Протокол "Второй шанс"
Шрифт:
– Минуточку внимания, - сказал он, примирительно поднимая руки вверх.
Голова уже закипала от лихорадочного обдумывания, какие из имевшихся у него на руках карт можно было наиболее безболезненно вскрыть перед общественностью.
Люди проигнорировали его призыв и продолжали кричать, делая любые попытки что-то им сказать невозможными.
– Я понимаю, вы хотите объяснений, но пока вы так кричите, я не смогу вам их дать! – закричал он во всю мощь легких – и это тоже не сработало.
Его в упор отказывались слышать.
– Тихо, я сказал! – разозлившись, рявкнул он в итоге - и в зале
– Спасибо, - легко сбавил обороты он, - В первую очередь, я хотел бы перед вами извиниться. В вашем вынужденном информационном вакууме виноват я и только я. События последних дней развивались слишком стремительно не только для того, чтобы я успевал информировать вас, но даже и для того, чтобы оперативно транслировать всю поступающую информацию членам экипажа. Поэтому прошу вас не винить бортпроводников в том, что они от вас что-то намеренно утаивали – они и вправду знали не больше вашего.
По толпе пронесся гул, но он более не был злым – скорее растерянным. Вероятность того, что сейчас его будут бить, возможно даже ногами, стремительно снижалась.
– Далее. По поводу сложившейся ситуации, - Ал сделал небольшую паузу, пытаясь придумать, как сформулировать фразу получше, - Я понимаю, что это сейчас прозвучит совершенно безумно, но мы провалились во времени. В середину первого века до нашей эры. Нет, я не знаю как.
Весь его рассказ полностью уложился примерно минут в пять. Спасибо стараниям Анны, а также остатков римской группы высадки в лице Шимковой – большая часть несостоявшихся мятежников была и без того более-менее в курсе произошедшего. Поначалу люди несколько скептически отнеслись, разве что, к информации, что с ними на одном корабле летел древнеримский император, но после демонстрации соответствующих изображений любые вопросы отпали. Вряд ли ему все так просто поверили, но хотя бы никто не спорил вслух, накаляя и без того обжигающую обстановку.
Закончив, Ал обвел взглядом затихшую толпу:
– Вопросы?
Спустя несколько долгих мгновений тишины голос неуверенно подал молодой парень из первых рядов:
– Только один. А дальше-то что?
Не знаю! – правда чуть было не вырвалась изо рта Ала, но он вовремя себя остановил. Оказавшись по воле случая лидером этих людей, он не мог себе позволить ни малейших колебаний и уж тем более неуверенности.
– Высаживаться, - твердо сказал он, надеясь на то, что ничто в голосе не выдаст его, - С корректировкой на то, что там внизу нас никто не ждет.
Историю с непонятным сигналом, полученным Густавссоном после выхода из варпа, он в своем рассказе предпочел опустить, дабы не пугать людей еще сильнее. Она еще не успела стать всеобщим достоянием и по правде говоря, Ал надеялся, что так оно и останется.
Выйти на связь с кораблем не представляло никакого труда, при наличии технической возможности, и, если те, кто писал Густавссону, до сих пор этого не сделали – значит не хотели. А если не хотели – у Ала возникали большие подозрения касаемо их намерений.
Возможно, молчание было для них лучшим выходом.
– Высаживаться? – резко повернула к нему голову немолодая женщина, производящая впечатление
учительницы младших классов, - Вы в своем уме, молодой человек?! Если все действительно так, как вы говорите, нам там не выжить! Нет, я не могу так рисковать моими детками, я отказываюсь!Детками? Точно учительница. Учитывая то, как вели себя на борту ее подопечные, Ал сомневался в возможности конструктивного диалога с ней.
– Миссис… - начал он, и она мгновенно его перебила:
– Вообще-то мисс!
Оно и не удивительно.
– Хорошо, мисс…
– Дженкинс.
– Замечательно. Мисс Дженкинс, да, этот план рискованный. Да, шанс выжить далек от стопроцентного…
– Вот! Я…!
– Дослушайте!
– рявкнул потихоньку начинающий закипать Ал, - Но это хотя бы какой-то шанс! Если мы останемся здесь, все, что нас ждет – это медленная смерть от голода. По самым оптимистичным прикидкам – если мы сократим пайки до минимально возможных, еды у нас хватит не более, чем на две недели.
Женщина осеклась и испуганно посмотрела на него.
– Если ничего не делать, мы умрем. Без никаких шансов и альтернатив, - припечатал ее Ал, - Еще вопросы?
Остальным тоже понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, но как только это произошло – они завалили его вопросами со всех сторон.
Когда он снова оказался в кабине, он чувствовал себя как выжатый лимон.
– Ну что там? – мгновенно вышел из прострации Стив, до того таращившийся в приборную панель без особой цели.
Все системы корабля были в порядке, на геостационарной орбите они были надежно зафиксированы силами гравитации, - и присутствие пилотов в кабине вообще не требовалось. Они ходили сюда больше по привычке.
Остальные немногочисленные присутствующие тоже немедленно уставились на него, ожидая ответа. Ал устало упал в свое кресло, закурил и только после этого ответил:
– Будем высаживаться.
– Что? – вздрогнул от удивления Стив, - Но это же опасно!
– Я должен был предложить им хоть какой-то вариант дальнейших действий, иначе нас тут просто сожрали бы, - пожал плечами Ал, - Ничего лучше в голову не пришло, уж извини.
Возникшую неловкую паузу через короткое время нарушил Пауль, уютно устроившийся прямо прямо на полу:
– Кстати, ты в курсе уже? – спросил он.
– Что еще?
– немедленно напрягся Ал. По всему его предыдущему опыту, если Пауль задавал такой вопрос – ничего хорошего ждать не стоило.
Однако, сегодня Пауль умудрился его удивить:
– Связисты определили источник сигнала, который принял Густавссон, но расшифровать его пока не могут.
От неожиданности, Ал подавился дымом и, только прокашлявшись, спросил:
– Ты серьезно? Они в таком состоянии еще и работать ухитряются? Снимаю шляпу!
– Да я сам в шоке! Так вот. Источник недалеко от того места, где он приземлился.
– В Йеллоустоуне? – удивился Стив, - Бред. Это же Вайоминг, там никогда ничего не было. Страшная глушь. А сейчас – так и подавно.
– А что? По-моему, прекрасное место, чтобы что-то спрятать, - задумчиво протянул Ал.
Во всяком случае, если бы ему нужно было что-то спрятать подальше от любопытных глаз – “страшная глушь” стала бы его первым кандидатом.