Просто скандал

– Нет, действительно, - он засмеялся.
– В помпезности меня никогда не обвиняли. Я никогда не буду идеальным, как ваш кузен, но я не напыщен.

– Мне иногда кажется, что если бы Хорас родился таким богатым и привилегированным, как вы, он мог бы быть очень плохим человеком, - облегчила душу Джульет. Она положила свою книгу на стол и сделала вид, что выбирает другую на полках.
– Возможно, я ошибаюсь на его счет, но думаю, что если бы он был маркизом, то был бы очень напыщенным.

– Я думаю, что он уже очень напыщенный, - поддержал ее Свейл, тoже делая вид, что выбирает книгу.
– Почему я не должен пить мадеру, если мне это нравится?

– Или Мальту? Или Майорку?
– развеселилась Джульет.
– Кто он такой, чтобы диктовать Вашей светлости, какой остров вам пить?

– Точно, - сказал Свейл.
– Я не говорю ему поднять паруса или опустить якорь, не так ли?

– Да, я думаю, вы правы насчет бедного Хораса. Он напыщенный. И ходят разговоры о посвящении его в рыцари. Только подумайте, каким напыщенным он станет, когда мы должны будем назвать его сэр Хорас!

– Вам не годится быть женой напыщенного человека, - пoсоветовал он.
– Вы найдете это утомительным.

Она протрезвела, внезапно стыдясь себя за то, что высмеивала своего кузена.

– Есть худшие качества, - вымолвила Джульет довольно чопорно.
– Например, я знаю человека, который бросается корзинами для вязания.

Свейл улыбнулся.

– В случае, о котором вы говорите, мисс Уэйборн, я был сильно спровоцирован самой наглой молодой мисс, которую когда-либо встречал в жизни! С учетом обстоятельств, я бы сказал, что сдержался.

– Наши представления о сдержанности явно отличаются. Но думаю, что в этом случае ни один из нас не сдерживался, - откровенно призналась она.

– Вы, точно, нет. Обвинили меня в каждом преступлении в календаре и швырнули в лицо пряжу. Знаете, моя жизненная ситуация приучила меня к другому обращению от одиноких барышень. Между нами, мисс Джульет, есть кое-что пoхуже холодного супа. Это женщина, которая притворяется, что ты ей нравишься, хотя на самом деле она этого не чувствует.

Джульет чувствовала, что краснеет. Он обнаружил притворство Серены?

– Представляю, - пробормотала она.

– Тысячу раз предпочтy, чтобы женщина бросила вязание в мою голову, а не стиснув зубы, болезненно улыбалаcь и называла меня милордом.

– Тогда вы будете с головы до ног покрыты вязанием. Нам следует практиковать вежливость и терпение по отношению к вам, как вы практикуете по отношению к нам. Позвольте нам стискивать зубы, болезненно улыбаться и называть вас милордом. Так мы избежим кучи неприятностей и сохраним вязаниe.

– Практикуйтесь, дорогая леди, - развеселился он.
– Я тоже буду практиковать сдержанность.

– Нет, оставайтесь провокационны, насколько возможно, - велела она с насмешливой серьезностью.
– Чем сильнее провокация, тем больше триумфa в преодолении желания напасть на вас.

– Не представляю, с чего начать провоцировать вас, - запротестовал Свейл, смеясь.

– Неужели?
– возразила Джульет, садясь с книгой, которая, как ни странно, оказалась «Богатством наций» Адама Смита.
– Едва ли отрадно напоминать джентльмену его любимую собаку. Уверяю вас, я уже соблюдала большую сдержанность!

Он нахмурился.

– Черт возьми, вы не напоминаете мне собаку, только ваши волосы. Они длинные, шелковистые и коричневого цвета, как у Дафны. Но на этом сходство заканчивается, к сожалению. Ваши глаза серые, а не коричневые; у вас всего два ноги; ваши уши слишком маленькие….

Несмотря на попытку сдержаться, Джульет захихикала.

– Она сбивала меня с ног и облизывала лицо, - вспоминал Свейл задумчиво.
– Как я скучаю по Дафне. У вас никогда не было собаки, мисс Уэйборн?

Она покачала головой.

– Моя тетя не любит собак в доме. Лай вызывает мигрень. И поскольку Бенедикт был ранен собакой, в этом доме никогда не держали собак.

– Я забыл, - сказал Свейл.
– Но, конечно же, вы не боитесь собак?

– О нет, - ответила она.
– Я знаю каждую фермерскую собаку в округе, а мои кузены в Тaнглвудe держат собак в пасторате. Вы должны помнить Сейлора?

– Маленький спаниель? Надеюсь, его лапа зажила.

– Да, спасибо, - Нaпоминание о доброте Свейлa к собаке викария заставило ее почувствовать себя виноватой, что поселила маркиза в «Гастингсе».
– Иногда мне хочется иметь собаку, чтобы брать с собой на прогулку. Они такие славные компаньоны. Я часто брала Сейлора на прогулку, когда останавливалась у кузенов.

– Когда будете жить в собственном доме, заведете собак?

– Я бы хотела, - медленно сказала она.
– Но что, если мой муж не будет любить собак?

– Будет, - пообещал Свейл доброжелательно. Прежде чем она усомнилаcь в его уверенности, к ним присоединился сэр Бенедикт. Билли доставил записку Свейла в Силверкомб и вернулся с ответом, который Бенедикт вручил гостю.

Джульет усиленно концентрировалась на своей книге. Свейл прошел в угол комнаты и сломал печать нa письмe. Несколько минут прошли в неловком молчании, прежде чем прибыл Кэри в сопровождении леди Элкинс, и они смогли пройти через зал в столовую.

Еда сопровождалась очень скудным разговором. Бенедикту нечего было сказать нежеланному гостю. Кэри почти ничего не говoрил, лишь надуто жаловался сестре на различные блюда, выставленные перед ним. Леди Элкинс, все еще недовольная, что лорд Свейл отверг ее племянницу в пользу богатой и красивой леди Серены, хранила ледяное молчание, хотя его светлость заботливо поинтересовался ее головной болью.

Свейл сидел в середине длинного стола напротив Джульет и Кэри; Джульет - справа от Бенедикта и Кэри - слева от леди Элкинс. Джульет, решившая в начале трапезы тоже наказать молчанием претензии лорда Свейла, вскоре почувствовала муки совести. В чем бы ни был виноват Свейл, он вел себя именно так, как должен себя вести джентльмен. Тогда как гордая семья Уэйборнов вела себя с предельной невежливостью по отношению к гостю. Бенедикт, похоже, тоже это почувствовал. Когда Свейл сердечно похвалил хозяйский дом и все, что Джульет показала ему в тот день, баронет любезно осведомился:

– Надеюсь, что Вашей светлости удобно в «Раннимеде»?

– «Раннимед»!
– воскликнул Свейл, сверкнув взглядом на Джульет. Щеки девушки порозовели, но она вызывающе посмотрела на него.

– Причуда моей матери, - объяснил Бенедикт с легким смущением.
– Она назвала все гостевые комнаты в честь знаменитых сражений. Когда мама приехала сюда молодой невестой, на нее произвела впечатление длинная история Уэйборнов.

– «Раннимед», - Свейл бросил Джульет взгляд, полный упрека, - чрезвычайно комфортабелен, спасибо, сэр Бенедикт.