Противостояние
Шрифт:
Мы прошли две лестницы, забавляясь щипанием служанок за их дамские штучки. Мы, то есть я, Йорик и служанки, открыли дверь в душевую комнату и вошли в нее. Служанки быстро повернули краны, еще быстрей разделись и встали вместе с нами под прохладные струи воды, льющейся сверху. Они терли наши тела невесть откуда взявшимися мочалками, тщательно смывая с нас грязь и кровь сражения, задевая нас своими упругими сиськами. Они вымыли нас с ног до головы, затем выключили воду, обтерли нас пушистыми полотенцами и сопроводили в небольшую комнату, где мы немного обсохли. Когда мы высыхали, служанки стояли молча рядом с нами, ожидая приказов, а мы с Йориком решили немного побеседовать.
Мы пили только что приготовленное кофе и мило так беседовали друг с другом.
— Как ты думаешь,
Йорик не торопясь, отпил большой глоток горячего черного напитка, сглотнул черную жидкость в урчащую бездну желудка, откинулся на кресло, что-то довольно простонал, и только тогда произнес: — Ну и вопрос ты мне задал братец! — опять промолчал задумчиво с пять секунд, после чего добавил, — Да, у тебя просто талант задавать странные, и весьма каверзные вопросы! Я не могу с точностью сказать, что будет со мной, с тобой, с нашей империей завтра, или даже через пару часов, а ты меня спрашиваешь совсем непонятно про что! Ладно, мой ответ будет таков, не знаю!
— А ты попробуй заглянуть в будущее, пройдя по тропе твоего или чужого времени вперед, тогда мой вопрос покажется тебе не настолько странным, как мгновение назад!
— Не умею, и никогда не умел! — просто ответил брат.
— Да все ты умеешь и можешь, и не только заглядывать в будущее или прошлое, но и многое другое, только вся беда в том, что ты ничего не хочешь делать! Будь твоя воля, так ты, по-моему, совсем не двинулся с места, настолько сильна твоя леность и настолько велико твое нежелание плодотворно развиваться!
— Что опять начинаешь читать мне нотации за нотациями?! Я понимаю, ты мой старший брат, но, поверь хотя бы на время, что я давно вырос и самостоятельно принимаю решения! Голова у меня работает не хуже твоей, что касается лени, то ее нет и следа! Кто вывел тысячи и тысячи монстров, а?! Кто изобрел живые пушки?! Кто выстроил огромное количество укреплений, бастионов, форпостов и всяких разнообразных укрепсооружений, в то самое время когда ты совокуплялся с нимфами?! Кто сдержал злобное отродье и не дал им разгромить нашу страну, когда ты бухал по черному в гостях у очередного правителя?! И ты называешь меня лентяем?!
Я попытался создать хорошую мину при плохой игре, так как понял, что опять ляпнул лишнего: — Да, но ты меня не совсем правильно понял, ведь лень, она очень многогранна, как и все в нашем мире и в куче других. То есть я хочу сказать, что вместо того, чтобы сейчас болтать ни о чем, взял бы да пошел, например, в лабораторию и создал страшного монстра!!
— Что, да ты совсем охренел братец!! Мы только что пришли с чудовищной битвы! Едва успев отдышаться ты гонишь меня создавать очередного монстра?! Я даже не успел перевести дух!! Ты воистину борзый малый!!
На меня опять что-то нашло и я возопил: — Ничего подобного. По-моему кто борзый, так это ты и здесь ничего не поделаешь. По моему мнению, ты должен прямо сейчас передо мной извиниться!
— Да пошел ты, придурок ненормальный! — проговорил Йорик. Ему мгновенно прилетело в ухо.
— Чтоб тебя!! — в ярости вскричал он, и одарил меня весьма увесистой оплеухой, от которой у меня помутилось в голове. Через некоторое время в голове прояснилось, и я увидел, что лежу на полу, а надо мной стоит Йорик, противно хихикает и пытается пнуть правой ногой. Я быстро сообразил, что к чему и ловкой подсечкой сбил это хохочущее существо с ног.
Он сразу прекратил смеяться, как только больно упал на пятую точку, а я вскочил, как ошпаренный и принялся пинать брата ногами. Молчаливые служанки, которые все это время стояли возле нас, вдруг все как одна разразились пронзительным визгом — это на мгновение привело меня в чувство, я перестал колотить своего родственника. Я даже схватил его за руку, чтобы помочь подняться. Наконец он еле-еле расправил избитую спину и с молчаливым укором посмотрел на меня. Я потупил свой взгляд и в знак примирения пожал его руку, после чего, мы, как ни в чем не бывало, уселись в кресла, вытерли кровь с избитых физиономий, успокоили пронзительно визжащих дур, являющихся по совместительству служанками, и принялись
прихлебывать порядком остывший кофе.— Так о чем мы только что разговаривали?! — спросил меня Йорик.
— О том, что ты невероятно ленив и безответственен!! — проговорил я.
— Да это так, но ты тоже не сахар и мальчик паинька!!
— И то, правда! — констатировал я.
— Так что заткнись и давай напиваться!! Прекрати вести себя как мальчишка!! Я понимаю, что мы все не железные, эмоции взяли верх над разумом, но никому не понравится, что его пинают по бокам!!
— Согласен! Без обид! — ответил я, и звонко хлопнул в ладоши.
В комнату вошел слуга, довольно пидароватый на вид. Он жеманно поклонился и сказал, что стол давно накрыт, что все нас ждут, не дождутся, чтобы начать пир. Мы выслали его вон, сказав, чтобы он передал, что мы скоро придем. Слуга смылся вперед своего визга. Мы допили кофе, поставили пустые стаканы на стол и пошли в большой зал.
Мы звонко цокали подкованными каблуками по мраморным полам, и постепенно приближались к вожделенной двери, стоило которую открыть и будет чудо из чудес. И мы дошли до двери. И мы ее открыли. И нам в глаза ударил яркий свет. И мы увидели, что на крепких дубовых столах красуются всевозможные вкусные яства — поросята, зажаренные в собственном соку, сочащиеся сиропами торты, горы разнообразных паштетов, жульен с грибами, сова с пармизанами, копченые поросята, свежие обезьяньи мозги. У меня даже слюнки потекли.
Я крикнул так громко, чтобы меня услышали все: - Пир начинается!!
Пока я неспешно передвигался к своему месту, расположенному, естественно, во главе стола, Йорик плелся позади меня. Придворные принялись шумно пировать. На столе находилась не только еда, но и питье. Всем хорошо знакомый самогон, вино, водка, текила, арбузная настойка, сидр и рисовое сакэ. Придворные начали бурно напиваться. Мы с Йориком добрались до своих мест, для этого нам пришлось пройти, чуть ли не по головам. Мы расположились в мягких креслах и потребовали, чтобы нам наложили в тарелки еду. Нам быстро наложили дымящуеся куски мяса. Я попробовал их, они оказались довольно приятными на вкус. Я аппетитно пережевывал вкуснейшие мясные деликатесы, и одновременно тянул руку за графином, до краев наполненным водкой хрустальной чистоты. Дотянувшись, я схватил графин, отлил из него огненной жидкости в расположенный около меня стакан. Налил той же самой жидкости Йорику в его стакан. Мы дружно чокнулись и жгучей живительной влагой запили всю ту вкуснотищу, которая совсем недавно попала в наши рты. Затем мы шумно крякнули. Ах, хорошо!!
Что касается придворных, то они от нас не отставали, занимаясь тем же самым. Многие из них напились вдрызг, и сейчас занимались в основном тем, что тихо вырыгивали только что съеденную еду. Некоторые залезли под стол и тихо спали, ну а совсем единицы на этот самый стол забрались и бойко вытанцовывали, до тех самых пор, пока их с него не скинули. Веселье начиналось. И пока почти что вся наша прославленная армия делала нелегкую работу на полях сражений, мы шумно праздновали. Наш праздник был оплачен жертвами наших солдат, ежесекундно приносящих себя в жертву на поле боя. И пока наши сошедшие с ума солдаты погибали толпа за толпой все в большем количестве, мы раз за разом напивались все сильнее и сильнее. И пока наши пережравшие взрывчатки смертники летели в вышине, мы успевали опорожнить очередную чарку доброй браги, прежде чем они приземлялись прямо на врагов, а выпитая чарка швырялась на пол. Вдруг стены дворца затрясло, как плечи паралитика, мне в бокал упал внушительный кусок штукатурки. Затем стены содрогнулись еще раз. И еще. Сначала я не понял, в чем, собственно, дело, как и многие другие, сидящие рядом со мной, ведь мы все как один находились в сильнейшем подпитии. Я даже сначала подумал, что началось землетрясение, которого в наших краях отродясь не бывало. Потом до меня дошло, что это всего лишь дружный залп наших пушек. Я успокоился, вздохнул облегченно, у меня отлегло на душе, а с сердца свалился тяжелый камень. Господи, боже ты мой — это всего лишь пушки. Наши пушки, отыметь их в дрожащие лафеты. Они тоже трудились на благо нашей Светлой Империи.