Простодушны и доверчивы

Понахваталась мелюзга у своих ненормативных бесбашенных блогеров. Теперь козыряет, выдавая всякую дурь за стёб.

— Давай после пикника, — пошёл на попятный Олег, вернувшись к сковороде.

— Какого пикника? — не сразу сообразила она. — А, этот. Давай вернёмся. Не знаю, что там у вас должно случиться…

— У нас случиться, — поправили её, ловко жонглируя пузырьками со специями.

— Олег, я туда не еду, — твёрдо отвергла Лёка приглашение на корпоративную тусовку.

— Едешь, — столь же твёрдо заявил он.

— И зачем мне это надо?

— Затем, что надо мне, — перемешивая мясо, стоял на своём отнюдь не бесконечно галантный кавалер.

— Очень? — нехотя уточнила Лёка, понимая, что уступит.

— Необозримо очень, — усмехнулся Олег, бросив через плечо ироничный взгляд победителя схватки.

Вернувшись к камину, хлебосольный хозяин накрыл настоящий пиршественный стол. Пока она блудила во сне, он и пару салатиков накрошил, и нарезку приготовил. Они ели, попивали лёгкое винцо и беседовали. Довольно легко и непринуждённо: с ним было о чём поговорить.

Особенно хорошо Олег ориентировался в истории России — прямо на удивление. Многое, из того, что он рассказал, Лёка слышала впервые. И почти всё это касалось описания тех или иных исторических личностей.

Словом, вечер удался. И он действительно отвёз её домой, стоило даме захотеть.

Войдя в дом, Лёка наткнулась на парочку древних индивидов, расположившихся прямо на полу в прихожей. Нешто прилёг на бочок, сунув под голову кулачок. Бельмондошка сидела, прислонившись спиной к стенке, и заунывно скрипела — что-то напевала.

Немного постояв над ней, Лёка разобрала что-то вроде «грясти унота бяшу благий», «устрэти нужный гавран», «гавран окушатися блазнити», «унота рамено взъяти стружие».

— В общем, все умерли, — прокомментировала концерт в прихожей Ветка, выскочив встречать сестру.

— Что это с ней? — разуваясь, поинтересовалась та.

— Горюет, — как само собой разумеющееся, пояснила Ветка.

— Давно?

— Уже корни пустила.

— По ком-чём горюем?

— Да, как тебе сказать? — ехидненько ухмыльнулась младшенькая сестричка, обернулась проверить, не вышел ли кто-то в гостиную, прилипла к старшей и шепотком продекламировала:

— «И он слегка коснулся жаркими губами её трепещущим устам».

— Наоборот: устами к губам, — указала на ошибку Лёка, ибо в отличие от этой свиристелки Лермонтова читала.

— «Соблазна полными речами он отвечал её мольбам», — проигнорировав замечание, начала Ветка подвывать в тон шишиморке. — «Могучий взор смотрел ей в очи. Он жёг её. Во мраке ночи над нею прямо он сверкал, неотразимый, как кинжал. Увы! Злой дух торжествовал…»

— Увы, — оборвав её причитания, согласилась Лёка. — Бабуля порекомендовала этот кусок из «Демона»?

— Я что, тупая? — дурашливо надулась Ветка, залезая в сумочку сестры.

— Бабуля, — констатировала Лёка. — И не поленилась же, вызубрила.

— Чтоб укусить сестру зубов не жалко, — продекламировала Ветка из какой-то другой поэмы и потянула её через гостиную в кабинет: — Шевелись. Только тебя и ждали. Пока ты наженихаешься.

— Зачем?

— За новым ключом пойдём, — вырос в дверях кабинета полковник, недовольно гоняя брови вверх-вниз. — Вы мне обе понадобитесь. Ты как, не заснёшь после амурных похождений?

— Впереди Светкиного визга побегу, — обрадовалась Лёка, подмигнув примчавшемуся из прихожей Нешто.

Бельмондошка юркнула на кухню, где предпочитала просиживать сутками. В гостиную шишиморку было не затащить даже силой. И в кабинет. Туда и туда выходили топки торчащего посреди дома камина, переложенного из старой русской печи.

Глава 10

Ты можешь стать моей женой

Лес бывает густым, бывает дремучим или непролазным — этот был безвылазным.

Каждый дуб в нём — пыталась прикинуть на глазок Лёка — с Водовзводную башню Московского кремля. Плюс-минус. Только втрое ниже. Стволы не отличались стройностью. Они будто перевиты из более тонких деревьев. Грузные утолщения наростов делали их похожими на гротескные лица с бугристыми щеками, наплывающими на глазницы огрузневшими бровями. И короткими мясистыми носами, утопавшими в складках кожи.

Макушки сказочных страшилищ разветвлялись, словно щупальца осьминога. Одни гигантские ветви сходились, расходились и перекрещивались параллельно земле, образуя над головой мощное природный настил в несколько накатов. По которому могли свободно прогуливаться стада мамонтов, не рискуя его проломить и сверзиться на землю. Другие вздымались ввысь. И утопали в широколапой листве размером с человеческую голову. Там зияло больше зазоров и брешей, куда с трудом продирался свет.

По сути, в кронах этих дубов можно жить, годами не спускаясь на землю — вот где пресловутые эльфы могли бы строить целые города

Подлеска просто не существовало: кроме травы и мха под этими колоссами, никто не выживал. Да, и откуда ему взяться, если под дубами стоячими валялись дубы падучие. Или павшие — уж больно напоминали сражённых в битве мифических богатырей. Кто-то же выдумал Святогора, под которым прогибалась и стонала земля — не отсюда ли картинка, навеянная во сне бездельниками духами?

Короче, продраться сквозь нагромождение вдоль и поперёк торчащих исполинов мог лишь кто-то всепролазный: гибкий и тонкий или просто мелкий. В крайнем случае, обладатель супер прыгучести вкупе с гипер ловкостью — на что полковник и рассчитывал.

— Нам куда? — полюбопытствовала Лёка, примеряясь к первой же преграде.

— Туда, — кивком показал дед.

Неохватный дуб лежал поперёк намеченного им маршрута, на четверть вдавленный в землю под собственной тяжестью. Животные с растениями в межмирье не рождались и не умирали — просто были. Так что живописно заросший мхом и грибами ствол существовал только ради декорации. Возможно, у него есть и другая более практичная функция, но о ней знал только хозяин леса.

— А кто здесь рулит? — поинтересовалась Ветка, приземлившись на ноги после неудачной попытки перепрыгнуть через преграду.

Чуть-чуть не долетела — оценила Лёка прикидочный прыжок сестры, накладывая на лук стрелу.

— Убери, — строго повелел полковник. — В чужой дом с оружием не входят.

— Так, чей дом-то? — не любила Ветка, чтобы её игнорировали. — Кто хозяин?

— Сам Большак. Батюшка Бор, — сухо бросил дед.

— Леший? — переспросила Ветка, удивлённо покосившись на сестру.