Просто друг?..

— Не говори, что ты стерва. Ты ещё не видела стерв, — совсем еле заметно покачав головой, мужчина едва ощутимо прикоснулся губами к мочке ушка.

Не выдержав, Сакура снова сорвалась на лёгкий стон, прикрыв глаза, и тонкие руки, будто обернувшись стеблями, поспешили обвить шею Учихи, теснее притягивая его к себе. Хотелось с ним слиться воедино — неважно, чем это могло кончиться. Неважно, что он скажет на следующий день. Не имело значения и то, что он снова наверняка завтра уйдёт, а после притворится, что ничего не было. Впрочем, не сама ли Сакура так делала?

Однако сейчас обоих больше ничего не волновало: снова склонившись, мужчина поспешил поцеловать Сакуру в шею, и от неожиданности она звонко ахнула, вцепившись кончиками пальцев в широкие плечи. Постепенно она стала переползать ладонями по его сильной спине, скатываясь по каждому позвонку, будто поднимаясь с одного и спускаясь с него к следующему. С губ сорвался очередной выдох: Учиха довольно грубо прикусил шею девушки, оставляя на ней очередные засосы. И куда только стала деваться нежность, которую он ей адресовывал не так давно?

Тяжело дыша, он наклонился ниже, к острым ключицам. Горячие прикосновения кончика языка заставили вернуться к реальности, а короткий укус вместе с оттягиванием бледной тонкой кожи — и вовсе сорваться на очередной стон. Повернув голову набок, она переместила ладони на его голову, зарывшись в растрёпанных волосах. Из горла вырывалось тяжёлое и частое дыхание, и восстановить его, как и прекратить нытьё внизу живота, Сакура уже не могла. Учиха, немного выпрямившись, стал аккуратно, через голову, стягивать с неё свободную футболку, которая принадлежала когда-то ему — мужчина не ошибся: он подписал её на вороте, когда учился в университете, чтобы не спутать с другими.

Вновь чувство ностальгии. Улыбнувшись еле заметно, он жадно, будто никогда ему прежде и не приходилось этого делать, наклонился к груди девушки, мгновенно стиснув её в широких ладонях. Сразу же раздалось тихое шипение. Слегка стиснув зубы, Учиха бросил короткий взгляд в сторону Сакуры: она немного зажмурилась от боли, поспешив обхватить его запястье руками, но сразу же расслабилась, чувствуя, как короткие поцелуи обжигали чувствительную, нежную кожу вокруг давно напрягшихся от возбуждения сосков.

Он коротко посмотрел на неё, словно сомневаясь в правильности своих действий. Спустя секунду — одобрительный кивок, несмотря на то что голова её была повернута в сторону, и Учиха, слегка улыбнувшись, принялся и дальше покрывать поцелуями аккуратную, небольшую девичью грудь. Он старался не прикусывать кожу и не оставлять на ней маленьких синяков, однако сдерживаться было слишком сложно: мимолётно, стараясь не задевать зубами особенно чувствительную кожу около сосков, он принимался кусать грудь, сопровождая это еле слышным то ли шипением, то ли шумным дыханием. Короткая боль практически сразу сменялась наслаждением: строило только ему проводить кончиком языка вокруг соска или обхватывать его губами, девушка выгибалась ему навстречу, и в такой момент широкие мужские ладони принимались скользить вдоль по рёбрам, возвращаясь к упругим ягодицам и заметно сильно сжимая их, стараясь прижать Сакуру теснее к себе.

Тяжело дыша и немного запрокинув голову назад, Сакура крепче прижалась к мужчине, принимаясь гладить ладонями горячее стройное тело. Постепенно женские руки переходили с широкой спины на плечи, сжимая их и оказываясь, спускаясь ниже, на груди. Затем — спускались ниже, к ровному прессу, и, краснея, Сакура возвращала руки обратно, стараясь не смотреть на него. Однако его лицо выражало желание, — а в своём Сакура и не думала сомневаться.

Постепенно он спускался ниже, покрывая её шею поцелуями, коротко провёл кончиком влажного языка между грудей, не задев их, будто дразня, и спустился к мелко, конвульсивно подрагивающему животу. Обвёл кончиком языка аккуратную ямку пупка, при этом плотно лёжа между широко разведённых девичьих ног, а затем вдруг резко прикусил кожу, немного прищурившись и посмотрев на Сакуру пристально, немного хитро, очаровывая одним только взглядом агатовых и чуть светящихся глаз.

Он снова поднялся к её лицу, принимаясь целовать призывно приоткрытые, пухлые губы. Девушка охотно отвечала, теснее прижимаясь к нему и стараясь расстегнуть собственные шорты — мужчина уж слишком долго будет с этим справляться, и терпеть становилось невыносимым. Прикусив нижнюю губу Учихи и слегка оттянув её резцами передних зубов, она выдохнула, вновь откинувшись назад. Пальцы нещадно дрожали, будто нарочно, и от этого девушка готова была рвать пуговицу коротких домашних шорт. Однако металлическая пластина наконец поддалась под умелыми руками Сакуры — то ли потому, что мужчина уже тянул туда ладони, то ли из-за того, что Сакура применила грубую силу.

Саске поспешил быстро стянуть с неё шорты и тут же откинуть их в сторону. Затем принялся за нижнее бельё, и тут же оно оказалось лежащим рядом с несчастными, брошенными ею шортами. Однако, наклонившись, он не спешил: поцеловал коротко в губы, слегка проведя по верхней кончиком языка, задев внутреннюю часть, и стал спускаться губами по подбородку. Тёплые прикосновения и горячее дыхание невыносимо обжигало кожу. От этого хотелось чесаться, впиваться одновременно в его кожу ногтями, буквально сдирать её от нахлынувших эмоций, и, не выдержав, Сакура прикусила шею Учихи, тут же проведя по ней кончиком языка.

Хоть и невыносимо было смотреть на то, как фосфорически в полумраке светилась её кожа, как были раскинуты по её телу очаровательные, придающие ей невинность веснушки, на приоткрытые, припухшие и поалевшие от долгих и мучительных поцелуев губы, всё же он пытался сдерживаться: не такой он и дурак, чтобы быстро поддаваться Сакуре.

Это больше начинало походить на своеобразную игру. Задачей девушки было продержаться как можно дольше и пытаться не призывно постанывать от каждого его действия; задачей мужчины — доставить ей куда большее наслаждение, лишь бы наконец довести её до той стадии, когда она станет сжимать руками тонкую простыню. И Саске поддался этому соблазну: посмотрев в зелёные глаза, слегка моргнувшие и явно не понимающие того, что будет происходить дальше, стал спускаться по её телу губами.

Сначала очертил тонкую, изящную шею, слегка проведя по ней кончиком языка, затем — ключицы, словно вырезанные на её худом теле. Даже не обратив внимания на короткий стон, прикусил напрягшийся левый сосок, бросив на Сакуру короткий взгляд: наблюдая за ним, она чуть приподняла голову. Улыбнувшись, он тут же поцеловал небольшое полушарие груди, успокаивающе, будто извиняясь за собственную грубость, и двинулся ниже, очерчивая, казалось, каждый изгиб её тела.

Ему нравилось, как видны её рёбра, когда она выгибается ему навстречу, как они, будто дикие дельфины, проступают под тонкой кожей, а затем, когда она расслаблялась, ребристые изгибы исчезали. Спускаясь ниже, поцеловал и низ живота, слегка прикусив кожу на нём и оставив заметный засос — покрасневший, он почти сразу же приобретал синеватый оттенок. Тяжело дыша, Сакура испуганно вытаращила глаза, когда мужчина расположился между её разведённых ног. Становилось почему-то стыдно: то ли от того, что она находилась в столь неудобном положении, то ли ещё по какой причине.

От такого она подавила в себе желание свести ноги вместе: этого уже никак не получилось, потому как его голова находилась прямо между ними, да и сильные руки не давали этого сделать. Откинувшись назад, слегка прикусив нижнюю губу изнутри, она закрыла глаза, ожидая от него дальнейших действий. Возразить Учихе Сакура боялась — кто знает, к чему это может привести. Внезапно прикосновение горячего языка к внутренней стороне бедра отрезвило её, но и заставило броситься в жар. Втянув глубоко носом воздух, она повернула голову в другую сторону, неловко согнув тонкие руки в локтях.