Простри руце Твои..
Шрифт:
– Что скажешь хорошенького?
– нехотя спросил он, заранее приготовившись к самому худшему.
– Тебе звонил Никольский!
– с придыханием сообщила церковным шепотом жена и быстренько сделала молитвенное выражение лица, которое Олег особенно у нее ненавидел.
Плохенькая актриса, МК давно уже перестала испытывать судьбу на сцене и на кинопробах. Однако репетиционный запал у жены не иссяк, и она настойчиво стремилась поддерживать дурную форму с помощью тренировок на муже.
– Никольский?
– повторил Олег, не сразу понимая смысл сказанного.
– Это Шар, что ли?
Так давно прозвали
– Шар, - благоговейно подтвердила МК.
– Сергей Борисович! И просил тебя ему позвонить. До двух ночи!
До двух ночи? Сегодня?!
Олег снял ботинки и прошел в комнату. Непонятно, что нужно от него Никольскому. Маститые режиссеры такого ранга к Олегу обращались редко: он был довольно посредственный, хотя известный актер, снявшийся в двух десятках фильмах, постоянно востребованный и занятый на сцене, всегда с ролями. Но Шар...
– Он снимает новый фильм!
– с колумбовским взором сообщила МК.
– Ну, положим... Из чего ровно ничего не следует, - отозвался Олег, снимая свитер.
– Не делай заведомо ложных выводов.
– Звони!
– выпалила жена в приказном порядке.
– Брось ты, наконец, свой свитер! Вот телефон!
И она с готовностью протянула Олегу записную книжку. Олег с досадой взял трубку и набрал номер: лучше бы сначала напиться чаю, да разве МК позволит! Будет теперь зудеть в нетерпении...
Ответил сам Никольский.
– Мой золотой!
– загудел он в трубку восхищающим фанаток басом.
– У твоей милой Милы прежний звонкий голосок. Ей бы хорошо попробовать озвучивать мультфильмы. Каких-нибудь котят или козлят. Хотя где они теперь, наши мультфильмы... Все равно, что она у тебя болтается без дела? Ну, это к слову. Я не знал, что ты занят в Грибоедове. Думал, ты сегодня не играешь. Ты должен быть у меня на киностудии завтра в полдень. Не опаздывай, у меня масса дел. Хочу поговорить.
– Есть!
– по-солдатски ответил Олег и опустил трубку.
– Ну что?
– прошептала МК с лицом королевы Гертруды, выпытывающей о поведении единственного сына.
– Он сделал тебе предложение?
– Безумно хотел, но не мог, поскольку я, Милочка, некоторым образом уже женат на тебе. Это не оправдание, но объяснение. Кстати, я пока не слышал, что Шар грешит голубизной.
Олег встал и отправился на кухню пить свой любимый "тот самый" чай.
– Дурак!
– раздраженно понеслось ему вслед.
– Вдобавок с претензиями на оригинальность!
Ровно в двенадцать Олег постучал в кабинет Никольского.
– Мой золотой!
– приветственно забасил Шар.
– Рад тебя видеть! Говорят, ты неплохо играешь Молчалина. Надо к вам заглянуть. Вот, пробегись глазками, неплохой сценарий.
Олег осторожно взял текст: с первого беглого взгляда ему действительно показалось интересно. Изящный, некондовый, с хорошими диалогами и сценами.
– Как тебе главный герой?
– снова загудел Шар.
– Писан прямо про тебя!
Про него? Ну, положим... Олег недоверчиво взглянул на Никольского. Играть у Сергея Борисовича ему еще не доводилось, он даже мечты такой никогда для себя не мечтал. Неужели готовиться к пробам?..
– И никаких проб, - продолжал гудеть Шар.
– Прочитаешь дома сценарий
У Олега непроизвольно напряглись все мышцы. Играть у Никольского?! Без всяких проб?! Невероятно... Если это правда, какую роль может сыграть дурацкое одно-единственное условие...
– Я прочитаю, - пробормотал Олег.
– Очень быстро... Вы думаете, я откажусь работать с вами?
– Думаю, золотой, конечно, думаю. До тебя уже многие отказались, - хохотнул Шар.
– Ты ведь не знаешь сути моего условия! А узнаешь - тоже сразу драпанешь!
Олег взглянул на Никольского. Что за условие он предлагает? Без денег, что ли? Да ладно, Олег согласен сняться у мэтра даже задарма, хотя, конечно, вариант неблестящий.
– Оно все очень просто, - продолжал Шар.
– По замыслу автора герой в самом конце погибает. Есть известный анекдот на эту тему...
Олег кивнул: он успел заглянуть в конец.
– Здесь вся закавыка: ты должен будешь умереть по-настоящему...
Что? Олег задумчиво почесал переносицу. Как это - по-настоящему? Никольский собирается его убить? Какая-то белибердень...
– И вот так все до одного!
– горько пожаловался Сергей Борисович.
– Слепцов даже заявил мне, что я убийца. А что необычного я предлагаю? Сыграть гениально последнюю роль, прогреметь на весь мир - а это я гарантирую - и уйти с небывалой славой! Неужели лучше потом сдохнуть немощным и дряблым стариком, которого никто никогда не вспомнит?
Олег задумчиво рассматривал Никольского. Кажется, на сумасшедшего непохож...
– Играя эту роль, мой золотой, - продолжал режиссер, - ты должен будешь обдумать и осмыслить всю свою жизнь, ее пересмотреть и прожить заново, проанализировать все свои поступки, прочистить мысли. В этом залог гениальности твоей игры. Иначе не получится. Ты будешь играть последний раз, зная, что через три-четыре месяца умрешь, - а потому сыграешь несравненно. Но "никто не хочет даже умереть, лишь для того, чтоб вышел первый сборник". Люблю Визбора. А ты?
– Кто ж его не любит...
– сквозь зубы буркнул Олег.
– Однако далеко не все поэтические постулаты следует претворять в жизнь.
Шар посмотрел на Олега с жалостью, как на существо, природой обиженное и умом обделенное.
– В жизнь, золотой, вообще ничего претворять не следует. Ее следует просто прожить. И как следует. А здесь тебе никто не советчик. Думай! Хорошо думай!
Дома Милочка тотчас объявила, что Никольскому пора в Алексеевскую.
– Куда?
– не понял Олег.
– Бывшая Кащенко, - уточнила МК.
– Как всем ненормальным.
– Он сам разберется, куда ему пора, - сказал Олег.
– К телефону меня до завтра не зови. Я читаю сценарий.
– Он человек неприятный, - пробубнила жена.
– Тяжелый в употреблении
– И тебя приятной и легкой никак не назовешь, извини, - отрезал Олег и ушел в комнату.
Отключил мобильник.
Сценарий он пробежал мельком, это его интересовало не сильно. Главное, решить, что теперь ему делать: отказаться, как сделали до него добрых полтора десятка человек, или... Странно, неужели можно рассматривать предложение Никольского всерьез?.. Полная белибердень...