Простор

— Не имело бы смысла поднимать такие огромные пространства, если бы мы не располагали техникой.

— О да! — журналист любезно кивнул головой.

Потом пошли в столовую, где гостей встретила

Шекер-апа, накормив их вкуснейшим обедом.

— А как питаются рабочие? — поинтересовался Смит.

— Так и питаются, — ответил Соловьёв, — можете подождать обеденного перерыва и увидите, что всем будут поданы те же самые блюда.

— Я понимаю. А в другие дни?

— Вы хотите сказать, что ради вашего приезда рабочих кормят иначе, чем всегда?

— Что вы! Я просто любопытен. Я журналист и обязан спрашивать обо всём.

Гости с интересом познакомились с проектом будущего совхозного городка.

— Очень красиво, — похвалил мистер Смит. — Я, конечно, не поверил бы, что здесь, вдали от центра, это может стать реальностью, если бы не видел других строек. У вас работы ведутся быстро… М-да, очень быстро!

Это журналист сказал так, словно именно быстрые темпы были самым плохим с его точки зрения. Но он продолжал улыбаться.

— Можно мне побеседовать с молодыми рабочими в неофициальной обстановке?

— Пожалуйста, беседуйте…

Перед вечером Соловьёв зашёл в палатку трактористов.

— Вот что, ребята, с вами хочет встретиться мистер Смит. В семь приходите в столовую. Вы всё сами понимаете — не маленькие, но всё же напомнить следует: если вам и не понравится что-нибудь в его словах, будьте выдержанными, не грубите. Он гость и любую нетактичность обернёт потом против нас…

В столовой сдвинули несколько столов. Корреспондент и переводчик уселись в центре. Остальные разместились вокруг. Мистер Смит кланялся каждому входящему, с улыбкой показывая на стулья: садитесь, мол, поговорим по душам.

Переводчик сказал:

— Господин Смит хотел бы поговорить с вами о жизни в совхозе. Поскольку администрации здесь нет, он надеется, что вы стесняться не станете.

— Нам стесняться нечего, — буркнул Саша, — у нас от начальства да и от вас секретов нет.

— Мистер Смит в первую очередь хотел бы знать, как вы попали сюда: добровольно или по принудительной мобилизации. Если можно, отвечайте по кругу, — и переводчик показал на Ильхама, сидящего рядом со Смитом.

— Скажите господину Смиту, — сказал Ильхам, — что он, как журналист, должен был бы рассмотреть нас внимательнее: разве же мы похожи на людей, покорившихся грубой силе? Разве у нас вид работающих из-под палки? Разве мы чего-нибудь боимся? Запугиванием ничего не достигнешь, мистер Смит. Если человек не хочет, его и соломинку поднять не заставишь.

Едва переводчик закончил говорить, как послышался голос Асада:

— А настроение у нас такое, что можем пить кока-колу и до утра танцевать буги-вуги!

Ребята засмеялись.

— Ишь ты! Как он эти слова-то хорошо знает! — бросил Ашраф.

Это тоже было переведено мистеру Смиту, который удовлетворённо закивал головой.

— Мистер Смит интересуется, какая же сила привела вас сюда. Что заставило бросить родителей, семью, любимых девушек?

Очередь была Ашрафа. Он ответил:

— Нас привела сюда сила любви к нашему народу, к нашей Родине, к нашей партии. Мы хотим сделать жизнь счастливой и радостной. Поэтому смешно говорить о том, что мы кого-то бросили. Мы это делаем для них же — для семьи, для родных и для любимых девушек.

Со всех сторон раздались голоса:

— Правильно!

— Молодец Ашраф!

— Давай в том же духе!

Журналист улыбался, кивал головой, но улыбка его была недоверчивой. Он спросил:

— Когда же вы думаете возвращаться?

Пришлось отвечать Геярчин:

— С таким вопросом можно было бы обратиться к мистеру Смиту: ведь он находится в гостях, а вот мы — у себя дома. Здесь мы строим городок и будем в нём жить. Если господин журналист думает, что всё это пропаганда, то он не ошибается. Но это пропаганда делом. Совхоз — это наглядное пособие по социализму.

— Много ли вы здесь заработаете?

— О да! — усмехнулся Алимджан. — Несколько миллионов!

— Сколько?! — испуганно спросил переводчик.

— Несколько миллионов пудов хлеба.

Журналист первый раз поджал губы, словно решил, что над ним смеются. Лицо его стало непроницаемым. Он что-то сухо сказал, и переводчик так же сдержанно обратился к молодёжи:

— Мистер Смит всё это хорошо понимает, но ему просто жаль вас: в вашем возрасте действительно надо пить кока-колу и танцевать по вечерам буги-вуги. А здесь нет ни жилья, ни воды.

— Странный вы человек, мистер Смит, — выпалил Саша, — неужели вы не понимаете, что для налаженной жизни требуется, чтобы кто-то позаботился об этом. Если б мы приехали в благоустроенный город с театрами, кино и кафе, то не было бы никакой проблемы целины! Но ведь дело в том, что здесь ничего нет. И кто-то должен начать. Вот мы и строим своими руками свою жизнь. В этом наше счастье…

Переводчик поднялся.

— Мистер Смит очень доволен вашими ответами. Он желает успеха в вашей работе и в вашей любви.

Обе стороны были достаточно язвительны и вполне вежливы. Распрощались с улыбками, оставшись при собственном мнении.

…Когда гости сели в машину и уехали, Соловьёв задумчиво посмотрел вслед и сказал:

— Этот Смит не верит даже тому, что видит своими глазами. Увидит новую домну — скажет: пропаганда. Увидит совхоз на целине — тоже пропаганда. Увидит людей, которые счастливо живут у себя в доме — и это пропаганда. Что же тогда реальность?.. Поменьше бы таких Смитов — крепче была бы дружба с зарубежными народами!

— Ничего, наладится, — как всегда, невозмутимо сказал Имангулов. — Это тоже наладится…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ «ИДИ К ЛЮДЯМ!»

1

После работы Шекер-апа зашла прибрать в комнате Захарова и едва занялась мытьём полов, как в дверь постучали: вошла незнакомая молодая женщина. Она смущённо огляделась.

— Простите, но мне сказали, что здесь квартира инженера Захарова.

— Правильно, дочка, правильно сказали… А ты, наверное, Лариса? Жена его?

— Вы меня знаете?

— Слышала… Вот это хорошо, что ты приехала. Давно пора!

Довольно улыбаясь, Шекер-апа засуетилась, помогла Ларисе внести вещи, быстро убрала со стола.

— Ты, дочка, устраивайся. Ведь домой приехала, не куда-нибудь, а я тебе, чайку поставлю.

Лариса быстро переоделась, повязала косынку и принялась домывать пол, наводить порядок. Шекер-апа пыталась её остановить, уговаривала отдохнуть с дороги, но Лариса смеялась:

— А я и отдыхаю. Я так устала в одиночестве, что теперь мне любая работа в охотку…