Противофаза

— Да что же вы меня всё время уговариваете, дорогой Леонид Ильич, — не выдержал я, — Не собираюсь я рушить крепкую семью Чурбановых. Просто Юрий Михайлович немного недодаёт Галине Леонидовне душевной теплоты. Благо ведь бывает не только материальным. Есть ещё один момент. Вы не даёте реализоваться её неуёмной энергии.

— Это как? — напрягся советский лидер.

— Дайте ей такую должность, где она бы чувствовала свою востребованность. Была бы ближе к творческим работникам, — высказался я.

— Министром культуры, её предлагаешь что ли, вместо Демичева? — хмыкнул Брежнев.

— Это уж вам решать со товарищи, — развёл я руками, — Но я бы подумал о должности главы комитета по телевидению и радиовещанию.

— Да ты что такое говоришь, пипипи! На важный участок идеологической борьбы ставить Галинку? Она мне всё там развалит, — чуть не подавился маслинами генсек.

— Что там можно развалить, кроме серости и идиотизма, — не испугался его возмущения, — Ваш Лапин — абсолютно бездарная личность. Люди воспринимают нашу жизнь и социализм по картинке в телевизоре. А там — скука и тоска. Подумайте, Леонид Ильич. Вашим детям надо состояться в нашем обществе, показать себя с выгодной стороны. Они сами этого хотят. Галина Леонидовна умеет работать с людьми, тактична, выдержанна, прекрасно чувствует настроение окружающих…

— Не надо её нахваливать, ёпипи. Я ей отцом родным прихожусь и лучше кого-либо её всю знаю, — оборвал мой спич Брежнев, — Не любит она работать. Сильно я удивлюсь, если она хоть какую пипиню до конца доведёт.

— Удивит она вас, Леонид Ильич. Ох, как удивит. Даже Америка ахнет.

— Ну, уж прям таки она и ахнет, эта Америка? — попытался съязвить генсек.

— А ещё Европа и Азия. Даже Австралия нервно закурит…

— Давай ёпипи по последней, и я пойду собираться в дорогу. Мне сегодня в Венгрию лететь, — заторопился вдруг генсек, а потом неожиданно попросил, — Ты, это… Что-нибудь спой из своего творчества. Хорошо поёшь, бродяга, душевно.

Дедулька наверняка ценит народняк, поэтому сбацал ему «Зорьку алую».

— Белов её поёт часто. Так ты и есть тот самый Чеканов — самородок из глубинки? — обрадованно воскликнул Брежнев.

— Чекалин, если быть точнее, — поправил его.

— А ещё какие-нибудь такие песни у тебя имеются? — он покрутил пальцами в воздухе, — Задушевные.

Наиграл на струнах мелодию песни «Полюби меня такой».

— Для матери моего друга презентовал эту песню. Она на праздничном концерте на 8 марта её исполняла. Может быть, помните — Ирина Медведева.

— Как же не помнить! Я же ей собрался звание присвоить, — обрадованно задвигался генсек, — Познакомишь с прекрасной певуньей?

— Без вопросов. Только у неё очень ревнивый муж имеется, милицейский начальник. Не побоитесь? — слегка прикололся над всесоюзным главой.

— Как-нибудь переживу, — усмехнулся он.

Глава 11

Понедельник, 17.03.1975 г.

Кажется, руководитель партии и государства уже больше никуда не торопился. Небольшой самопиар удался. Далее последовали байки, военные воспоминания, охотничьи рассказы, даже анекдоты. Иногда наигрывал на гитаре что-нибудь особо душевное, есенинское. Анекдоты, ясен пень, я рассказывал самые безопасные: про Петьку и Василия Иваныча, про Штирлица. Брежневу особенно понравились анекдоты про выдуманного шпиона в тылу гитлеровцев.

— Вот, встречусь со Штирлицем, всё ему расскажу, — заявил он, вытирая слёзы от смеха, — Надо будет вас обоих с собой на охоту в Завидово взять. Гарного хлопчика завлекла мне Галинка, пипипипи. А почему ты так много разных анекдотов знаешь, а про меня нет?

— Зачем я буду так рисковать? — удивился я, — Хочется на воле пожить. Да и вы вдруг обидитесь и в Завидово меня не возьмёте.

— Не бойся, — заговорщецки оглянулся Брежнев, — Кроме нас тут никого больше нет. Некому подслушивать.

Поверим отцу нации на словах, хотя что-то всплывает в памяти про зама Андропова — Цынёва — брежневского выдвиженца. Именно он сейчас занимается всякими пионскими прибамбасами. Не станет этот рисковать прослушкой главной особы государства.

— Корреспондент западной газеты спрашивает у Леонида Ильича, — начал я выполнять заказ, — Какое ваше любимое увлечение?

— Собирать о себе анекдоты, — получает он ответ.

— И как много насобирали?

— Почти на два лагеря…

— Пипиню городишь, — обидчиво прореагировал генсек, — Не сажают в Советском Союзе за анекдоты.

— А вы по этому вопросу поинтересуйтесь у Андропова, Юрия Владимировича, — с трудом удержался от ехидцы, — Недавно его люди мальчишек сопливых похватали и в психушки попрятали за то, что те посмели критиковать курс нашей коммунистической партии. Вместо того, чтобы провести с ними дискуссию о ленинском курсе, их пытают и кое-кого уже убили. Представляете, какой это удар по репутации партии?

— Не знал, — заметно растерялся Брежнев, — Спрошу у Юры. Я ведь ему полностью доверяю. Меня он ведь спас, когда на меня покушался псих Ильин после торжественной встречи космонавтов.

— Гиммлер тоже любил устраивать покушения на Гитлера, чтобы потом их же успешно устранять, добиваясь благосклонности вождя.

Начиная с девяти часов, помощник принялся приносить звонящий радиотелефон, отвлекая генсека от общения со мной по несколько минут. Удивляли его ответы:

— Отправь это всё Косте Черненко. Он разберётся…

— Пусть Георгий сначала посмотрит. К Цуканову…

— Эти вопросы все к Андрюше отправляйте. К помощнику моему, Александрову…

— С Костиком Русаковым вместе решите, потом уже ко мне обращайтесь…

— Да что вы всё мне звоните, пипи пипи пипи. Мне скоро в Будапешт ехать, а они всё звонят и звонят. Больше в ЦК некому работать, что ли?

Если я был директором какого-нибудь завода и вёл так дела, то от этого предприятия вскоре даже названия бы не осталось. Генсек передоверил все свои дела помощникам и превратился в ходячее факсимиле. Конечно, любой уважающий себя правитель заводит штат советников, помощников и просто близких по крови и духу людей. Иногда ему сопутствует удача в делах правления с талантливыми помощниками, как у Екатерины II с любовниками. Или же нет, вспоминая Бирона у Анны I, или Распутина у Николая II. Сила Брежнева поначалу была в том, что он не стеснялся признавать свою ограниченность и некомпетентность по многим вопросам. Не боялся привлекать в свою свиту сильных умом людей. Как известно, свита делает короля. Эпоху генсека Брежнева на начальной стадии отличало относительная устойчивость курса и качественность принимаемых государственных решений.

На заключительном этапе правления, когда у и так не блещущего интеллектом генсека, от лекарств и славословий окончательно потекли мозги, в штат помощников набежало много ограниченных и откровенно тупых исполнителей, зато очень верных и преданных хозяину и, самое главное, умеющих ему угождать.

Существуют разные систем правления государствами, начиная от первобытной общины и кончая монархиями и республиками. После большевистской революции мир с удивлением узнал, что страной могут рулить секретари. Теперь настала пора ещё большему удивлению — власти референтов секретарей.