Просто о Любви...

– Мам, да он жмот! Я не претендую на бриллианты, я сама за себя способна заплатить, но просто смотреть тошно было, как он сегодня мороженое выбирал в кафе…или что там, пирожное…не суть. Лишь бы подешевле. Прикинь?

– А это у него и отец такой же! – встрял папа, – Он мой друг и знает, что я думаю об этой черте его характера, но жмот он тот еще!

Мама еще раз протяжно вздохнула, видимо понимая, что папа прав.

– Значит так, – снова начал толкать речь папа, – предлагаю оставить все как есть! Я не думаю, что сам Эдик очень хочется с нашей дочкой встречаться, там тоже мама…такая же, как ты…

– А что я? Что я?

Пока родители начали препираться, я со счастливым видом поглощала шоколадку.

Я ее уже порешила, а они все еще спорили.

– …ваша идея дурацкая…

– Ничего не дурацкая…

– А какая?

Я молча встала и пошла в комнату. Этот волосатый уродец снова спал на подушке. Что за такое упертое животное? Может у него гены барана?

Я снова скинула его, взяла полотенце и пошла в душ.

Позже, уже засыпая, я думала, что ж мне надеть завтра, чтобы Матвей Николаевич снова заметил!!!

Утро было обычным, правда погодка подкачала. Шел дождь, причем не сильный, а мелкий и противный. В такую погоду не знаешь, что делать с зонтом, то ли открыть…так дождь вроде не сильный. А не откроешь, промокнешь, как жаба.

Мама была печальная. Конечно, идея фикс всей твоей жизни рушится. Она грустно чмокнула меня в щечку и пошла на работу. Я, позевывая, отправилась в ванную. Из туалета раздавался шорох, я заглянула. Чак Норрис разбрасывал свой сыпучий туалет по всему коврику.

– Нет, ты не можешь это делать раньше? Пока дома родители? Сирун…

Обиженно надув губы, я пошла умываться. Когда я сидела с огромной кружкой чая и слушала новости про Сильвио Берлускони, зазвонил телефон. Лерка.

– А ты поейдешь куда-нить?

– Ну, во-первых, здрасьти!

– И тебе привет! – ответила она.

– Пойду, уже почти оделась, чай допиваю.

– Блин, там такая погода мерзкая…я думаю, может сегодня обзвонить всех? Нам же можно в месяц сорок визитов делать дистанционно. Чего-то не хочется под дождь.

– Не, я схожу, у меня сегодня у директора магазина одного днюха, поздравить нужно. Да и все равно в обед вождение, придется из дома выходить, так что схожу!

– Ну ладно, только не забудь, что вечером после теории мы идем пить пиво!

– Ладно! Помню!

Я натянула джинсы. Какая тут юбка? Мокрость такая…Волосы собрала в хвост. Не стала усиленно красить глаза. Черт, а ведь так хотелось на занятие по вождению прийти красивой. Ну да ладно, может, успею заскочить домой и переодеться.

Я взяла зонт, толкнула на прощание наглого кота, который подозрительно обнюхивал мои ботинки, и пошла на работу.

Это было ужасно. Я проклинала тот момент, когда я решила выйти в дождь на работу. Черт, когда я сдам на права? Хоть не буду пешком ходить, кошмарище просто. Директора магазина я пришла поздравлять, как мокрая мышь, волосы прилипли ко лбу, ноги промокли. Ворот кофты намок и вонял шерстью, меня чуть не стошнило, уж не буду говорить, что я жутко замерзла. Был тот случай, когда я решила, что дождик-то не сильный. Он шел потихоньку, потихоньку…и получилась склизкая, мокрая и вонючая я. Марина Юрьевна, директор магазина, пыталась влить в меня коньячку для сугрева, но, помня о вождении, я не решилась.

Хотела заехать домой переодеться, но не успела. На вождение я пришла еще хуже, чем мокрая мышь. Потому что решила, а на кой черт открывать зонт, если я итак промокла? Тушь, которая стоит хрен знает сколько, простите за мой французский, и считается водостойкой, как и положено в этой жизни потекла. Но я об этом не знала…Пока не подошла к Матвею Николаевичу. Он посмотрел на меня, взял под локоть и повел к машине. Усадил на пассажирское сиденье.

– А…а я не поеду что ли? – я улыбалась, потому что увидела его.

– Пока нет…говори свой адрес.

– Чего?????

– Говори свой адрес, поедем переодевать тебя и умывать.

– Ум…умывать? – я судорожно рылась в сумке, тоже влажной, в поисках зеркальца. Нашла. Посмотрела.

– О, ужас!!! – под глазами были черные разводы.

– Ну, я бы так не сказал…на мокрую кури…мышку похожа, а так…ты мне очень нравишься!

– Матвей Николаевич! Разве можно так девушкам говорить?

– А я никогда и не говорил, что способен на расписные комплименты и романтик из меня…как из…ладно, не буду выражаться. Не романтик я, Сашка!

Я шмыгнула мокрым носом.

– Так куда едем?

– Плеханова, двадцать пять…

Мы поехали, я пыталась влажной салфеткой стереть с лица размазанную тушь, которая вдруг вспомнила, что она водостойкая. Пока ожесточенно терла веки и область под глазами, думала, что если б мне Эдичка сказал, что я напоминаю мокрую курицу, то я б записала его во враги народа номер один…Хотя он итак там. А вот то, что Матвей Николаевич…Короче, нравится он мне и все ему прощается. И не переделать его, я думаю, ведь лет ему…а сколько ему лет?

– А сколько вам лет?

Он включил печку, полуулыбнулся.

– Зачем тебе? Старенький уже…

– Ну, сколько?

– Ну, сорок.

– О! Я так и знала, я так Лерке и сказала, и…

– А вы чего это, с Леркой меня обсуждали?

Он снова улыбнулся. Сегодня было холодно, так что очков на нем не было. Карие глаза смеялись.

– Н-нет, что вы, что вы! Просто это…Ну…

– Ну, понятно…Здесь есть въезд во вдор?

Я оглянулась в ту сторону, что он показывал. Кивнула. Чего-то мы быстро доехали.

– Поднимитесь со мной?

– Зачем? Ты беги, надевай сухую одежду.

– А вы обедали сегодня? – желание затащить его домой было непреодолимым.

– Еще нет…Саш, ты что, хочешь затащить меня к себе и заняться сексом? Так ты так и скажи…

– Не-е-е-е-ет! Что вы-ы-ы-ы! – протянула я, делая удивленный вид. Хотя именно об этом я и думала.

Он смотрел на меня своей понимающей улыбкой, взрослого человека, от которого мало что скроешь.

– У нас…у нас просто борщ есть! – деланно-радостно воскликнула я, вспоминая все содержимое холодильника.

– Ладно, пошли. Но быстро, потому что еще позаниматься нужно с тобой.

– Да-да! – радостно кивала я.

Мы вошли в лифт. О-о-о-о, это было кошмарно. Я просто не знала, куда свои глаза спрятать, казалось, что он видит меня насквозь, видит, чего я хочу. И кого я хочу.

Трясущимися руками я открыла дверь в квартиру. Мы вошли. Он снял свою куртку, разулся. Я тоже. Носки мои были… хоть выжимай. Топая по полу ногами и оставляя за собой мокрый след, я пошла на кухню. Стала рыться в холодильнике.