Простой план

– Почему тебе так хочется рассказать обо всем Лу?

– Мне просто кажется, что ему следует знать об этом.

– То, что мы сделали, Джекоб, – ужасно. Из-за этого мы можем провести остаток наших дней в тюрьме.

Он опять закрыл глаза.

– Обещай, что ничего ему не скажешь, – потребовал я.

Джекоб колебался; взгляд его по-прежнему был устремлен на перчатки. Наконец он пожал плечами.

– Хорошо.

– Обещай мне.

Он вздохнул и уставился в окно.

– Обещаю, что не скажу Лу, – произнес он. После этого мы какое-то время молчали. Джекоб собрался было вылезти из машины, но потом как будто передумал.

– Где ты спрятал деньги? – спросил он. Я в упор посмотрел на него.

– В гараже, – солгал я.

– В гараже?

– Я подумал, что, если спрячу в доме, Сара может их случайно найти.

Он кивнул, выждал какое-то мгновение, словно пытаясь придумать, что бы еще сказать, потом все-таки открыл дверцу. Собака спрыгнула с заднего сиденья, бросилась к нему в ноги.

– Мы забыли съездить на кладбище, – сказал я. Джекоб устало взглянул на меня, губы его дрогнули в презрительной усмешке.

– Хочешь сейчас съездить? Я покачал головой.

– Я просто сказал, что мы забыли это сделать.

Он отмахнулся от моих слов.

– По-моему, это самая незначительная из наших проблем, я прав?

Джекоб не стал дожидаться моего ответа. Выбравшись из машины, он свистнул Мэри-Бет и, когда собака спрыгнула на тротуар, хлопнул за собой дверцей.

Сара услышала, как я вернулся домой, и позвала меня сверху. Я застал ее в спальне; шторы на окнах были опущены, и дневной свет почти не проникал в комнату. Она лежала под одеялом, явно намереваясь вздремнуть после обеда. Волосы ее были собраны в пучок на макушке.

Я присел возле нее и принялся пересказывать утренние события. Я излагал все по порядку, постепенно подводя ее к кульминационному моменту – стычке с Педерсоном, – рассчитывая преподнести эту новость вовремя, чтобы добиться максимального эффекта. Сара перевалилась на бок, прикрыла глаза и натянула одеяло до подбородка. Она никак не реагировала на мои откровения – просто лежала и полусонно улыбалась. Я даже не был уверен в том, что она меня слушает.

Но, когда я начал рассказывать о том, как покидал самолет, она чуть приподняла голову и открыла глаза.

– А что с банкой из-под пива? – спросила она. Вопрос застал меня врасплох.

– С банкой из-под пива? – переспросил я.

– Ну да, с той, что была у Лу.

Я понял, что совершенно упустил это из виду. Мне нужно было заняться поисками банки сразу же после того, как я подложил деньги, но в тот момент как раз и появились две вороны, которые так напугали меня.

– Я не нашел ее, – уклончиво ответил я.

– А ты искал?

Я выдержал паузу, постепенно обдумывая, стоит ли приврать, но, пока я колебался, необходимость в этом уже отпала.

– Ты забыл, – обличительным тоном заявила Сара.

– Я просто не увидел ее. Около самолета ее не было.

Сара приподнялась и села.

– Если ее найдут, – скороговоркой произнесла она, – сразу станет ясно, что кто-то там уже побывал.

– Подумаешь, какая-то банка из-под пива. Ее никто и не заметит.

Сара промолчала. Она сидела, уставившись на одеяло. Я видел, что она начинает злиться: губы ее были плотно сжаты, и казалось, что даже вены на лбу вздулись от напряжения.

– Подумают, что кто-то обронил ее еще летом, – добавил я. – Во время пикника в саду.

– Можно провести экспертизу и установить, сколько времени она там пролежала. Это легко определяется по ржавчине.

– Да ладно тебе, Сара. Никто не станет проводить экспертизу.

Ее тон был мне неприятен. Она словно обвиняла меня в том, что я совершил грубейшую и непростительную ошибку. В ее понимании я повел себя глупо.

– Они найдут на ней отпечатки пальцев Лу.

– Он был в перчатках, – сказал я, силясь вспомнить, так ли это было на самом деле. – Это обыкновенная пивная банка, таких в лесу полно валяется. Никто и внимания-то на нее не обратит.

– Еще как обратит, Хэнк. Если возникнет хотя бы малейшее подозрение насчет пропажи денег, обыщут каждый дюйм сада. И, если найдут эту банку и на ней отпечатки пальцев Лу, нас тут же вычислят.

Я задумался. Ее гневный выпад задевал меня, порождая смутное желание ответить тем же. Я знал, что она слишком уж преувеличивает опасность, но в то же время не мог не согласиться с тем, что отчасти ее страхи оправданны. Мы и в самом деле оставили после себя улику: пусть маленькую, но все равно способную разоблачить нас.

– У нас еще есть шанс выпутаться: надо сжечь деньги, – заявила она.

– Перестань, Сара.

Она закрыла глаза и покачала головой.

– Мы не будем ничего сжигать, – проговорил я. Сара промолчала. Разглаживая на животе одеяло, она всем своим видом выражала недовольство, и, глядя на нее, я вдруг поймал себя на том, что не собираюсь рассказывать ей про Педерсона. Это меня удивило, даже потрясло. У нас никогда не было секретов, мы были на редкость откровенны друг с другом. Но я решил, что о Педерсоне она узнает не здесь и не сейчас. Возможно, когда-нибудь, лет через десять-двадцать, когда мы вкусим прелестей роскошной жизни и это в какой-то степени оправдает меня в ее глазах, я расскажу о том, что произошло на самом деле. Я расскажу, как спас нас от разоблачения, как взвалил на себя эту тяжкую ношу, ограждая ее и нашего будущего ребенка от возможных неприятностей. Она будет потрясена моей храбростью, благородством – ведь я столько лет скрывал от нее горькую правду – и все мне простит.

По правде говоря, я страшился ее приговора.

– Твой лоб уже лучше, – заметила она, не глядя на меня. Это была попытка примирения.

Я дотронулся до лба.

– Во всяком случае, рана больше не болит.

Какое-то время мы молчали. Сара плюхнулась обратно на подушку, повернувшись ко мне лицом. Я не смотрел на нее. Я ждал, пока она извинится. Если бы это произошло, я, может, и рассказал бы ей всю правду, но она промолчала, и я не стал менять принятого решения.

– Продолжай, – прошептала она.

– Да вот, собственно, и все, – сказал я. – Я вышел из самолета, закрыл за собой дверь и поспешил через лес обратно, к дороге. Потом мы приехали домой.

Днем снег так и не выпал. Я слонялся по дому, время от времени поглядывая в окно на небо. Каждый час включал радио и слушал прогноз погоды. Он упрямо предсказывал снегопад, местами сильный, затяжной, но близился вечер – за окном по-прежнему не виднелось ни облачка. Когда солнце совсем зашло, в небе разлилось море искрящихся льдинок-звезд.