Простор

Недавно на мотоцикле приезжал Саша Михайлов. Он придирчиво следил за работой Геярчин, а на Тосю даже не посмотрел. Последнее время Тося избегала встречаться с Сашей. Ей казалось, что ои обязательно напомнит ей о провале на испытаниях. И она обрадовалась, когда он уехал. Тут ему делать нечего, у Геярчин всё в порядке.

И вдруг мотор заглох.

Геярчин от удивления рассмеялась:

— Вот забавно! С чего это он?

Она всегда говорила о тракторе, как о живом существе. Осмотрев мотор, проверив электропроводку и Свечи, она попробовала завести трактор. Ничего не вышло.

Тося стала помогать ей. Девушки перепробовали всё, чему учил их уста Мейрам, но мотор молчал.

Невдалеке работал Ильхам. Его трактор, урча, неутомимо ползал от края и до края участка.

Тося подняла было руку, чтобы позвать Ильхама, но Геярчин остановила её.

— Не надо! Что мы, сами не справимся?

Прошло полчаса, а трактор всё ещё стоял. Геярчин кусала губы: сейчас Ильхам увидит и прибежит сюда. Она умоляюще посмотрела на подругу:

— Тосенька, милая! Скорее найди бригадира!

Тося помрачнела. Идти к Саше ей вовсе не хотелось. Да ещё за помощью! Именно потому, что он их бригадир, комсомольский вожак, дельный парень, Тосе было стыдно звать его на выручку: тем самым она как бы признавалась, что она слабее Саши, а ей хотелось быть такой же сильной, такой же уверенной.

Геярчин нетерпеливо повторила:

— Тосенька! Время теряем.

Тося повернулась и пошла к дороге. Геярчин вздохнула, перепачканной в масле рукой отёрла пот со лба и опустилась на землю.

— Ничего-то я ещё не знаю! — Геярчин расплакалась от обиды и стыда.

И вдруг она услышала голос Ильхама:

— Что случилось? Где Тося?

— Я послала её за бригадиром.

— А почему ты плачешь?

— Я не плачу. Что-то попало в глаз.

— Ив мотор тоже?

— Да. И в мотор. Чихает.

Ильхам склонился к мотору.

Геярчин следила за тем, что делал Ильхам, и виновато говорила:

— Ты понимаешь — всё в порядке, а не работает,

— Не расстраивайся. Сейчас заворчит.

Ильхам резко крутанул ручку. Мотор молчал.

Ильхам нахмурил брови.

— Какой лентяй! Не хочет работать!

Он снова полез в мотор.

В это время подъехала ремонтная летучка. Тося выпрыгнула из кузова. Уста Мейрам опросил, не вылезая из кабины:

— Что случилось, доченька?

— Ничего, Мейрам-ата… Мотор капризничает. Ильхам уже исправляет.

— Ты не волнуйся, Ильхам, — шёпотом скапала Геярчин, — наверное, какая-нибудь ерунда. Надо просто понять.

— Я уже понял.

Не глядя на девушку, он снова взялся за ручку. Мотор завёлся с первого поворота. Он гудел ровно, словно и минуты не находился в бездействии.

Машина повернула обратно.

Геярчин и Ильхам посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Если он опять замолчит, придётся его поколотить, — сказал Ильхам.

— Спасибо! Надеюсь, что твоя помощь уже не понадобится! — Геярчин снова стала насмешливой и далёкой. — Я думаю, что и сама бы справилась, да просто мало подумала… Беги, а то время уходит!

Оставив озадаченного Ильхама, Геярчин легко влезла в кабину и, весело напевая, повела трактор по целине.

С некоторой завистью Тося следила за Геярчин — ей хорошо, она счастливая: уста Мейрам и Саша считают её настоящей трактористкой, Ильхам её любит, глаз не сводит. Только ещё неизвестно, что из этого получится. Поначалу они все хороши, а потом…

Тося с горечью и негодованием вспомнила, как в школе рабочей молодёжи она встретилась с парнем, который говорил ей сладкие слова, ходил за ней, как тень, клялся в любви. Они решили пожениться.

Окончив школу, он поступил в институт. Тося не могла поступить: дома было очень трудно — тяжело заболел отец, — и она одна кормила семью.

А парень был недоволен: он должен учиться, идти вперёд, о нём надо заботиться. А Тося, видите ли, погрязла в домашних трудностях. Парень постепенно отдалился, и вскоре она узнала, что он женился на девушке из обеспеченной семьи.

С тех пор Тося презирала парней и не верила, что на свете существует настоящая, большая любовь.

2

Работая, Ильхам иногда посматривал в сторону Геярчин. Он поймал себя на том, что с надеждой ожидает, не будет ли ещё поломки. Ему очень хотелось хоть несколько минут побыть с Геярчин.

— Ильхам! — окликнул его прицепщик. — Воды хочешь?

— А много осталось?

— Тебе хватит.

— Потом попью.

— Хорошо.

Прицепщик облизал сухие губы. В горле першило. Но он считал, что воду надо оставить Ильхаму. Ему ведь труднее: сверху припекает весеннее солнце, снизу — бьёт жаром мотор. По сравнению с трактористом прицепщик, можно сказать, находится в раю.

— Ильхам! Как ты думаешь, почему сегодня не было Саши?

— Приедет.

— Говорят, наши портреты будут помещены в газете.

— Ещё не за что.

— Почему?! Мы работаем что надо! Я послал бы тогда газету домой — в Ленинград, а ты — в Баку.

— Ты сперва заработай эту честь. Асад, например, думает, что он знаменит уже потому, что приехал сюда.

— А ну… Прибавь-ка газу…

Больше они не разговаривали. Только когда Ильхам остановил трактор и спрыгнул на землю, прицепщик протянул ему кувшин:

— Держи, Ильхам.

— А ты?

— Я свою долю выпил.

Ильхам пил воду маленькими глотками, словно лакомясь ею. Улыбнувшись, он протянул кувшин прицепщику:

— Попей и ты.

— Что ты! Я и не хочу вовсе!

— Вижу, как ты не хочешь!

Напившись, прицепщик с благодарностью посмотрел на Ильхама, который задумчиво сказал:

— Да… Вода… Это, знаешь, проблема!.. Смотри, Шекер-апа едет!

Теперь трактористы работали далеко от стана, и обед им привозили на поле. «Обеденный» грузовик передвигался от участка к участку, и его появление означало, что можно сделать перерыв.