Просто друг?..

Под кожей стала образовываться пульсирующая, ноющая боль в том месте, где он прикусил. Саске сделал это на месте старого засоса: аккуратный, небольшой, оставленный им в прошлый раз синячок уже начинал заживать, но теперь вновь налился красным. Зашипев, Сакура вцепилась в широкие плечи, жалея о том, что никогда не сможет оттолкнуть его от себя: было немного больно, и Саске намекал на то, что в поцелуях больше никакой нежности не будет. Им овладевала страсть, может быть, обычная похоть, которую он не желал прогонять, и она плотно засела в венах и крови.

Сакура притянула его ногами к себе — пожалуй, единственное, что она могла себе позволить. Руки были заняты: они уже вовсю старались исследовать спину мужчины, изредка сжимая на ней майку и пытаясь задрать её вверх. Под тонкой тканью девушка чувствовала на спине, прямо посередине между лопатками, взбухшие полосы, которые она оставила ещё в тот раз, и это заставило её смутиться: покраснев, она тихо выдохнула, еле заметно улыбнувшись. Неужели порой она может быть настолько жестокой к нему? Или, наоборот, страстной?

Ладонь мужчины устремилась вдоль по горячему, желанному телу: он очертил ею рёбра, тут же выдохнув, чувствуя себя в каком-то смысле настоящим скульптором — все эти изгибы тела он знал наизусть, но от этого оно становилось не менее желанным. Длинные пальцы вначале просто ненавязчиво поглаживали тело через тонкую ткань футболки, а затем и вовсе, уже осмелев, устремились под неё. Наконец он почувствовал горячее тело чувствительными кончиками пальцев, и от этого словно дёрнуло от озноба, которого на самом деле не существовало: по спине побежали мурашки, перебираясь постепенно к рукам и захватывая всё большие области. Сакура наблюдала за тем, с каким удовольствием он смотрел за собственной рукой: слегка склонив голову, мужчина приоткрыл губы, видя, как медленно его ладонь двигалась к небольшой девичьей груди.

Еле слышно она ахнула, когда он наконец сжал её, перестав дразнить лёгкими прикосновениями к телу. Отвернув от него голову, девушка дрожащей рукой поспешила закинуть растрепавшиеся густые волосы за спину и тут же соблазнительно приоткрыла губы, чуть прикрыв глаза и готовясь податься ему навстречу. Он был и так уже слишком близко: просто хотелось куда явственнее ощущать его тело рядом с собой. Её ладони мгновенно, не заставляя ждать владелицу, принялись стягивать майку со стройного мужского тела, и Саске еле заметно усмехнулся. В этом ей обязательно стоило помочь: Сакура делала это неловко, дрожащими руками, будто боялась реакции Учихи на эти смелые действия с её стороны.

Когда майка была отброшена в сторону, девушка вновь прижалась к нему, тихо выдохнув, и ладонь её принялась гладить сильную мужественную грудь. Кончики пальцев так и хотели устремиться ниже, как сильно бы она не пыталась их остановить. И Сакура поддалась, не удержавшись: тут же ладонь обвела пресс, остановившись где-то на ремне, и девушка тихо выдохнула, прикрыв глаза. Она не решалась опускать руки ниже — казалось, этого и так было достаточно, чтобы заставить её щёки налиться густым румянцем.

— Что забудешь на этот раз? — усмехнувшись, Сакура пристально посмотрела на него, намекнув на ту самую рубашку в клетку.

Саске лишь еле заметно улыбнулся — до чего же она злопамятная. Не прошло и секунды, как он осторожно поцеловал её в щёку, а затем тёплые мужские губы устремились к виску. Он снова поцеловал — успокаивающе, осторожно, будто одним только этим поцелуем стремился доказать всю искренность своего отношения к ней.

— Себя. Если можно, — он снова запечатлел короткий поцелуй на виске, так что Сакура радостно выдохнула, улыбнувшись.

— Я подумаю, — лукаво ответила она, немного прищурившись.

Саске усмехнулся: она говорила так почти всегда, после чего, конечно же, давала положительный ответ на вопрос. Улыбнувшись, он опустил глаза и тут же вновь обратил на неё взгляд, немного отстранившись. Несмотря на то, что Учиха пришёл сюда с таким грубым разговором, хотя и решил извиниться, он вовсе не хотел, чтобы в этот раз у них всё получилось грубо. Поэтому и прикосновения его сильных рук, и тёплых губ постепенно становились нежными, невинными, казалось бы, даже невесомыми.

— Хотя бы до утра не выгоняй меня, — попросил он, казалось, даже немного жалостливо.

Сакура не могла его выгнать — независимо от того, что между ними происходит. Была ли у неё к нему жалость? Вряд ли. Сакура никогда не любила кого-то жалеть, а уж тем более понимала, что Учиха этого ни в коем случае не потерпит.

— Не выгоню, — смущённо улыбнулась она, тихонько кивнув, и тут же стеснительно опустила глаза.

Казалось, Саске был рад даже этому. Мужчина, улыбнувшись, осмотрел её: вся её красота, стеснение говорили о том, что она уже ни в коем случае на него не будет злиться. Постепенно он стал приближаться к ней, надеясь не испугать. Что-то было в ней такое искреннее, может быть, невинно-детское, от чего возникал страх за то, что она сможет испугаться. Прикрыв глаза, девушка, едва ощутив его тёплые губы на своих, тихонько выдохнула. Столь приятное для неё ощущение вызвало целый эшелон мурашек по всему телу: они направлялись от самой поясницы, огибая копчик, и вверх, по позвоночнику. Столь мельчайшее прикосновение заставляло её мелко подрагивать от наслаждения. В какой-то момент она даже могла ощутить себя той самой невинной девушкой, которую он целовал десять лет назад.

На неё нахлынуло невероятное ощущение ностальгии. Не было сомнений в том, что ей хотелось снова провести этот вечер с ним, но, более того, Сакура была, вероятно, рада тому, что он останется и на ночь. Пусть будет так, как хотели они оба. Было наплевать на то, что они всего лишь друзья. Это становилось неважным по сравнению с его прикосновениями.

Мужчина осторожно поцеловал её в нижнюю губу, а затем, когда Сакура уже призывно приоткрыла пухлые губы, желая наконец слиться с ним в долгом поцелуе, перешёл к покрасневшим щекам. Широкая ладонь аккуратно, будто боясь навредить, приподняла голову девушки за подбородок, и всё это время он покрывал короткими поцелуями щеки Сакуры, на которых отразился румянец — не то от желания, не то от стеснения.

Постепенно тёплыми пухлыми губами Учиха продвигался к виску и, оставив там лёгкий, почти не ощутимый чувствительной кожей поцелуй, двинулся к аккуратному уху Сакуры. Мужские пальцы осторожно заправили тонкую прядь розовых волос, и Сакура снова слегка отвела глаза, будто смутившись только от этого. Его прикосновения были невесомыми — словно её кожа состояла из мотыльковой пыльцы, и если её коснуться, то пальцы непременно оставят на теле лёгкий, но больной ожог. Он аккуратно прикусил мочку уха, практически сразу её отпустив, и, явно не желая отстраниться, поцеловал нежную кожу прямо за ним. Сакура выдохнула, прикрыв глаза, — ресницы снова задрожали от наслаждения, а отпускать его от значительной порции нежности вовсе не хотелось. Обняв мужчину за шею, она уткнулась носом в широкие плечи, втягивая приятный запах парфюма.

Саске улыбнулся — было заметно, что Сакура не хотела отстраняться. Этого он и добивался: улыбнувшись, посмотрел на неё, чуть скосив на розовую макушку агатовые глаза. Узкие женские ладони заскользили по широким плечам, постепенно переходя к мышцам в предплечьях, чуть сжимая их, и Сакура подняла голову, будто смутилась всего, что происходило. Однако в глаза она посмотрела ему невыносимо смело: чуть улыбнулась, склонив голову набок. Зелёные глаза, казалось, фосфорически засветились в сумеречном полумраке — это уже говорило о многом.