Простор

Захаров вернулся поздно. Дверь в его комнату была распахнута настежь. Он поспешно вошёл и застыл на месте: Лариса, его жена, была здесь и спокойно чистила картошку!

Увидев мужа, она кинулась к нему.

— Ваня! Дорогой мой! Здравствуй! — Она обнимала и целовала растерянного Захарова. — Милый, я так соскучилась по тебе!

— Хорошо, хорошо, только ты успокойся. Не надо так громко, — старался утихомирить её Захаров.

Заметив, что муж озадачен её внезапным появлением и даже как будто недоволен, Лариса приписала это тому, что Иван не любит неожиданностей.

— Но ведь хорошо, что я приехала? Правда? — допытывалась она. — Я всё ждала, а потом решила: у тебя столько работы, что тебе в Павлодар никак не выбраться.

— Да, работы здесь прорва, — ответил Захаров. — Положение очень тяжёлое. И ты несколько поторопилась с приездом. Я бы тебя вызвал. Му, ничего… Погостишь немного и вернёшься назад.

Лариса с изумлением глянула на Захарова.

— Вернёшься? Что это значит?.. Ваня, я ведь не в гости приехала, а к себе в дом.

— Дом у нас в Павлодаре, — уже с раздражением сказал Захаров. — Ну что ты уставилась на меня?! Я так измотался, что ничего не соображаю, а тут ещё твоё появление…

Встреча оказалась совсем не такой, как её представляла Лариса. Она поняла, что дело не в усталости и не в том, что у Ивана много работы. В его глазах она видела плохо скрытую враждебность и не хотела этому верить…

Захаров являлся домой поздно. Он с мрачным озлоблением следил, как Лариса безропотно готовила ему ужин и стелила постель.

Она почти не выходила из дому, а по вечерам садилась у окна, ожидая, когда Иван вернётся.

Шекер-апа, заметив, как осунулась Лариса за несколько дней, попыталась утешить её:

— Что ты горюешь, дочка? Ничего ведь не случилось. Ты думаешь, твой муж не хочет тебя видеть? Хочет. Думаешь, не хочет пойти с тобой погулять? Хочет. Только работы у него так много, что он и самого себя не помнит. Я всё знаю — сама ведь сколько раз плакала, когда Мейрам оставлял меня: боялась, что его убьют баи, что попадёт он под машину, что заболеет в командировке. Мало ли что! Сколько нам пришлось пережить, того вам и не представить! Ваша жизнь другая, счастливая.

— Шекер-апа, дорогая, — со вздохом ответила Лариса, — если бы только Ваня был таким же преданным и честным мужем, как уста Мейрам, я бы и горя не знала…

Однажды вечером Лариса увидела из окна, как Захаров, миновав их дом, пошёл дальше — к продуктовой лавке. Она окликнула его, но он не обернулся. Лариса выбежала из дому и догнала Захарова.

— Ваня, постой! Ты ведь говорил, что сразу придёшь домой, а сам…

— Что сам? Пошёл вот подкрепиться.

— Водкой?

Он пугливо посмотрел по сторонам.

— Знаешь, иди домой. Я сейчас вернусь, тогда и поговорим. На нас уже смотрят. Неудобно.

— А водку пить удобно?

— Раз ты следишь за мной, так я нарочно пойду и напьюсь. Дура пустоголовая!

Лариса отпрянула назад от неожиданности. Иван тотчас же повернулся и быстро ушёл, а она, собрав все силы, чтобы не расплакаться, вернулась к себе и, повалившись на кровать, разрыдалась.

Вот так же бывало и в Павлодаре, и Иван потом клялся, что не будет пить, не будет скандалить. Но всё оставалось по-старому. Значит, надо с него не клятвы требовать, а сделать что-то решительное, что-то такое, что заставит его одуматься.

Уже затемно Лариса поднялась и зажгла свет. Потом надела фартук и поставила на огонь чайник. Всё это она делала словно в каком-то тумане. Собственные поступки казались бессмысленными. Она бродила по комнате, бесцельно притрагиваясь к вещам, будто вспоминая, что же ей надо сделать.

Захаров пришёл взлохмаченный и грязный. Пьяным, тупым взглядом он окинул Ларису и угрюмо спросил:

— Я вижу, у тебя хорошее настроение?

Он явно нарывался на скандал, но Лариса промолчала. Захаров, засунув руки в карманы, скривил рот и процедил:

— Значит, следишь за мной? Шпионишь? Но имей в виду — я свободен! Это моё право! Ты понимаешь смысл этого слова? Право! Понятие историческое. Человечество тысячи лет билось за право. А ты хочешь его отнять. Не отдам! Я мужчина, а ты баба!

Что я скажу, то и будет. Почему ты не спишь? — вдруг закричал он с неистовством. — Тыщу раз говорил: не жди! Не следи! Я главный инженер! У меня нет времени на твои капризы!

Когда он замолчал, Лариса глухо спросила, сдерживая гнев:

— Ты считаешь себя мужчиной?

— А что я, не хозяин себе?!

— Не кричи на меня. Я тебя не боюсь. Понял? Право! Право! Заладил, как попугай. Так вот: ты сделал из меня домработницу, а сам ведёшь себя просто бесстыдно. И мне надоело с утра до вечера сидеть дома и ждать, когда ты явишься с очередным скандалом. Понимаешь — мне надоело?!

— Разводиться хочешь? — язвительно спросил Захаров.

— Думаешь, пропаду? Не беспокойся — мне помогут. Пойду на работу и ещё лучше, чем с тобой, жить стану!

Захаров растерялся.

— Хорошо, хорошо, только ты не плачь, — забормотал он, хотя Лариса и не думала плакать. — Давай лучше спать. А завтра во всём разберёмся.

— Иди и ложись! Тебе бы только завалиться в постель. А утром удерёшь и про всё забудешь!

Лариса выбежала из дому в тёплую тьму степной ночи. Ни в одном окне уже не горел свет. Тишина стояла такая, что Лариса испугалась: наверно, все слышали их ссору. Какой позор!

Она вернулась в комнату. Иван уже спал, отвернувшись к стене. Лариса погасила лампу, ушла на кухню и села у открытого окна.

Муж храпел так, словно его душили. Ларису охватил ужас: вот с таким человеком она связала свою жизнь!..

2

Совсем ещё девочкой, после семилетки, Лариса пошла работать на завод. Тогда она увлекалась спортом и, даже поступив в вечернюю школу, не бросила занятий в автокружке, которым руководил шофёр директора, совсем ещё молодой парень, чуть старше Ларисы. Он терпеливо и настойчиво учил её, и, когда Лариса уже водила машину на большой скорости, она вдруг заметила, с каким восхищением он смотрит на неё — не как учитель, довольный успехами ученицы, а совсем иначе.

И каждый раз, как только она вспоминала этот взгляд, ей почему-то становилось тревожно и хорошо.

Но в это время на завод пришёл работать племянник директора — Иван Захаров. Он сразу заинтересовался Ларисой, неизменно провожал домой, а на вечерах всегда танцевал только с ней.

Лариса замечала, что шофёр директора стал смотреть на неё теперь не то с грустью, не то с сожалением. Но она только и слышала и от окружающих и от Родиона Семёновича: Иван то, Иван сё, с таким не пропадёшь, он талантливый, своего добьётся. И всё в этом роде. Ивана считали простым, остроумным, компанейским парнем.