некой гражданки У., которая ходатайствовала о предоставлении ей пособия, так как она «буквально голодает, живет в очень тяжелой обстановке, одинаково близка и к самоубийству, и к проституции». Гражданке У. помогли. Однако на том же заседании из 15 рассмотренных аналогичных заявлений 7 отклонили ввиду того, что у их подательниц, по мнению совещания, «признаков проституции нет» [254] . Более того, тех женщин, которым удавалось выдать себя за проституток и таким образом трудоустроиться, с позором увольняли с работы и исключали из профсоюза.

254

ЦГА СПб., ф. 3215, оп. 1, д. 89, л. 10.

Не менее сложной оказывалась и судьба трудоустроенных в спешном порядке истинных проституток. Места работы им предоставлялись прежде всего на фабриках и заводах. Это был тяжелый труд, как правило не обеспечивающий материально. Целый ряд проблем, связанных с такого рода трудоустройством, высветило проведенное в августе 1928 г. собрание гулящих женщин, направленных на работу Московско-Нарвским советом на «Красный Треугольник», «Скороход», фабрики «Веретено», «Советская звезда» и т. д. Выяснилось, что многие из них продолжают проституировать. В качестве причины одна женщина указала, «что она получает очень низкую зарплату и ей не хватает на жизнь с ребенком». Почти все выступавшие просили помочь в предоставлении им комнаты. Так, швея В. заявила: «Живу в ночлежном доме. Работая в вечерней смене, приходится быть на улице, т. к. днем в дом ночлега не пускают». Весьма трудным оказывался процесс адаптации проституток к коллективу. Работницы быстро узнавали о направлении на фабрику бывших продажных особ и нередко терроризировали их [255] . Правда, имена трудоустроенных через советы по борьбе с проституцией старались держать в тайне, но делалось все это в пределах одного района, где в большинстве случаев население знало местных «девушек для удовольствия».

255

Там же, д. 88, л. 106.