Противостояние 2

Сам кум тоже отчетливо понимал свое место в иерархии взаимоотношений этой очень специфичной зоны, занимал его по полному праву и никакого другого не желал. Зэки его уважали - кум не лез в душу, не читал Поднятую целину****** (для многих это было бы худшей пыткой из возможных), не пережимал педаль. С другой стороны - не спускал ничего и не панибратствовал, заслужил - получи, что дубинкой, что карцер, что лично от кума - да по загривку, после чего прямая дорога в санчасть. Куму под руку старались не попадаться.

Сегодня кум, как это и бывало обычно по утрам, провел оперативное совещание сотрудниками своей оперчасти, поставил им задачи на текущий день и отправил из кабинета. После чего - сел разбирать почту и бумаги, отписанные ему начальником учреждения к исполнению.

Бумаги были практически все - одна к одной. Здесь не было блатных группировок, здесь не было противоборства воров и беспредельщиков, здесь не было даже пресс--хаты с шерстяными: уголовниками, приговоренными воровской сходкой к смерти и которым терять в этой жизни было абсолютно нечего. Девяносто процентов бумаг, приходящих в оперчасть было на одну и ту же тему - проведите допрос такого то осужденного по такому то списку вопросов. Результат - высылайте. Значительная часть осужденных, те же опера и начальники УГРО даже в зоне много чего знали и помнили и поэтому вызывали их на такие допросы часто. Многие как ни странно - искренне пытались помочь.

Положив перед собой ворох бумаг, кум начал привычно сортировать их и вписывать в свой рабочий блокнот, распределяя по срочности. Он привык делать так, потому что если не сделать этого сразу - бумаги завалят весь стол и парализуют текущую работу. Прочитал - записал - в сторону. Прочитал - записал - в сторону. Прочитал-записал...

– ...

Выдав замысловатое ругательство, кум положил бумагу на стол. Потом опять поднял ее, перечитал - все точно.

– Да что они там, охренели что ли...

Охренели - не охренели - но документ был, и меры по нему принимать надо было. Вздохнув, кум взялся за телефон, набрал короткий внутренний номер.

– Кто там? Онищенко мне найдите, чтобы явился ко мне. Ко мне сказал, в кабинет! Все, бегом!

Пока ходили за Онищенко - кум попытался добить оставшуюся почту. Распределил пару Пием, потом плюнул - и закурил прямо в кабинете. Когда зажигал сигарету - сломал две спички, что для него было нехарактерно. Нехарактерно для кума и само курение в кабинете, у него не было пепельницы - и пепел пришлось сбрасывать в пустую чашку. Потом эту чашку - самоделку, кстати, зэки на промзоне сделали, лучше чем заводская - придется мыть.

– Разрешите, Пал Андреич!
– в приоткрытую дверь просунулась усатая голова Онищенко

– Ты где ходишь? Почему тебя на месте нет?

– Да разбирался там... В третьем отряде беспредел.

– Что за беспредел?

– Ковалева, похоже, ночью опустили. Да так, что на больничку придется определять.

Кум помолчал. Правозащитников он не любил. Да и за что их любить, спрашивается? Люди - не люди, дерьма в них столько, что...

– Это кто его так?

– Бурылев, известно кто...

Кум щелкнул двумя пальцами по столу.

– Заканчивай с этим. Выпиши трое суток карцера. Скажи от меня, еще рыпнется - в БУРе******* сгною.

Три дня карцера - за такое это был самый минимум.

– Понял, Пал Андреич!
– Онищенко залихватски сдвинул фуражку на затылок.

– Погоди. Ты вот это прочти.

Кум пододвинул подчиненному бумагу которая его так разозлила.

– Мама дарахая...

– Вот то-то и оно. Что мама, а не папа. Который раз это?

– Четвертый, Пал Андреич. Это кому ж это он так нужен?

Куму бы и самому хотелось бы узнать- кому это так нужен заключенный, которого этапируют уже четвертый раз - и все по разным делам. Киев, Москва, Сочи. Теперь Ижевск. Самое главное - бумаги как бумаги, его то дело что. Взял под козырек - выполнил. А все равно - неспокойно на душе. Это привычка такая кумовская - знать что в доме происходит. Потому что если не знать - то потом жареный петух так клюнет!

– Кому нужен - тому и нужен! Дело не наше. Ты как его гнать собираешься?

Онищенко в колонии занимался этапированием поэтому карту знал хорошо, помнил где и какие поезда ходят...

– Ижевск - он не на прямой дороге, Пал Андреич. Рядом есть две станции большие лучше через них - а там автозаком. Автозак пусть удмурты выделят. Либо через Агрыз, либо через Балезино. Лучше через Балезино, там как раз поезда к нам ходят. Можно будет договориться, чтобы никого не выделять.

Этапировать можно было двумя разными способами. Либо с попутным вагонзаком, благо они ходят полными только в одну сторону. Либо - выделять двоих сотрудников для конвоирования, оформлять им командировку, а в дороге эти сотрудники на грудь примут да что-нибудь отмочат, а ты отвечай...

– Договаривайся, попутным. Позвони удмуртам, договорись, чтобы автозак к станции выслали. Организуй, в общем.

– Есть.

– И скажи там... пусть этого ... Чередниченко ко мне в кабинет дернут.

– Есть.

– Иди... делай, в общем.

Чередниченко выдернули через пятнадцать минут - быстро по меркам зоны, где конвою приходится вести заключенного через множество постов и решеток. Людей не хватало, Чередниченко не считался опасным - поэтому его конвоировал только один конвоир, а не два как по инструкции.

– Товарищ подполковник, заключенный Чередниченко...

– Свободен - оборвал конвоира кум - дверь за собой закрой. Понадобишься - позову.

– Есть!

Конвоир с шумом закрыл дверь, заключенный остался посредине кабинета. Среднего роста, с неприметным лицом, в обычной серой телогрейке и шапке, он входил в касту "мужиков" и был типичным мужиком - на вид. Но это было на вид...

– Садись - сказал кум - в ногах правды нет.

Заключенный пододвинул к себе стул, сел, стараясь не шуметь - мало ли в каком кум настроении. Кум же готовил чай, для этого у него были два кипятильника и две большие кружки. В них он сыпанул по доброй жмене качественной индюхи*********, долил воды и врубил кипятильники. Чай был из изъятого, но кум его домой не таскал - обычно приглашал зэков и беседовал с ними по душам под добрый чифирек. Получается что, по крайней мере, половина изъятого при шмонах чая доставалась-таки зэкам.

– Ты кто такой?
– сказал он как бы вскользь.

– Чередниченко Иван Владимирович, осужден по статье...

Кум поморщился, махнул рукой

– Ты мне по мозгам не езди. И без тебя полно желающих проехаться. Ты мне ответь по простому, Чередниченко - кто ты такой?

– Мужик я, гражданин начальник. Нешто не знаете.

– Мужик...
– кипятильники были хорошие, мутное варево уже булькало в кружках - да вот не знаю, какой ты, Чередниченко... мужик. Может статься что совсем и не мужик...