Пространство (сборник)
Шрифт:
Не менее, чем альпинистам.
Не выходя по многу дней,
Сидит — ладонью трёт плешину.
А это всё-таки трудней,
Чем влезть с верёвкой на вершину.
И в созерцании немом
Мудрец в каморке — Диогеном.
Но стены бешеным умом
Он прожигал, как автогеном.
Куда б ни ставил он стопу
Немела публика повсюду.
Да, мысль, попавшая в толпу,
По действию подобна чуду.
Он мыслит! Он подъемлет
Взял меч. Он плащ закинул пылко.
Он мыслит! Голова трещит
От лобных пазух до затылка.
Бывает вправду горяча
Дискуссия! И в поединке
Сойдутся два бородача.
Глядишь — и только шерсть на ринге.
О, темперамент мудреца!
Речь горною гремит рекою.
Но сядет, побледнев с лица
И за сердце схватясь рукою.
И в мир идей, творя полёт,
Он жажду небом утоляет...
Мыслитель пляшет и поёт.
Мыслитель слезы утирает.
Он в возбужденье без конца!
Он вечно мчит куда-то в мыле...
А кто сказал: для мудреца
Бесстрастье подобает в мире?
1964
ВОДА
Я до тепла был в молодости падок!
Ещё б о печке не мечтать, когда
По желобку меж стынущих лопаток
Струится холодящая вода!
От той смертельной, муторной щекотки
Спирает дух, как на полке в парной,
Особенно когда ещё обмотки
Пропитаны водою ледяной.
Шинель моя намокла, как мочало.
Умерь попробуй звонкий лязг зубной!
Вода стонала,
хлюпала,
пищала
В зазоре меж подошвой и ступнёй.
Она была обильною и злою,
Текла с дерев на лоб, на щёки, в рот.
Её с лица я отирал полою,
Как возле топки отирают пот.
В разливы рек я брёл и брёл по шею,
Я воду клял и клял на все лады.
Я не запомнил ничего страшнее
Холодной этой мартовской воды.
1953
ГУНН
Где у гор раскинулась лагуна
И высокий кипарисный сад,
Раскопали погребенье гунна,
Умершего столько лет назад!
Он лежал, внушительный владыка,
В окруженье двух невзрачных слуг.
На руке браслет из сердолика.
Щит. Копьё. Кинжал. Колчан. И лук...
...Что он помнил? Вот была работа!
Воинский неистребимый пыл!
Запах крови, варева и пота.
В круглых чашах молоко кобыл,
Рим тонул в неимоверном гаме.
Вождь рубил, бездумен и космат...
И ещё молился робко в храме
Гунном не заколотый прелат.
1973
СИБИРСКИЕ ВАГОНЫ-РЕСТОРАНЫ
Сибирские вагоны-рестораны —
На тыщи вёрст рассчитанный уют!..
Здесь за графином раздирают раны
Сердечные,
бранятся и поют.
Актёр бровастый едет на гастроли,
Моряк спешит из отпуска назад.
За долгий путь сдружившись поневоле,
Сидят, касаясь лбами, взгляд во взгляд.
И всё, что за полжизни наболело,
Всё, что таили где-то в глубине,
В сердцах друг другу поверяют смело
Среди народа, как наедине.
Всю жизнь свою — женитьбы н разводы,
Печальные ошибки прежних дней.
...Потребность человеческой природы
В признаниях —
стыдливости сильней.
О, сколько тут новелл,
если порыться!
Как вспомнить их и не сойти с ума!
Друзья бормочут, и бежит по лицам
То свет, то тьма, то свет, то снова тьма.
Когда бы это всё они забыли,
Как был бы их удел нелёгкий прост...
А за окном безлюдие Сибири,
Полночная тайга на тыщи вёрст.
1959
СЕНСАЦИЯ
Зевая, встанешь на рассвете,
И, словно бы сойдя с высот,
С липучей полосы в газете
Сенсация вдруг полоснёт.
Сенсация! Нам от сенсаций
Уж не укрыться всё равно
Под сенью сладостной акаций
Иль в горсаду за домино...
Сенсация встаёт на ножки
И вдруг бежит — бог весть куда! —
Стремительней, чем миноноски,
И экстренней, чем поезда.
Эскадры отдают швартовы.
Припали головы к рулю...
— Вы слышали? — О чём? — Да что вы?
— Не мо...— Да я вам говорю!
Земным овладевая шаром,—
Покой? Да где он? Нет как нет! —
Сенсация лесным пожаром
Уж охватила континент.
За новостью опешим, за всякой!
Давай известий!.. Без помех
Слюнявой бешеной собакой
Сенсация кусает всех,
Готовьте люминала тонны!
Бессонница вползла в дома.
Сенсация — хоть ставь кордоны! —
Как в средние века чума.
Молва несётся языкаста
На материк с материка!..
...Но старого Экклезиаста
Уж с полки достаёт рука,
1970
ЛОЖЬ
Об истине и не мечтая,
я жил среди родни, и сплошь
вокруг меня была простая,
но разъедающая ложь.
Со смаком врали, врали сладко,
Кто просто лгал, а кто втройне...
Но словно смутный сон, догадка
тоскливо брезжила во мне.